Антон Перунов - Омская правда (Черновики Апокалипсиса)

• Название: Омская правда (Черновики Апокалипсиса)
• Автор: Антон Перунов
• Жанр: Ужасы и Мистика

ОСБ им. Ф.М. Достоевского. наш девиз – мы санитары городов… и сёл. и мы не чистим – мы зачищаем)))) Большую помощь оказал Сергей Олегович, спасибо ему. проект заморожен, а может и закрыт.

---

Предложил всем подумать, где и кого можно пригласить к нам. Первым, кто откликнулся на мой запрос, стал, уже почти традиционно, Денис Королев.

– Глеб, у меня брат есть двоюродный, очень толковый человек. Зовут Илья. Тридцатилетие недавно отметил, погуляли тогда знатно. Отслужил в армии в погранцах на Чукотке, потом охранником работал и в универе учился на теолога, позже в торговые агенты подался, боевым чем-то занимается. Толковый мужик. Правильный. Живет один, семьи нет. Сейчас с нашими в спасательном лагере остался. С ним можно поговорить.

– Принято. Поедем туда завтра обязательно пообщаемся и пригласим в отряд, твоя рекомендация вполне достаточна.

– Народ, к слову хочу сказать, что скоро быть бойцом ОСБ станет честью. Уверен, немало людей захотят вступить в наши ряды, но много званных, мало избранных. Нам нужны настоящие революционеры, пламенные и не сгибаемые, стойкие и целеустремленные. Так что скоро будем принимать в ряды только по рекомендации, как минимум двух полноправных бойцов отряда.

Заявление мое было встречено оптимистично, но с некоторым недоверием. Не страшно, скоро сами убедятся в правоте этих слов. Будут выступать с рассказом о кандидатах, горячо отстаивать их на круге. Все будет.

Некоторое время шел общий разговор, ребята обменивались мнениями и мыслями. Постепенно разговор начал затухать и тогда я снова взял инициативу на себя.

– У каждого отряда должны быть несколько признаков, отличающих его от других. Первый – это название, второй – знамя, третий – эмблема и форма одежды, и четвертый – система званий и структура. Самое же главное – цель, миссия отряда. С названием у нас все в порядке, цель тоже озвучена, нужно определиться со всем остальным.

– Предлагаю знамя с двумя горизонтальными полосами зеленого и белого цветов с надписью золотом – 1 Омская Санитарная Бригада имени Достоевского. Эмблема – рука, сжимающая топор, на черном поле, щит круглый, без окантовки. Форма, тут есть о чем подумать, вот мы сидим все вместе сейчас, на всех разные образцы формы, и несколько видов камки (камуфляжа), и охотничьи куртки, и, вот у Олега, – «горка». Кому что больше нравится? «Горка»? (Олег просто расцвел от обращенного к нему благожелательного внимания, ничего не скажешь, любому приятно, когда твой внешний вид оказывается предпочтительным среди прочих). Тогда, что решаем? Будем всем шить «горки»? Все согласны? (послышался одобрительный гул, я не стал проводить по данному вопросу голосование, не столь он и существенен). Принято, «горка» отныне наша официальная форма. Детали додумаем потом.

– Появятся и традиции – кое о чем я уже говорил, остальное само образуется по ходу дела, вот наш круг, тоже станет традицией, как способ принятия основных решений.

После довольно длительного обсуждения, мои предложения были приняты. Голосовали единогласно, включая малышей. Они очень гордились, что сидят в круге, рядом со своим отцом и с тех пор стали упорно называть себя товарищами санитарами.

– Теперь, товарищи санитары, хотел бы обсудить с вами вопрос санитарии. Насколько мне известно, за все эти дни мы толком не мылись. Поэтому предлагаю устроить «банный вечер» и оперативно задействовать баню-сауну, которая имеется в наличие в Авалоне. Кто «за»?

В ответ на мой вопрос раздался дружный рев дюжины луженых глоток, в который изящно-пронзительным дишкантом вплелись голосочки малышей. Форсируя голос, чтобы быть просто услышанным, я добавил.

– Понимаю так, что одобрямс получен. Не будем терять время и начнем готовить парную. Егор, ты в Авалоне не чужой, так что распоряжайся.

Радости тела в мире вселенской катастрофы навевают странные, причудливые мысли. Сидя после бани за столом, и попивая чай, я ощутил себя ненормально живым посреди нормально мертвого мира.

Уже собираясь идти спать, был остановлен подошедшим Славой Котовым, сели поговорили. Оказывается, он все время думал о тех задачах, которые я всем озвучил.

– Глеб, тема есть. Знаешь про аэродром русско-полянскому тракту?

– Нет, даже не думал, что там аэродром может быть.

– Вот, о нем мало кто слышал, я о нем от друга узнал, он там срочку служил.

