Эрнест Риттер - Зулус Чака. Возвышение зулусской империи

• Название: Зулус Чака. Возвышение зулусской империи
• Автор: Эрнест Риттер
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства "Наука"
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1989

Автор этой книги по происхождению европеец, но первый язык, которому он научился, был зулусский. Он вырос среди зулусов и с детства слышал рассказы о славном прошлом этого народа. Эти предания легли в основу художественной биографии Чаки - выдающегося африканского полководца.

От редактора формата fb2 (LesCorp): Эту книгу впервые прочел в 1990 году. Она стоит в одном ряду с "Тремя мушкетёрами" Александра Дюма и "Одиссеей капитана Блада" Рафаэля Сабатини!

---

Все советники, даже Мбопа, Мгобози и Мдлака, почувствовали, что с приближением прорицателей их охватывает гипнотический ужас. Лица присутствующих покрывались потом, его капли стекали по их лбам. Мгобози прервал пение и шепотом сказал Мдлаке:

— Старая сука-гиена опять подбирается к нам, но на этот раз в обличии питона. Он раздавит нас.

Когда Нобела приблизилась к Мбопе, которого она никогда еще не видела, в глазах се вспыхнул огонь злобного торжества. Она захохотала и загоготала, а с уст ее закапала слюна, как из пасти голодной гиены. Нобела понюхала правое ухо Мбопы, потом левое и, наконец, его рот. Повинуясь почти незаметному знаку, четыре помощницы Нобелы выстроились перед ней, а другие пять окружили ее, так что она оказалась в центре круга лицом к лицу с Мбопой.

— Чуете ли вы то, что чую я, сестры? — пронзительно закричала она визгливым фальцетом.

— Мы чуем то, что чуешь ты, — монотонно пропели ее помощницы.

— Были ли наши сны вещими, сестры мои?

— Что видели ночью во сне, то видим и наяву, — ответил хор. — Игази ли пума эгазини (Кровь рождается из крови).

Родовое имя Мбопы было Эгазини, что означает «из крови».

— Кровь требует крови, — возгласил хор. С громким криком Нобела высоко подпрыгнула и ударила хвостом гну по голове Мбопы. Затем совершила пируэт на месте, давясь издевательским торжествующим и злобным смехом. Ее примеру последовали все помощницы.

Когда Нобела нанесла удар, Чака пробормотал:

— Очень близко к цели. Уж ближе нельзя. Старый питон еще сорвет мои планы.

Как только последняя прорицательница ударила Мбопу, его схватили палачи, как того требовал обычай, но, в нарушение обычая, не предали немедленной мучительной казни, а отвели на место, указанное Чакой. Несмотря на то, что Мбопа был посвящен в тайну, выдвинутое десятью знахарками публичное обвинение и сверхъестественная проницательность Нобелы не могли не потрясти его, и это было заметно.

Нобела и ее зловещие подручные смело приблизились к королевскому трону на расстояние десяти шагов и выстроились перед ним в ряд. В центре лицом к лицу с Чакой встала Нобела. Она собиралась нанести удар по самым высокопоставленным лицам, но, наученная горьким опытом, не собиралась идти на излишный риск. Поэтому она решила прибегнуть к испытанному и более осторожному способу прорицания — своей очевидной двусмысленностью он напоминал высказывания знаменитого дельфийского оракула.

— Что говорят иногда о путниках? Как их называют? — громко закричала Нобела, чтоб ее могли слышать все советники и другие влиятельные лица.

— Она имеет в виду Нг'обоку, — прошептал Чака (имя его друга, вождя сокулу, происходило от зулусского слова «ц'обока», что означает «измотанный дорогой»). Чака сверкнул глазами, а Нг'обока, сидевший слева от него, заерзал на место, почувствовав, что на него обращены взоры толпы. Так при помощи намека, понятного всем, Нобела хитро передала инициативу Чаке. Не проявив ее, он рисковал вызвать в народе недовольство, если только человек, указанный Небелой, не пользуется исключительной популярностью. Нг'обока же был сравнительно мало известен в зулусской столице, но принадлежал к лучшим друзьям Чаки. В свое время, когда он, Мгобози и Чака были рядовыми воинами, они поклялись, что в бою будут прикрывать друг друга. Между тем палачи двинулись к Нг'обоке, ожидая королевского приказа увести его. Пород Чакой возникла дилемма. Советники смотрели на него с надеждой, ибо каждый, «вынюханный» прорицателем, увеличивал шансы на спасение остальных. Только Чака, да еще Мбопа, одиноко сидевший под сенью смерти, знали, на каком вулкане стоят прорицатели. Если Чака преждевременно возьмет Нг'обоку под свою защиту, Нобела, обладающая исключительной прозорливостью, может разгадать его тайну, если уже не разгадала. К тому же нужно, чтобы кто-нибудь подбодрил Мбопу. И Чака решил отправить к нему Нг'обоку, но одновременно успокоить своего старого товарища по оружию, применив для этого своеобразный код. Нобела явно намеревалась форсировать ход событий, а потому можно было рассчитывать, что чем более влиятельных людей она осудит, тем сильнее будет реакция толпы в последнем акте.

