Джейн Остин - Разум и чувства и гады морские

• Название: Разум и чувства и гады морские
• Автор: Джейн Остин
• Издательство: ООО "Издательство Астрель", "Издательство Corpus"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-271-28987-3

Идея классического романа, населенного сверхъестественными существами из современной мифологии хоррора, обрела неслыханную популярность. Нью-йоркский писатель и драматург Бен X. Уинтерс, известный своим незаурядным чувством юмора, внес леденящий душу вклад в «Разум и чувства» Джейн Остин.

Многострадальная Англия в начале XIX века из последних сил противостоит нашествиям морских чудовищ, стремящихся истребить род людской. Ее столица, накрытая стеклянным куполом, перенесена на морское дно. И острова порой оказываются вовсе не островами… В этой зловещей атмосфере прелестные сестры Дэшвуд глубоко переживают каждая свое несчастье. Умная, сдержанная Элинор влюблена в человека, помолвленного с другой. Романтичная, порывистая Марианна без ума от вероломного охотника за сокровищами и даже не смотрит в сторону благородного полковника Брендона с ужасными осминожьими щупальцами вместо бороды. А разбитое сердце опасно вдвойне, когда вокруг бушует враждебный океан…

---

— Постойте, — сказала она, — если эта боль и видения означают дурные намерения ведьмы…

— Так и есть.

— Почему же и сейчас этот символ не оставляет меня… если Люси уже добилась своего?

На это сэр Джон ответа не знал. Он как раз обдумывал вопрос Элинор, когда миссис Дэшвуд поманила их обоих к окну. Из ялика, только что привязанного к причалу, выбрался мужчина и подошел к их калитке. Это был джентльмен — полковник Брендон! Но почему полковник, столь благородно доставивший миссис Дэшвуд к Марианне и, казалось, отбросивший всякое смущение по поводу собственных земноводных достоинств, на сей раз воспользовался яликом? Нет, это был не он — не его рост, не его осанка и полное отсутствие извивающихся щупалец. Будь это возможно, Элинор решила бы, что это Эдвард. Она снова вгляделась в незнакомца. Он уже подошел к лестнице. Ошибки быть не могло. Это был Эдвард. Невредимый! Здесь!

Боль отступила, но Элинор никак не могла прийти в себя. Отойдя от окна, она села. «Я буду спокойна, я сохраню власть над собой».

Марианна с матерью покраснели и прошептали друг другу несколько слов. Элинор многое дала бы, чтобы к ней вернулся дар речи — тогда она смогла бы попросить их не проявлять никакой холодности, никакого осуждения в обращении с Эдвардом, — но, не сумев произнести ни звука, она положилась на их благоразумие.

Больше никто не произнес ни слова. В молчании они ждали прихода гостя. Ступени скрипели под его ногами. Вскоре он уже был в коридоре и через мгновение предстал перед ними.

Вид у него был довольно жалкий, что заметила даже Элинор. Лицо его побледнело от волнения, казалось, он боялся того, как его встретят, и полагал, что доброго приема не заслуживает.

— Боже мой! — воскликнул сэр Джон. — Он наполовину съеден!

Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что стоит он прямо и дышит нормально, что было бы невозможно, если бы из него выдернули несколько костей, чтобы потом их высосать.

Миссис Дэшвуд, не зная, как принято себя вести, когда знакомый только что женился (сам того не подозревая) на морской ведьме, поглядела на него с напускной приветливостью, протянула руку и пожелала счастья.

Он пробормотал невнятный ответ. Элинор открывала рот в унисон с матерью и лишь пожалела, что не подала ему руки. Но вскоре она поняла, что не может оставить друга в неведении о женщине, на которой он женился. Решившись предупредить его, Элинор, хоть и боялась услышать собственный голос, произнесла:

— Мы должны сообщить вам кое-что о миссис Феррарс! Это ужасная, чудовищная новость. Вам лучше сесть.

— Чудовищная новость? О моей матери?

— Нет, — ответила Элинор, взяв со стола чье-то рукоделие. — Я имела в виду миссис Эдвард Феррарс.

Она не смела поднять глаза, но и Марианна, и миссис Дэшвуд посмотрели на него. Он покраснел, явно сконфузился, замялся и наконец выдавил:

— Может быть… вы имеете в виду… моего брата… вы имеете в виду миссис Роберт Феррарс?

— Миссис Роберт Феррарс! — хором повторили Марианна с матерью в несказанном изумлении. Элинор снова лишилась дара речи, но и ее взор был устремлен на Эдварда с тем же нетерпением. Он поднялся и подошел к окну, очевидно не зная, что делать, схватил с подоконника ножницы, принялся портить и инструмент, и его чехол, кромсая последний на кусочки, и только тогда поспешно сказал:

— Может быть, вы не знаете… наверное, вам еще не сообщили, что мой брат женился… на младшей… на мисс Люси Стил.

Его последние слова ошеломленно повторили все присутствовавшие, кроме Элинор, которая пришла в такое волнение, что едва понимала, где находится.

— Да, — подтвердил он, — на прошлой неделе они поженились и отправились в Доулиш.

