Валерий Белоусов - Раскинулось море широко

• Название: Раскинулось море широко
• Автор: Валерий Белоусов
• Жанр: Альтернативная история

---

Панцирь можно было не снимать в течение нескольких часов, и тело не уставало. Он был подбит плотным слоем ваты, который поддерживался с нижней стороны жестью. Как показали испытания, пуля, даже пробив металлические пластины, застревала в вате. Снаружи панцирь был обшит плотной тканью. Бронежилет стоил баснословно дешево – 15 рублей. Это цена равнялась себестоимости панциря, так как полицейские изобретатели отказались делать деньги на здоровье и жизни своих товарищей. Вот так-то… )

Облачившись в панцири – полицейские получали личное оружие – казачьи винтовки Мосина… наганы и шашки они и так имели при себе…

Вооружился и Семёнов – очень недовольный полученным «обрезом» – что за дело, даже штыка и того нет… впрочем, на безрыбье – по волосам не плачут…

Револьвер-то казённый так и пребывал на дне чемодана, в камере хранения, на вокзале…

Команда «По коням!» – имела смысл буквальный… оседлав полицейскую пролётку, со звонким цоканьем копыт по торцовой мостовой, стражи порядка помчались к злачному месту…

«Красива Амура волна,

И вольностью дышит она.

Знает волна -

Стерегут ее покой.

Спокойны реки берега,

Шумит золотая тайга.

Дышит волна

Ее чудной красотой.»

Да так и было… пока среди золотых стволов величавых кедров не вырос город… а город – увы, не только столица огромного края, не только центр культуры и науки, не только база наших крейсеров – но и место, куда стекались те, кто уж очень свободно трактовал слово «Воля»! Скорее – как «Вседозволенность»… были такие места – куда и полиция-то входила с опаской.

Одним из таких мест была гостиница «Золотая Тайга»… содержалась она купцом третьей гильдии Фунь Суньяном… и была оформлена в художественном стиле Золотой Империи Чжурчженей… что значит душный красный цвет, очень много сусального золота, ковров и занавесей… которые скрывали уж очень многое… тут и опиум покуривали, и дарили минутную радость за скромное денежное вознаграждение, и случалось – некоторые постояльцы заканчивали свой путь в Уссурийском заливе, с камнем на шее… Шкуркин давно на этот притон зуб точил – да всё было как-то заняться недосуг… тем более, что околоточный Гуляйбаба постоянно твердил – «Шо тама усё в полном порядке!», а жалоб никаких ни от кого никогда не поступало… честно говоря, околоточного понять было можно – Гуляйбаба был в «Золотой Тайге» совладельцем… а что Вы удивляетесь – в Новониколаевске сам полицмейстер Виниус владел (через третьих лиц, понятное дело) местным домом терпимости! И вот-там точно уж был порядок…

А в «Золотой тайге»… Вот тебе и порядок – дожили… режут!

Резали уже довольно долго, упорно и ответственно, прямо говоря – на совесть…

Трое азиатов в кимоно незамысловатого цвета роиро (то есть просто чёрный, в унисон которому были ножны их мечей), но зато с замысловатыми эмблемами в пяти местах – на спине между плечами, на груди (справа и слева), и на обоих рукавах, вошли через парадный вход, украшенный извивающимися драконами – тоже, понятно, вульгарно-золотыми, с красными пастями… Не мудрено, что их никто не остановил на входе – потому что здоровенный вышибала уже хрипел под крыльцом, тщетно зажимая обеими руками разрубленное горло…

Стильные хакама незнакомцев были по-походному заправлены и в наголенники. На их кимоно и хакама сверху были надеты хаори тёмного цвета. Несходящиеся полы хаори у каждого скреплялись спереди белым бантом, который изящно гармонировал с белыми фамильными гербами. Простота и функциональность.

За широкие пояса незваных гостей – лезвием ВВЕРХ – были заткнуты изящные катаны и их младшие братья – вакизаси…

Именно изящные… в отличие от варварского великолепия китайских мечей их стиль можно было описать буквально четырьмя словами – ваби, саби, сибуй и югэн…

Для тех, кто не силён в «нихон-то», поясняю охотно…

«Ваби» – это отсутствие чего-либо нарочитого, вычурного, броского, то есть вульгарного. Это мудрая сдержанность, красота самой простоты.

«Саби» – дословно «ржавчина». Этим понятием передается прелесть некоторой потертости, особого налета времени, патины, следов прикосновения многих рук. Считается, что время способствует выявлению самой сути вещей…

Сибуй – то, что человек с хорошим вкусом называет красивым. Сибуй – это окончательный приговор в оценке предмета. На протяжении столетий у жителей Островов Восходящего Солнца развилась почти мистическая, интуитивная способность распознавать качества, определяемые категорией «сибуй». Это красота естественности плюс красота простоты. Перевести это практически невозможно – как невозможно научить гайджина понимать, что же это такое, сибуй!

