Константин Банников - Антропология экстремальных групп: Доминантные отношения среди военнослужащих срочной службы Российской Армии

• Название: Антропология экстремальных групп: Доминантные отношения среди военнослужащих срочной службы Российской Армии
• Автор: Константин Банников
• Издательство: РАН. Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая
• Жанр: Психология
• Год: 2002

…Круг этих людей замкнут и постоянен. Они одеты в одинаковую форму, вместо имен им присвоены номера. Перемещение их тел в пространстве, перемена функций и даже поз регламентированы общим распорядком, регулярными построениями и тотальным контролем. Эта человеческая масса изолирована от гражданского общества, но внутри нее ни один из индивидов не имеет возможности уединения. Они вынуждены вместе и по команде работать, есть, спать, справлять «естественные надобности», мыться, читать, одним словом, вместе быть.

Что происходит внутри этой массы человеческого «концентрата»? Как взаимодействуют между собой ее отдельные человеческие «атомы»? В какие структуры они выстраиваются и как в них функционируют? Что движет их самоорганизацией?…

Данная монография Банникова — это первое научное социально-антропологическое исследование, очень важное для понимания феномена армейской дедовщины. Свободный стиль изложения делает монографию доступной широкой аудитории читателей, всем тем, кто интересуется глубинными социокультурными процессами, протекающими в армии и других обществах закрытого типа. Как отмечает И. С. Кон, это «самая известная отечественная работа» на эту тему.

---

Генитальные операции в экстремальных группах, как и в архаических культурах, имеют двойственное значение: пирсинг и прочие внешние украшения, а также инъекции вазелина в целях увеличения объема имеют значение актуализации мужского доминантного статуса; глубокие разрезы и прочие внутренние хирургические вмешательства типологически относятся к субинцизии с ее семантикой женского полового органа.

Бессознательная установка на имитацию женского полового органа отражена даже в названии определенного вида операций: так, разрезанная на части головка члена называется "розочкой". Она может делаться не только простым лезвием, но и весьма изощренным образом. В жестяном дне консервной банки проделывается отверстие с рваными острыми краями. Туда вставляется половой член. Добиваются эрекции и затем резко срывают банку. Острая жесть оставляет глубокие рваные раны, и на вопрос "зачем?", вам объяснят, что это делается для создания на члене рубцов, которые повышают сексуальность.

Поскольку знаковая трансформация полового органа направлена на подчеркивание доминантного социального статуса, то в экстремальных группах, так же как и у аборигенов, генитальные операции имеют социально-структурирующее значение. "Существует мнение, что субинцизия призвана стимулировать деление племени на две половины"[66].

Хирургическая трансформация полового члена в экстремальных группах воспроизводит на уровне архетипа два взаимосвязанных смысловых значения: во-первых, это рудиментарное воспроизводство инициации; во-вторых, "культурная" актуализация (посредством трансформации, украшения) производящего органа отца-самца, который служит натурально-непосредственным символом экспансии жизненных сил.

Манипуляция с членами — это бессознательная демонстрация статуса — социальной потенции. Тем не менее, каждый из обладателей столь чудесно украшенного органа подведет под данную операцию рациональную основу и скажет, что он сделал это в ожидании освобождения или демобилизации, потому что его ждут массы женщин, которых он собирается таким виртуозным образом удовлетворять. Но, насколько мне известно, на свободе все эти приспособления, как правило, удаляются, поскольку делают половой акт невозможным. Такого рода усилия, приложенные к демонстрации социально-половой потенции, часто приводят к противоположным результатам. Кустарные хирургические вмешательства в половые органы в антисанитарных условиях чаще приводят к заражениям крови, импотенции и даже ампутации. Эти факты, однако, никак не влияют на популярность подобных имплантаций, поскольку эти действия основаны не на сексуальной практике, но на бессознательных структурах психики, дестабилизированных условиями заключения и вынужденным многолетним целибатом.

Знаковая актуализация полового члена чаще всего осуществляется посредством поясного ремня, который носят максимально распущенным, т. е. бляха лежит непосредственно на половом органе. Это обыгрывается в армейском фольклоре и нередко становится предметом шуток командиров на построениях. Офицер, видя распущенный ремень, командует: "Смирно!", затем оттягивает бляху максимально вверх, и с силой резко отпускает вниз. Дед корчится от боли, впрочем, не без гордости за это публичное, хотя и весьма своеобразное, признание официальной властью его неформального статуса. "Акт страдания странным образом сопровождается с удовольствием оттого, что тебя распознали"[67]. Заметим, что "доставить удовольствие" такого рода своему подчиненному может себе позволить только тот командир, который пользуется действительным авторитетом.