– То есть это военный аэродром?

– Да, военно-транспортной авиации. Там АН-12 и АН-26 стоят. Мой то знакомый в БАТО служил, в службе ГСМ, на заправщике.

– Стоп, с этого места поподробнее, пожалуйста.

Я уловил ход мыслей Славки. Была поставлена задача по ГСМ и бензовозу, а он сейчас озвучивает, как раз вариант по теме.

– А чего подробнее? Ехать туда надо и смотреть, он говорил, народу у них было не много, рота охраны – одно название, едва взвод полноценный, остальные службы тоже по остаточному принципу людьми обеспечивались. Может, что и изменилось за последние два года в лучшую сторону, но при наших властях, могло быть только в худшую. Могу предположить, народ оттуда разбежался, технику, какая полегче, разобрали. А вот КрАЗы-заправщики, вряд ли, слишком машина приметная. Может еще чего есть, точнее там много чего быть должно, что не растащили. А там еще и огромные емкости с авиа керосином и прочими ГСМ. Ну, как толковая мысль? Что скажешь?

Я поднялся, торжественно пожал Славке руку и произнес.

– От лица всей бригады выношу вам, товарищ Котов, благодарность. Прошу вас и дальше мыслить и припоминать ценную оперативную и стратегическую информацию.

Вот и еще один пункт для разведки добавился, и ехать надо завтра, не медля.

Интермеццо 2. Николай Золотов.

Дежурство выдалось на удивление спокойным, удалось даже чуток вздремнуть, что в политравме практически нонсенс. Заступая накануне на сутки, Золотов искренне считал, что вокруг продолжается привычная, суматошная жизнь. Такому мнению способствовали и те обстоятельства, что телевизор и радио в однокомнатной хрущевке, доставшейся ему в наследство, отсутствовали, как категория, относимая им к разряду вредоносных и тлетворных. Интернета в доме тоже не было, и причиной тому была не идиосинкразия к вычислительной технике, а банальная нехватка средств к существованию, столь знакомая многим молодым врачам и даже их элите – оперирующим хирургам (заработная плата Николая составляла не более 6-8 тысяч рублей в месяц). Золотов с полным правом относил себя к этой элите.

Закончив Омскую медицинскую академию с красным дипломом и отучившись в ординатуре[4], он пришел в отделение абдоминальной хирургии, где успешно практиковал в течение года. Оперируя больного со сложным диагнозом, задел крупный сосуд, что вызвало обильную кровопотерю. Пациента вытащили, но Николай потерял веру в себя. Он больше не мог оперировать. И принял решение перейти в реанимацию, где после стажировки стал работать реаниматологом-анестезиологом. Время шло, вера в свои силы медленно возвращалась к нему. Потребность оперировать временами становилась настолько сильной, что мешала связно думать. Видя это, зав. отделением рекомендовал Николаю вернуться в хирургию. Как раз в это время открылась вакансия в торакальном отделении, куда наш герой и был принят. Спустя полтора года, его пригласили в отделение политравмы, едва ли не самое универсальное и сложное, требующее высочайшей и широчайшей компетенции от врача. На утро, описываемое нами, Золотов уже год работал здесь, честно выполняя свой долг.

Переодевшись и выйдя на улицу, он констатировал, что погода не балует теплом и поплотнее замотал на шее вязаный шарф, подарок одной давней знакомой. Ветер у реки[5] пронизывал до костей, активно понуждая ускорить шаг. «Пора новое пальто покупать, мерзну, как собака» подумал доктор, хмуро глядя на отъезжающую маршрутку, на которую он уже катастрофически не успевал. Возможно, что в придачу к всеобщему бедствию, Золотов приобрел бы еще и насморк, но ему неожиданно повезло. Рядом остановилась стильная, белая иномарка. В моделях и типах наш герой разбирался как в разновидностях гладиолусов, то есть никак. Не без снобизма, считая знания, необходимые для его профессиональной деятельности, единственными, заслуживающими право находиться в его голове.

Окно машины тихо опустилось и показалось лицо, смутно знакомое Николаю.

– Здравствуйте, доктор, помните меня? Алексей Бутык, вы меня оперировали пару месяцев назад, сложный перелом бедра и проникающее ранение брюшной полости.

Вот теперь врач опознал говорившего с ним человека, перед глазами встала сама операция, длившаяся более трех часов.

– Как же, – помню, вы, как я вижу, совсем поправились?

– Благодаря вам, доктор. Что вы стоите, садитесь в машину, я вас подвезу, куда скажете.

Николай совсем продрог, потому решительно открыл дверь и уселся на переднее пассажирское сиденье. И сразу же застегнул ремень безопасности. По телу разливалось тепло. В машине было даже жарко, он снял шарф, расстегнул пальто и почувствовал, что начинает засыпать.