«Югэн» – ещё более загадочное и трудноуловимое понятие. Постичь его – значит постичь самое сердце страны Ниххон… Тайна состоит в том, чтобы вслушиваться в несказанное и любоваться невидимым. Это мастерство намека, прелесть недоговоренности. У живописцев, чуть касающихся лёгким пёрышком с акварельной полутенью листа матово-жемчужной бумаги, есть крылатая фраза: «Пустые места на свитке исполнены большего смысла, нежели то, что начертала на нем кисть». Югэн – это та красота, которая лежит в глубине вещей, не стремясь на поверхность.

И вот три изысканных эстета вступили в чудовищно вульгарное золотое преддверие «Золотой Тайги»…

К сожалению, первым – кого они встретили – оказался сам старый и мудрый Фунь Суньян… увидев вооружённых незнакомцев, он глубоко вздохнул, печально потупил глаза и тихим голосом спросил:«Не собираются ли преждерождённые обнажить мечи в его доме?»

Ответом было: «Да, я сейчас сделаю тебе сечение от плеча вниз.»

Фунь поднял глаза и дерзко посмотрел врагу в лицо: «Жаль, что меня не предупредили. Я бы наглотался камней и испортил твой меч!»

Первая кровь брызнула на тяжёлый красный ковёр…

«Однажды к Ягю Мунэнори, которым созданы знаменитая по сей день школа Синкагэ-рю и не менее знаменитый трактат „Хэйхо кадэн сё“ пришел один из помощников сегуна и попросил разрешения обучаться искусству фехтования. Взглянув на него, Мунэнори сказал: „Господин, о чем вы говорите? Я вижу, что вы уже владеете искусством фехтования. Я принимаю вас таким, какой вы есть. Вы можете считать себя моим учеником, не учась у меня“.

„Но… господин, – ответил тот, – я вообще не обучался искусству фехтования!“

Тогда Мунэнори спросил: „Если так, должно быть, какое-то прозрение сделало вас таким?“

„Господин, – сказал ученик – однажды, когда я был еще ребенком, мне довелось услышать, что всё, что необходимо самураю – это презреть собственную жизнь. Я задумался над этим, и через несколько лет мне стало ясно, в чем смысл. С тех пор я не думаю о смерти. Больше у меня не было никакого прозрения“.

Мунэнори был очень растроган. „Теперь я понимаю, в чем дело. Только в этом одном и заключается высшее мастерство фехтования. У меня были сотни учеников, но ни в одном из них я не видел этого высшего начала. Вам нет нужды брать в руки меч. Вы достигли совершенства самостоятельно!“

И Мунэнори тут же вручил ему документ, подтверждающий мастерство».

Три самурая в «Золоте Тайги» – вполне могли бы тоже претендовать на такую бумагу!

Имея из защиты – только ткань на плечах и мужество в сердцах – они прошлись через выскочивших из сеней (тоже, разумеется, красного цвета) Красного терема цзаофаней – как новоизобретённая конная сенокосилка фирмы МакКормик, выпускаемая в подмосковном посёлке Люберцы…

Тут блистали и татэ-гири, когда меч движется вертикально, и совершенно непривычные европейцу агэ гияку касэ-гири, когда после вычерченной в воздухе «восьмёрки» клинок резал, уходя назад – от пояса вверх до шеи… и цуки – не такие зрелищные – как отрубленная голова или напрочь разваленная грудная клетка – но такие же смертоносные уколы…

Это действо напоминало бы балет… если бы огромный красный ковёр под ногами не хлюпал бы уже – точно моховое болото…

«А кто были эти воинствующие эстеты? И почему они пришли именно в это попсовое заведение? И кто тогда телефонировал в полицию? А пожар будет? Хотелось бы ещё и пожара…» – с очаровательной непосредственностью спрашивает Взыскательный Читатель…

Нет бы просто расположиться поудобнее в мягком кресле, с коробкой попкорна в натруженных руках – и предаться созерцанию прекрасного… всё-то надо знать!

(Ретроспекция.

В уже далёком 1868 году в Японии произошла «революция Мейдзи»… ну произошла и произошла! Молодые реформаторы провозгласили восстановление власти Императора и приступили к созданию современного государства, та хай им грэць!

Только вот не прошло и месяца после революции, как главный министр Сандзе Санатоми сформулировал основной постулат внешней политики новой Японии: «Мы должны помнить, что ВСЕ зарубежные страны являются нашими национальными врагами. Кто наш ГЛАВНЫЙ национальный враг? То государство, которое борется за богатство посредством постоянного развития своего мастерства и техники, кто стремиться превзойти остальных! И то европейское государство – которое ближе всех!»