Больше Элинор сдерживаться не могла. Она выбежала из комнаты и, как только за ней закрылась дверь, разразилась счастливыми слезами, которые никак не хотели останавливаться. Эдвард, до сих пор смотревший куда угодно, только не на нее, заметил, как она поспешила прочь, и, возможно, увидел… или даже услышал, какое впечатление произвели на нее его слова; во всяком случае, он тут же впал в задумчивость, которую не смогли рассеять никакие замечания, расспросы или ласковые увещевания миссис Дэшвуд. Наконец, не произнеся ни слова, он вышел прочь и бодрым шагом отправился гулять по пляжу, оставив всех в полнейшем недоумении относительно столь внезапных и чудесных перемен в его жизни.

Марианна, впрочем, рискнула спросить: — Не значит ли это, что Роберт Феррарс будет, а возможно, уже съеден морской ведьмой?

Но никто из собравшихся не счел это обстоятельство достойным беспокойства или сожаления.

Глава 49

Какими бы непостижимыми ни казались всей семье обстоятельства, при которых Эдвард обрел свободу, не было сомнений, что он ее обрел, а как он ею распорядится, никто не сомневался. Ибо, пережив все радости одной помолвки, продлившейся четыре года и заключенной без согласия матери, он, как и следовало ожидать, намеревался незамедлительно заключить другую.

Дело, приведшее его на остров Погибель, в жалкую лачужку под названием Бартон-коттедж, было простым. Он собирался просить руки Элинор — а поскольку в подобных делах у него имелся некоторый опыт, могло бы показаться странным, что теперь он чувствовал себя столь неловко и так нуждался в поддержке и свежем воздухе.

Эдвард шагал по пляжу вот уже пять минут, и миссис Дэшвуд поглядывала на него в окно. В нужный момент она вскрикнула: «Берегитесь!» — и потом рассказывала Элинор, что минута высшего счастья едва не отменилась, когда гигантский двустворчатый моллюск попытался ухватить его за незащищенные лодыжки.

Однако не стоит здесь считать, сколько времени ему потребовалось, чтобы собраться с духом, как скоро ему представилась возможность исполнить задуманное и как его решимость была встречена. Достаточно будет сказать, что когда к четырем — через три часа после его прибытия — все сели за стол, он уже обзавелся невестой, заручился согласием ее матери, наслаждался завидным положением жениха и почитал себя счастливейшим из людей. И в самом деле, ему неслыханно повезло. Не только ликование взаимной любви переполняло его сердце и заставляло воспарить духом. Не поступившись принципами, он освободился от обязательств перед женщиной, которую давно разлюбил и которая (как он теперь узнал) на самом деле была бессмертным морским духом, вынырнувшим из пучины, чтобы найти жертву, высосать из нее самое жизнь и использовать в своих дьявольских целях. Горе его сменилось счастьем, и говорил он об этой перемене с такой искренней, благодарной жизнерадостностью, какой его друзья в нем и не подозревали.

Теперь он открыл Элинор свое сердце, признал все свои ошибки и слабости и о первой своей мальчишеской влюбленности в Люси рассказывал философски, с высоты своих двадцати четырех лет.

— Когда я встретил ее впервые, Люси виделась мне образцом любезности и приветливости. К тому же она была хорошенькой, по крайней мере, тогда мне так казалось; я встречал так мало женщин, что мне не с чем было сравнивать, и никаких недостатков я в ней не находил. Признаюсь, иногда мне мерещилось, будто глаза ее вспыхивают красным огнем, а когда она смеялась над какой-нибудь шуткой, в голосе ее весьма тревожным образом проскакивали дикие, безумные нотки.

Впрочем, обдумывая все, я прихожу к выводу, что, какой бы глупостью ни являлась эта помолвка, что более чем доказали все последовавшие события, в то время она не была для меня ни непростительным безумством, ни чем-то противоестественным. Ну а теперь, — заключил он, глядя на сияющую от счастья Элинор, — я чувствую, как земля уходит у меня из-под ног.

Наступило долгое молчание, поскольку все присутствовавшие осознали, что его выбор слов, пусть и случайный, был точен не только в метафорическом, но и в буквальном смысле. И в самом деле, пол дрогнул у них под ногами, и не успели они приноровиться к небольшому, но заметному крену, как дом вдруг дернулся в обратную сторону, так что все повалились со стульев.

— Боже мой! — воскликнул сэр Джон, только что машинально сделавший сальто и теперь стоявший широко расставив ноги, ибо дом вдруг накренился так, что иначе удержаться было невозможно.

— Силы небесные! — вторила ему миссис Дженнингс из-под стола. — Что происходит?

— Началось, — ответил хриплый голос из дверей, и, повернувшись, все увидели юную Маргарет, которая, впрочем, больше не выглядела юной и даже на девочку не слишком походила, а больше на ужасного гоблина, порождение тьмы. Голова ее была совершенно лысой, щеки перемазаны грязью, глаза щурились от дневного света.

— Маргарет! — всхлипнула миссис Дэшвуд. — Милая моя!

Но когда она бросилась к ней с распростертыми объятиями, Маргарет по-змеиному зашипела и оскалилась на мать острыми как бритва зубами.