Александр Панцов - Мао Цзэдун

• Название: Мао Цзэдун
• Автор: Александр Панцов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-02983-5

Впервые на книжном рынке России появилось самое полное и объективное издание, написанное о Мао Цзэдуне. Взяв за основу архивы китайской компартии, КПСС и международного коммунистического движения, известный китаевед, доктор исторических наук, профессор Александр Панцов так живо выстраивает картину повествования, что создается иллюзия полного присутствия на месте описываемых событий. Среди огромного количества материалов, использованных в книге, — многотомное личное дело Мао и его досье, несколько тысяч томов личных дел других революционеров Китая, а также записи бесед автора с людьми, знавшими Мао. Большая часть этих материалов публикуется впервые.

Со страниц книги Мао предстает не только политиком, но и живым человеком, со всеми его достоинствами и недостатками. Это уникальное по своей масштабности и информативности издание будет лучшим в ряду книг о «великом кормчем» Поднебесной.

---

Еще в начале ноября он высказал мысль о необходимости подготовить новую статью о Сталине — «в особенности с учетом венгерских событий»179. И в декабре Политбюро дало соответствующее задание редакции «Жэньминь жибао». Было подготовлено шесть вариантов. Все они обсуждались на расширенном заседании Политбюро. Мао внес ряд исправлений, наиболее существенным из которых являлось исключение следующей фразы из шестого проекта: «Быстрый прогресс в деле социалистического строительства Китая в большой мере является результатом изучения советского опыта». В то же время он написал на полях: «Будущее покажет, был ли курс, взятый в строительстве Китая, верным. Сейчас этого сказать нельзя»180. Статья, озаглавленная «Еще раз к вопросу об историческом опыте диктатуры пролетариата», была опубликована 29 декабря 1956 года. В ней критика в адрес Сталина значительно ограничивалась. И если в первой, апрельской, публикации говорилось о «великих заслугах» советского народа и КПСС в истории человечества, то в новой статье подчеркивались «великие заслуги» Сталина «в деле развития Советского Союза и… международного коммунистического движения».

После этого, в январе 1957 года, Мао направил в СССР, Польшу и Венгрию делегацию во главе с Чжоу Эньлаем181. В ее задачу входило содействие дальнейшему урегулированию проблем, связанных с восточноевропейским кризисом. Чжоу Эньлай должен был еще раз объяснить Хрущеву, что «те в Советском Союзе, кто вновь захочет проводить [политику] великодержавного шовинизма, неминуемо столкнутся с трудностями». «Эти люди, — сказал Мао Чжоу Эньлаю, — ослеплены жаждой наживы. Лучший способ справиться с ними, это устроить им головомойку».

И Чжоу энергично последовал «совету» Мао, хотя до того придерживался уклончивой позиции в вопросе об отношении к СССР. Встретившись с Хрущевым, Булганиным и Микояном, которые оказали ему «великолепный и грандиозный прием», он уже на второй день перешел в атаку. Начал он с того, что изложил им новую позицию своего Политбюро в вопросе о Сталине, обратив внимание на недавнюю статью в «Жэньминь жибао». Но, как позже он докладывал Мао, все трое заявили, что «критика Сталина», содержавшаяся в этой статье, «вызвала их неудовлетворение (или поставила в трудное положение, я не могу вспомнить, как они точно выразились)»182.

Тем не менее, почувствовав опасность, Хрущев попытался смягчить свою позицию в отношении Сталина. 17 января 1957 года, выступая с приветственной речью на приеме в посольстве КНР по случаю приезда делегации Чжоу, он неожиданно опять стал говорить о Сталине. По словам корреспондента «Правды» Льва Петровича Делюсина, стоявшего недалеко от него, он был сильно пьян и часто оговаривался183. Но главную мысль все же смог донести до окружающих. Она заключалась в том, что советские коммунисты по-прежнему «сталинисты». «Мы критиковали Сталина не за то, что он был плохим коммунистом, — сказал Хрущев. — …Имя Сталина неотделимо от марксизма-ленинизма»184.

Чжоу, однако, это не тронуло. Вот что он докладывал позже Мао Цзэдуну: «Произнеся целый ряд неприличных слов [что Чжоу имел в виду, остается только догадываться], он не выступил с самокритикой. Мы же надавили на него, спросив… почему товарищи, особенно члены Политбюро, работавшие со Сталиным, отказываются брать на себя долю ответственности?» На это Хрущев и Булганин просто ответили, что они боялись расстрела, а потому и «не могли ничего сделать, чтобы урезонить Сталина или предотвратить его от ошибок». Однако Чжоу продолжал настаивать на своем: «Я… выразил убеждение нашей китайской партии в том, что открытая самокритика не только не повредит, но и укрепит доверие к партии и ее авторитет». Подводя, однако, черту под всем сказанным, Хрущев уже в аэропорту, «перед тем как выйти из машины», объяснил Чжоу, что «они не могут заниматься такой же самокритикой», как китайские коммунисты, а «если они будут это делать», то «их ждут неприятности»185.