Все служебные и межличностные отношения в армии отличаются крайней доминантностью и обозначаются в терминах сексуального контакта, и эта тема широко представлена в фольклоре. "Вые…ть земляка — что дома побывать", — оправдывает начальник свою служебную принципиальность по отношению к подчиненному-земляку. "Нас е…т, а мы крепчаем", — утешают себя солдаты, в качестве психологической защиты от доминантной экспансии, исходящей от старших по званию или сроку службы. "Прапорщик — не замполит, у него ж…а не шире плеч", — говорил один военный, объясняя свою неготовность терпеть выговоры комбата за нарушение распорядка его подчиненными. И так далее. Все текущие события и отношения в армии выражаются в терминах гомосексуальной экспансии, причем не только среди низшего звена — солдат, но и среди высшего офицерского состава.

В одной из учебных бригад войск связи — "интеллигенции" Вооруженных Сил — комбриг ценил физиологический символизм власти и любил на общих построениях с трибуны популярно вещать, как он "обладает" всей бригадой. На самом деле, он "имел" более обширную аудиторию, поскольку мощные громкоговорители распространяли его матерную экспансию и на близлежащие кварталы города.

"Имея" вербально всю тысячу этих "сукиных детей", которые шагают по плацу не в ногу, данный комбриг и не подозревал, насколько адекватно архетипическому символу власти он выражает свои эмоции в вербально-знаковых эквивалентах физиологии — в терминах физического обладания.

Половой детерминизм находит свое знаковое выражение и в одежде. Так, пилотка духа называется нелитературным термином, обозначающим женский половой орган, тогда, как пилотке социально полноценного, инициированного доминанта, придается форма конуса. Семантика головных уборов духов и дедов выдержана в знаках фалло-вагинальной бинарной оппозиции, выражая социальную оппозицию всего активного и конкретного всему пассивному и абстрактному.

В системе символов власти любой половой акт, а гомосексуальный в особенности, имеет ярко выраженное доминантное значение. Гомосексуальная экспансия как знак социальной доминации в экстремальных группах обычно функционирует на уровне символических и речевых эквивалентов. Это, на мой взгляд, отражает полисемантическую прогрессию и может быть расценено как один из моментов динамики культурогенеза. В доминантных и гомогенных отношениях физиология актуализируется как знаковая система, т. е. многообразие семиотического поля культуры редуцируется до базисного уровня, с которого весь спектр смысловых значений разворачивался в полисемантической прогрессии.

Когда межличностные и служебные отношения описываются в терминах полового акта — вербальных эквивалентах подавления, — тогда мы наблюдаем процессы семиотической прогрессии. Однако когда доминация направлена на социально неполноценного, или, точнее, асоциального индивида (на зоне это так называемые чушки, или петухи, в армии — чмо, в дисциплинарных батальонах — палево), то их удерживают на нижнем пороге аутсайдности ("опускают") посредством реального мужеложства.

Если еще десять лет назад в армии случаи мужеложства были чрезвычайно редки, то в последние два — три года факты сексуального насилия, в том числе и совершаемого при участии "отцов-командиров", заметно участились. И все чаще эти факты попадают в печать.

Журнал "Вне закона" предал гласности материал, скрыть который оказалось невозможно: замполит батальона на о-ве Итуруп, Южно-Сахалинского гарнизона майор Свинаренко вдвоем с председателем райсовета, главой районной администрации о-ва Итуруп Геннадием Камольцевым [фамилии приводятся по цитируемой публикации — К. Б.] изнасиловали около полусотни солдат[68]. На момент выхода публикации в свет их дело было передано в следствие.

В силу своей интимности подобные материалы редко попадают в поле зрения военной прокуратуры. При этом нам не известно ни одного случая, когда дело о сексуальных домогательствах офицерами своих подчиненных было бы доведено до суда. Здесь на полную мощь работает система "отмазок", доведенная в армии до совершенства и охватывающая весь спектр мер вплоть до возможности выдать преступника за душевнобольного. Так, например газета "Московский комсомолец" от 5–12 августа 1999 опубликовала материал о гомосексуальном насилии над подчиненными со стороны подполковника Зимина [фамилия приводится по цитируемой публикации — К. Б.], начальника оперативно-розыскной службы Московского гарнизона. Об этом узнали только после того, как один из солдат совершил покушение на самоубийство вследствие вышеуказанных действий своего командира, которые, кстати сказать, носили сексуально-пассивный характер. Подполковнику инкриминируется "понуждение к действиям сексуального характера". Статья 286-я "Злоупотребление служебным положением" ему не предъявлена, так как по направлению военной прокуратуры он лег в Институт Сербского на психиатрическую экспертизу. "Как объясняют в прокуратуре, не исключено, что он окажется сумасшедшим — тогда ни о каком злоупотреблении речи быть не может"[69]. Позиция военной прокуратуры по поводу этой статьи: "Ну зачем об этом писать? Я работаю тридцать лет, так за это время это всего второй такой случай. Вот вы сейчас напишите, у всех создастся впечатление, что такие вещи в армии сплошь и рядом, а это ведь не так. Получается, нам надо престиж Вооруженных сил поднимать, а мы, наоборот, его позорим"[70]. Своеобразие этих представлений о способах поддержания престижа армии на высоком уровне происходит не из назначения прокуратуры — выявлять и искоренять факты, порочащие армию, но из корпоративной этики военных, диктующей желание такие факты скрывать.