— Нг'обока! — сказал Чака, обращаясь к нему. — Тебе придется пойти, но как подобает вождю, то есть без конвоя. За это ты должен благодарить тот день, когда выбросил свои сандалии, что дало тебе потом пять лучших коров, а теперь этот путь.

Нг'обока сразу понял смысл туманных речей, но Мгобози и всей толпе, не слыхавшей о маленькой частной сделке со скотом, они не говорили ничего. Нг'обока встал, приветствовал короля: «Байете!» — и удалился, чтобы присоединиться к Мбопе.

Этого Мгобози уже не мог стерпеть — ведь он, Чака и Нг'обока но так давно поклялись защищать друг друга, а если понадобится — вместе есть землю. Мгобози встал, повернулся к королю и звонким голосом провозгласил:

— Прикажи убить и меня, отец мой. Я хочу присоединиться к Нг'обоке и есть землю вместе с ним. Это только сбережет время и силы, ибо шлюха — бабуинка — не уймется, пока не перебьет всех твоих лучших друзей. Она сама воняет колдовством и пахнет сильнее, чем паршивая гиена, сдохшая семь дней назад. Как из этой падали лезут черви, так и из ее вонючего рта лезет ложь. Теперь я умолкну, отец мой и король, чтобы перед смертью не сказать о ней чего-нибудь неприличного. Байете! Байете!

Чако стоило труда не улыбнуться в ответ на эту вспышку гнева честного Мгобози, в которой проявились и скрытое недовольство его действиями и трогательная верность другу. Простодушному старому воину не хватало тонкости, чтобы разобраться в хитрой игре Чаки, и дальнейшее присутствие Мгобози угрожало ее успеху. Во всяком случае Мгобози заслужил резкую отповедь за то, что заговорил с королем без разрешения. По сути дела он допустил оскорбление величества, а это преступление само по себе заслуживало смертного приговора. Поэтому король резко ответил ему:

— Ну и иди, дурак. Вместе с Нг'обокой умрешь раньше срока.

— Байете! — приветствовал его Мгобози с поднятой рукой и гордой поступью направился туда, где уже сидели на корточках Мбопа и Нг'обока.

Толпа издала тихий стон ужаса. Он зародился среди советников и членов королевской фамилии, пробежал по рядам, словно иллюминация, и, достигнув дальних рядов, вернулся обратно, как эхо. Нанди была сильно расстроена и собиралась вмешаться, но ее удержала Пампата, сидевшая рядом. Благодаря своей удивительной интуиции Пампата начала догадываться, в чем дело. Народ был явно потрясен, это показало, какой огромной популярностью пользовался Мгобози. Зато не скрывало своего злорадства сообщество прорицателей. Они-то были уверены, что храбрый дурак сказал правду, заявив, что его поступок сэкономит им время.

— Приветствую вас, — мрачно сказал Мгобози Нг'обоке и Мбопе. — Теперь в горшке старой суки ужо трое, а скоро прибавится еще много народу.

— Как бы он не переполнился, — спокойно и таинственно ответил Мбопа.

Пока шел этот разговор, Нобела снова стала вещать, как оракул.

— Липкое растет на деревьях. Что это? — крикнула она советникам. Никто не решился ответить, пока Чака не высказал свою догадку.

— Она имеет в виду нтлаку — смолу. Нобела определенно метила в Мдлаку — главнокомандующего армией, который сидел в ногах у Чаки.

— Я слышу тебя, Нобела, — продолжал Чака, — но войско неприкосновенно. Я один имею с ним дело. Я сказал тебе об этом уже давно, когда ты сунула лицо в осиное гнездо.

Стоявшие поблизости офицеры и воины вздохнули с облегчением. Словно посредством телепатии вздох этот передался полкам, выстроенным на большом скотном дворе.

Нобела снова задала вопрос:

— Что говорят о человеке, когда он в нужде? Воцарилось полное молчание, и только Чака нарушил его:

— Она хочет сказать «Удингани».

Это был явный намек на его сводного брата Дингаана, который заворчал и бросил на Нобелу убийственный взгляд.

— Я и в этот раз услышал тебя, Нобела, но оставь в покое сына моего отца, — хмурясь сказал Чака. Нобела снова задала загадку.

— Что растет на берегах рек и в болотах и выпускает цветок, похожий на перо? Хоть это и маленькое растение, вы должны знать, как оно называется. Она явно имела в виду тростник умхланга (уменьшительное — умхлангана). Речь могла идти только о Мхлангане — другом сводном брате Чаки.

— Прекрати нападки на дом моего отца, о зловещая птица, и кончай свое дело.

— Я слышу тебя, о король! — ответила Нобела. — Но в тот день, когда у тебя на глазах с клинка маленького копья с красной ручкой, что ты держишь сейчас закапает кровь, в ушах твоих снова зазвучат мои слова, о король! И ты горько раскаешься в том, что не прислушался к ним вовремя. Ибо тогда будет уже слишком поздно. Я все сказала, а теперь уступлю место другим прорицателям.

Гордо выпрямившись, Нобела во главе своей свиты отправилась к месту, указанному Чакой: каждая группа прорицателей усаживалась напротив тех, кого она осудила.