Дарья Истомина - Леди-бомж (Леди-бомж - 1)

• Название: Леди-бомж (Леди-бомж - 1)
• Автор: Дарья Истомина
• Жанр: Детектив

---

- Что просила?

- А что может просить женщина на излете? Когда не так уж много остается? Ребенка, конечно...

- Это она... сделала?

- Да.

- Зачем?

- Не знаю. Могу только догадываться. - Он сильно похрустел пальцами, щека подергивалась. - Меня здесь не было. Улетала без меня, возвратилась без меня. Все решила - без меня. Впрочем, последнее время она почти все решала без меня... Говорят, она была очень пьяна, почти безумна... Всех гнала в шею, даже Элгу! Эти дуболомы из охраны ничего не могли с нею поделать... Она их держала в кулаке, все навытяжку! Даже ключи от ее любимой тачки отобрать не решились... Меня вызвали из Москвы слишком поздно! Слишком... Но ведь вы и сами все это знаете? Ведь это именно с вами я говорил по мобильнику.

Что-то тут было не так, чего-то Туманский недоговаривал, но я угадывала, что он, может быть впервые, говорит вслух не столько с посторонним человеком, сколько сам с собой, и, наверное, это лопнуло и прорвалось, как гнойник, именно при мне, потому что, как я понимала, все эти последние дни перед большинством людей ему нужно было делать вид, что ничего не случилось, что его жена жива, и конечно же он кому-то должен был лгать, как-то выкручиваться, может быть, даже шутить и смеяться, но я была как раз той, перед которой темнить не имело никакого смысла. Я знала, и он не выдержал...

Я вернулась в угол, подняла с полу скользкие от пролитого лампадного масла серебряные цепки, к которым крепилась сама лампада, сняла с крюка обрывок цепи и аккуратно положила на столешницу рядом с иконой. Темные глаза Богоматери были как живые, а зрачки странно и печально отсвечивали. И совершенно нелепой была пробоина на смуглой впалой щеке ее, и дико торчал этот огрызок металла, а грубая глубокая царапина рассекала нежную пяточку младенчика с крохотными пальчиками.

Вообще-то, отношение у меня к вере и верующим не то чтобы сложное, но по сути - никакое. И я не собиралась обвинять эту самую Нину Викентьевну в богохульстве. Просто это было красиво, старинно и кому-то очень нужно, где-то там, телецким богомольцам и еще каким-то людям. И что-то я не могла до конца поверить, что хозяйка всего этого дошла до такого отчаяния и осатанения, ухватившись за первое, что попалось под руку, только из-за того, что поверила в чудо, которое не состоялось.

Не помогла ей, выходит, Дева Мария ни зачать, ни выносить, ни родить... Что-то тут не совпадало, по моему мнению, такая женщина, как Туманская, могла бы пойти вразнос по более мощной причине. И по-моему, такие особы, как она, больше доверяют гинекологам, чем чудотворцам. Нет, тут была еще какая-то муть, какая-то мгла...

Он вдруг выдвинул ящик стола, нашарил там пакет из пленки и вынул из него небольшой плоский черный пистолетик, похожий на игрушечный. Извлек из рукоятки магазин, латунные патрончики с серыми пульками тоже были как игрушечные.

- Вот из этого... она... - сообщил он. - Итальянский... Полицейский "Автоматик", калибр восемь миллиметров... Вообще-то газовый, но кто-то переделал под боевой патрон. И никто не может мне сказать, где она это дерьмо раздобыла. И когда... Стреляла в сердце, понимаешь?

- Я знаю.

- А... ну да... Как думаешь, ей было очень больно?

- Я думаю, что ей было очень страшно... Мне бы было, - сказала я. - А она как-то все это объяснила? Ну, записка там... Какое-нибудь письмо...

- Нет. Ничего, - помолчав, признался он. - Вообще-то все держали ее за красивую женщину, весьма устроенную семейно и очень удачливую в делах. Но я-то всегда знал - она из таких, стержневых, железных! Такие никогда себя не обманывают. И если что-то решают всерьез, никто помешать не может... Даже я!

- Может быть, вы ее обидели? Или как? - осторожно спросила я.

- Или как... - Он криво ухмыльнулся. - Она все делала втихую. Не верила своему счастью. Боялась спугнуть удачу... Не знаю... Даже Элге она ничего не сказала. Пока не вернулась. Какое-то время назад у нее прекратились эти самые... ваши дамские дела... Она решила - все, состоялось! В нашу медицину она никогда не верила, где-то в Баварии есть клиника, как она выражалась, "по потрошкам", она там бывала и до этого. Вот она и рванула туда... Ну, а там - эти медицинские фрау и герры... у них так принято - ничего не скрывать... Какой-то особенный скоростной канцер, уже с метастазами, и именно в областях повышенной... интимности! Ну, сейчас это хоть как-то, но лечится, особенно у тевтонов, во всяком случае жизнь продлевают на какое-то время. Ей предложили какую-то суперсовременную терапию с химией, лазерами, мазерами, не знаю, что там еще, и почти немедленно - под нож...