Мао на это отреагировал достаточно взвешенно. И хотя не изменил негативного отношения к Хрущеву, которого по-прежнему считал «дураком», тем не менее дал распоряжение не допускать «перегибов» в пропаганде. «В будущем, — указал он, — мы всегда будем осторожными и скромными, хорошенько пряча хвосты между ног. Нам все еще надо учиться у Советского Союза. Но мы будем учиться у них избранно: воспринимать только хорошее, избегая в то же время плохого»186. Несмотря на это, в конце января — начале февраля 1957 года он усилил нападки на Советский Союз в ряде закрытых выступлений187. Тогда же в закрытых информационных вестниках стало появляться большое количество негативной информации о жизни в СССР, о советской внешней политике, особенно накануне Великой Отечественной войны (вторжении в Польшу, Финляндию, Румынию и Чехословакию)188.

В конце февраля, однако, он несколько сбавил волну критики. Выступая с открытой речью «О правильном разрешении противоречий внутри народа» на расширенном заседании Верховного государственного совещания 27 февраля, он вновь призвал «серьезно изучать передовой опыт Советского Союза». Правда, он уточнил, что имел в виду только тот опыт, который соответствует условиям Китая189. 17 марта в беседе с руководящими работниками города Тяньцзиня Мао объяснит, что особое ударение ставил на слове «передовой»190. Советская тема, правда, не была для него главной в то время. Своей речью на совещании Мао заложил теоретические основы пересмотра политического и экономического курсов VIII съезда. Вновь через голову высших партийных органов он апеллировал к ганьбу среднего звена: именно такого рода функционеры присутствовали на совещании. Он старался завоевать их на свою сторону, рассуждая, хотя и кратко, о дальнейшем ускорении модернизации. Его речь была непоследовательной: с одной стороны, он подтвердил победу социализма, с другой — выразил сомнение в способности партии превратить страну в великую военную и экономическую державу в исторически короткое время. С тем чтобы вдохнуть в партию новые силы, он призвал массы непартийных, в особенности членов «демократических» партий и других интеллигентов, выступить с критикой марксизма и членов КПК, дать смелую и честную оценку партийной политике. Он выступил за развертывание широкого идеологического движения, которое было бы направлено против бюрократизма. На самом же деле он надеялся направить критику снизу против своих оппонентов в коммунистическом руководстве. Предполагалось, что кампания развернется под лозунгом «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ»191.

Этот лозунг был впервые выдвинут Мао еще в декабре 1955 года на заседании Политбюро, но в то время не был реализован из-за оппозиции партийного аппарата и скептического отношения к нему интеллигенции192. Теперь же Мао предпринял еще одну попытку навязать эту кампанию. Хотя речь его и не была опубликована вплоть до июня, Центральный комитет уже 27 апреля 1957 года принял меры к выполнению указаний Мао, положив их в основу «Решения о движении за упорядочение стиля». Это решение стало программой обновления КПК, которая, как считал Мао, была слишком консервативной и забюрократизированной, а потому неспособной воспринять его радикальные политические и экономические принципы. Внутрипартийные «бюрократизм, субъективизм и сектантство» стали объектами наиболее суровой критики.

10 мая 1957 года ЦК опубликовал новое решение, призывавшее партийные кадры вернуться к популистской практике «яньаньского пути», с тем чтобы преодолеть нынешние «буржуазные замашки». «Яньаньский путь» подразумевал гармонические отношения между кадрами партии и массами, что, по мысли Мао, было характерно для обстановки периода антияпонской войны 1937–1945 годов. В качестве средства возрождения «яньаньского духа» ЦК предлагал, чтобы все ганьбу вне зависимости от их положения отдавали определенное количество времени физическому труду вместе с рабочими и крестьянами193. Накануне нового и беспрецедентного подъема в области экономического и социального строительства партия должна была быть готова полностью пересмотреть традиционный советский опыт общественного развития.

В мае 1957 года новая кампания «ста цветов» была официально развернута. Мао, похоже, даровал населению полную свободу слова: он выступал теперь за идеологический и политический плюрализм. С начала мая 1957 года на протяжении почти месяца все китайские газеты и другие средства массовой пропаганды были открыты для тех, кто выражал критические взгляды по политическим вопросам. Многие, однако, начали критиковать не «отдельные ошибки», а всю систему коммунистической диктатуры. Сама идеологическая основа КПК, марксизм-ленинизм, оказалась под огнем интенсивной критики. Такие члены демократических партий, как Чжан Найци, Чжан Боцзюнь и Ло Лунцзи были особенно активны. Их антикоммунистические статьи вызывали сочувствие многих университетских преподавателей. Волнения охватили студенческую молодежь.