Наталья Иртенина - Праздник синего ангела

• Название: Праздник синего ангела
• Автор: Наталья Иртенина
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Пришло время. Синий ангел уже в пути. Смерть. Много смерти.

Потом повернулся к медсестре лицом: оно было очень бледным, только шрам ярко полыхал - казалось, что это свежая, только что нанесенная рана. Позже Анна Ильинична рассказывала, что у него "был такой вид, будто вот-вот на меня кинется, чтоб задушить. Никогда еще таким его не видела. Хотела уж кричать санитаров. Да он вдруг весь как-то поник и сам улегся на кровать. А я свет потушила и вышла от греха-то подальше. За дверью даже перекрестилась - так он меня напугал".

С того дня она старалась близко к нему не подходить, но санитара с собой по-прежнему не брала, когда шла в 215 палату. При санитарах Найденов не произносил ни слова, а женское любопытство Анны Ильиничны оказывалось сильнее страха. Она интуитивно чувствовала в его словах какой-то подтекст, какой-то страшный смысл, который касался не только больного или даже ее саму, но и всех остальных.

Больной не всегда оправдывал ее ожидания, иногда просто не замечал ее. Но сейчас, сидя перед открытым окном, которое она собиралась уже закрывать, он произнес:

- Много в городе мертвецов...

То ли вопрос, то ли утверждение, эта фраза привела Анну Ильиничну в замешательство. Персоналу было категорически запрещено говорить с больными о бушевавшей в городе эпидемии. Она успокоила себя тем, что это случайное совпадение, ведь Найденов находился фактически в изоляции - даже от посетителей и новых пациентов он не мог узнать о событиях последних месяцев.

- Бог с вами, Иван Иванович, что это вы о мертвецах. Нет в городе никаких мертвецов. Давайте-ка мы лучше с вами баиньки пойдем, чтобы нам приснились хорошие, радостные сны. И не будет таких мрачных мыслей. Вот так, вот и прекрасно. Доброй ночи.

* * *

Петрович был в конторе. Исправный чиновник, все тридцать лет службы появлявшийся на рабочем месте в 08.55 и уходивший в 18.05, он не привык отлынивать от дел, даже если этих самых дел было ровно столько, сколько кот наплакал. Он откровенно скучал и мрачнел без свежих покойников и часами перебирал старые бумажки в своем архивном шкафу, а когда начинал без перерыва чихать от вековой пыли, шел прочищать дыхательные пути к могилам. Бродя по кладбищенской окраине, он то и дело нетерпеливо посматривал в сторону конторы, боясь пропустить клиентов.

На сей раз Ковригин застал его за невиданным занятием: Петрович спал, уронив голову на сложенные на столе руки. Павел потрепал его за плечо и нагнулся к уху:

- Петрович, вставай. Страшный Суд начинается!

- А? Что? Какой суд? Что случилось, ревизоры пришли? - но увидев смеющегося Ковригина, Петрович возмутился: - Дурацкие шутки. Дошутитесь вы у меня, Павел Василич, вот доложу начальству...

- О чем это вы, Тарас Петрович, доложите? О том, что в рабочее время на рабочем месте манкируете служебными обязанностями? Фи, ну как не стыдно! Старому, верному партийцу!

- Я не намерен объяснять свои действия своим же подчиненным, Петрович всерьез обиделся, но и смущен был не меньше. Заснуть на работе! Такого с ним никогда еще не случалось и, желая оправдаться в глазах Ковригина, он все же снизошел до объяснений: - Собаки.

- Кто собаки?

- Да не кто, а что. Выли всю ночь, глаз не сомкнул. Как завелись часа в два, так до утра не глохли. Только затихнут, одна какая-нибудь дура сызнова завоет, за ней и все остальные в округе, чума их забери, чтоб им пусто было, шавкам этим. И чего развылись! Неладно в городе, Паша, ох, как неладно. Люди мрут, собаки воют, а кладбища простаивают, - он перешел на шепот. - Как ты думаешь, может это и есть конец света?

- Ну что вы, Тарас Петрович, это еще не конец. Не настоящий конец, а так - генеральная репетиция, - Ковригин говорил очень серьезно, но в глазах у него танцевали задорные смешинки.

- Клоуном бы тебе быть, а не гробовщиком, Павел.

- Петрович, это всего лишь две ипостаси одной сущности.

- Это какой же?

- Экзистенциального трагикомизма.

- Ладно, грамотей, - Петрович вздохнул. - С чем пожаловал?

- В гости звать. Сегодня у меня званый вечер. Посидим, поговорим. Приходи, Петрович. Как раз в шесть собираемся.

- Званый вечер, значит. С выпивкой и девочками, значит? - Петрович покосился на Ковригина.

- Помилосердствуй, Петрович. Какие там девочки при таких масштабах моей конуры? А выпивка будет, Гаврилин обещал.