Туманский слепо смотрел на стеллажи, моргал, морщился.

Ткнул трубкой, рука подрагивала мелко.

- Где-то тут я припрятал всю эту диагностику... толщиной с первый том "Капитала"... Анализы, снимки, заключения! Все на "дойче шпрахе" и латыни, но понять можно. Они тут с Элгой пображничали, сначала она помалкивала, а потом призналась... Сказала, что не даст себя обстрогать и выпотрошить до оболочки, что это нелепо и гнусно - заставлять меня жить с бесполым монстром, у которого вместо грудей - импортные протезные сисечки или наши российские мешочки с просом, а вместо остального - унитазные патрубки для вывода отходов... К тому же она считала, что может остаться лысой на весь срок, который ей отпущен. В общем, она представила нашу дальнейшую жизнь как систему взаимных мук, не собиралась именно меня на них обрекать, терпеть ее, такую... И заявила, что я ее должен помнить только настоящей женщиной! Они тут вместе рыдали и клюкали, клюкали и рыдали и сходились на том, что именно меня надо пожалеть и не выбить из седла сразу, а постепенно подготовить к неизбежной разлуке... Эти идиотки додумались до того, что ей, пока не поздно, нужно публично наставить мне рога с кем-нибудь из мужиков, которым она не безразлична, засим должен был последовать скандал, развод и иная мутота! После чего обесчещенный супруг, то есть я, отправит ее ко всем чертям и думать о ней забудет! Лихо?

- А потом? - Больше всего мне хотелось, чтобы он перестал ковырять себя по живому. И еще я поняла, что он очень сильно любит свою бедолагу и пока еще просто не может понять, принять трезво то, что ее никогда не будет.

- А потом у нее началась истерика... - хмуро ответил он. - И если она прогнала от себя даже Элгу, значит, ей стало не просто плохо. Безвыходно. Ну, а когда они все-таки осмелились вызвать меня из Москвы - ее здесь уже не было.

Туманский поднялся, побрел к стене, сдвинул панель, за которой стояли бутылки, и, сковырнув пробку, начал пить из горлышка что-то бесцветное.

- Представляю, как - она здесь... металась... Одна, - хрипло сказал он. - О, черт! Где же они все?!

- Так что я там должна исполнить? - сухо сказала я, нагличая, потому что больше всего боялась расплакаться. - Давайте! Давайте! Что вы все кольца вьете вокруг да около?

Он посмотрел на меня удивленно, пожал плечами, склонился к клавиатуре компьютера, пробежал пальцами и сказал:

- Информация к размышлению. Взгляните-ка, Басаргина!

Я заглянула. Экран монитора стал белым, и на нем четко выстроились черные колонки каких-то цифр, перемежаемых латинскими литерами, непонятными словечками на английском, немецком, итальянском и, кажется, даже испанском.

- Это пароли, шифры и номера счетов, а также суммы вкладов, размещенных в ряде банков, не российских, конечно, которыми владеет или имеет право распоряжаться Нина Викентьевна Туманская.

- Владела?

- Нет. Владеет. И распоряжается, - твердо сказал он. - И будет распоряжаться и владеть до тех пор, пока не просочится информация - а это произойдет неизбежно, - что ее больше нет...

- Ага... - сказала я. - Вот теперь понятно! Значит, это я - как бы она! И должна выковырять для вас эту денежку, пока никто не дотумкал?

- О, господи! - фыркнул он. - Вам бы это не удалось, даже если бы вы появились в каком-нибудь Цюрихе или на Багамах в сопровождении батальона десантников! Вы просто не имеете представления о том, что такое система банковской безопасности и защиты вкладов, даже безымянных... Нет, это дела далеко не ближнего будущего, связанные с правами наследования, совместного владения и прочей юриспруденцией. Я просто хочу, чтобы вы представили масштаб сумм и дел, которые были ей поручены... В общем, чем она рулила...

- Это в валюте, что ли? Доллары? Вот это что? Тыщи? - ткнула я наугад.

- Это не доллары, это дойчмарки... Шестьдесят девять миллионов, кажется... - пригляделся он.

- Ого! Значит, вы такой богатенький?

- Не я, - покачал он головой. - То есть не совсем я... Понимаете, Лизавета Юрьевна, есть такое понятие, как коммерческая тайна... И не только коммерческая. Формально я нищ и гол. Ну, не совсем гол и нищ на уровне юного балбеса из "новых русских", который торгует какими-нибудь контрабандными консервами, пережившими срок годности, и считает, что он в порядке, если обзавелся "мерсом" и квартирой на двух уровнях... Но в общем-то это мелочевка. Не то, чем можно по-настоящему оперировать. Видите ли, Лиза, дело в том, что несколько лет назад я замкнул основные дела на Нине! Большинство персон и фирм, с которыми она имела дела, даже не подозревают, что за всем этим маячу именно я... Ну, не один, конечно! Есть очень крупные и весьма ответственные лица, с которыми я, скажем, дружен еще со времен павловской денежной реформы, фальшивых авизо и совершенно идиотских казенных кредитов, которые никогда не возвращаются в казну. Это вам понятно?