- Нет уж, Павел Василич. Вы меня в свои ночные дебоши не втравливайте. Меня дома законная супруга дожидается. Как раз сегодня велела не задерживаться, дел дома много. Так что, извини, Паша.

- Да чего уж там. У законной супруги все под контролем. Суровая она, Дарья твоя.

- Да уж, спуску не даст.

* * *

Художник явился ровно в 17.30 - на полчаса раньше намеченного срока. Объяснил такую неприличную поспешность "томлением души" и слабой надеждой на то, что Лева поторопится с "гвоздем программы". Гаврилиным был обещан французский коньяк, русская водка и шотландское виски. На размен испанское красное вино. "Мало не покажется" - с ласковой угрозой произнес он в сторону Верейского. На что тот отреагировал с присущей ему скромностью: "Если покажется, я потребую возмещения морального ущерба".

Семен был трезв, но горел нетерпением и безостановочно ходил из угла в угол, мешая Ковригину заниматься закуской.

- Семен, сходи охолонись на кладбище.

- Чего я там не видел.

- Пойдем, покажу, чего ты там не видел, - Ковригин закончил свои нехитрые сервировальные ухищрения и потянул за собой Художника.

- Только недолго, Гаврилу прохлопаем.

- Никуда не денется. Дверь открыта.

Зайдя за ограду кладбища, Ковригин пошел вдоль нее. Здесь, у самых ворот, могил не было во всех трех направлениях. Вперед уходила широкая асфальтовая дорога, налево вела дорожка из плитки, справа было зеленое раздолье - трава, кусты, чуть дальше уже начинались деревья и могилы совсем старые, первых еще лет освоения территории. Сюда Ковригин и привел Художника. Немного поплутав между оградами, он остановился, поднял голову вверх и закричал:

- Винди-Винди-Винди.

Верейский с любопытством смотрел на свихнувшегося приятеля, раздумывая, как бы его увести обратно без ощутимых потерь для себя.

- Теперь смотри, - Ковригин перестал кричать, но все еще искал что-то глазами в верхушках деревьев.

Семен лениво посмотрел туда же. Через полминуты он увидел. Это была крошечная белка. Она перепрыгнула с одной ветки на другую и настороженно стала смотреть на людей внизу. Она была очень похожа на полуторамесячного котенка темно-серого цвета. Хвостик-спичка ходил ходуном, описывая круг за кругом со скоростью вертолетного винта.

- Видал? - Ковригин не скрывал гордости укротителя тигров. - Я ее два месяца приручаю. На голос уже отзывается, скоро с руки начнет брать. Я ее орехами прикармливаю. А сейчас она просто тебя боится. Ты для нее чужой.

- А что это ты орал, когда звал ее?

- Винди? Это я ее так назвал. Ветерок по-английски. Орех в зубы возьмет и поминай как звали - только шелест и шорох слышны.

- Ты, Пашка, совсем здесь одичал. С белками знакомство водишь. Больше не с кем?

- Почему не с кем? А вы с Гаврилой?

- Мы не в счет. Завел бы ты себе женщину, Паша. Поприличней. Я хоть и алкаш, но советы даю ценные. Имей в виду.

- Иди ты, - беззлобно огрызнулся Ковригин, - советник. Проживу я без женщин и без советов. Пошли обратно.

Коммерсант запаздывал. Семен, стоя на крыльце, посматривал на часы и ругался вполголоса на обормотов, заставляющих себя ждать: "А еще друг называется!"

- Паш, что ты обо всем этом думаешь?

- Ты же знаешь Гаврилу. Какие-нибудь очередные разборки с деловыми партнерами. Кто-то кому-то чего-то недопоставил или деньги вовремя не перевел - и все, кранты. Или еще: попадется, к примеру, неправильный клиент - какой-нибудь занудствующий ортодокс, начнет права качать до потери пульса с обеих сторон. А может конкуренты замочили - ничего не попишешь, бизнес он и есть бизнес, - Ковригин умел успокаивать.

- Да ну тебя с твоими прогнозами. Я не об этом. Я о том, что в городе творится.

- А-а... Ну, об этом вообще ничего думать нельзя. Это можно видеть и чувствовать или не видеть и не чувствовать. Логика и разум тут не действительны. Это сфера иррационального. Может даже на грани мистики. Если человек бессилен - значит в игру вступили боги. А может, демоны. Не знаю.

- Демоны, боги... Вся эта небесная канцелярия, по-моему здесь ни при чем. Дело в человеке... - но увидев подъезжающее долгожданное фиолетовое транспортное средство, он радостно закончил: - А истина в вине.

Из машины вышел хмурый Лева и, не сказав ни слова, с мрачным видом достал с заднего сиденья спортивную сумку. До Художника донеслось приятное, услаждающее слух позвякивание. С распростертыми объятиями он продекламировал:

- Мрачнее тучи был Гаврила,

Гаврила гневом исходил.

Бессмертная "Гавриилиада".

Лева поморщился.

- Ты как всегда пьян, Сема, и даже не скрываешь этого.