Ирвин Шоу - Богач, бедняк. Нищий, вор.

• Название: Богач, бедняк. Нищий, вор.
• Автор: Ирвин Шоу
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-066467-2, 978-5-271-27816-7, 978-985-16-8417-1

В книгу вошли романы «Богач, бедняк» и «Нищий, вор». Вот уже несколько десятилетий эта дилогия пользуется популярностью у читателей.

---

— Я не смогу, — ставя бокал, сказал Рудольф.

— Почему? — удивился Бойлан. — Ты всегда мечтал побывать в Европе.

— Когда мне это будет по средствам.

— О, дело только в этом? — покровительственно рассмеялся Бойлан. — Ты неправильно меня понял. Это мой подарок. Мне кажется, путешествие пойдет тебе на пользу. Избавишься от некоторой провинциальности — только не обижайся. Может быть, в августе я присоединюсь к тебе где-нибудь на юге Франции.

— Спасибо, Тедди, но я не могу.

— Жаль, — пожал плечами Бойлан. — Впрочем, умный человек сам знает, когда принять подарок, а когда отказаться. Конечно, если у тебя более интересные планы…

— С завтрашнего дня я начинаю работать у Колдервуда на полной ставке.

— Бедняга, тебя ожидает скучное лето, — заметил Бойлан. — Меня удивляют твои вкусы. Ты предпочитаешь продавать кастрюли и сковородки неряшливым домохозяйкам в захолустном городке, вместо того чтобы съездить во Францию. Впрочем, тебе виднее. А что после лета? Ты решил заняться правом, как я тебе советовал, или постараешься попасть на дипломатическую службу?

Вот уже больше года Бойлан уговаривал Рудольфа выбрать одну из этих профессий. Сам Бойлан отдавал предпочтение юриспруденции. «Молодому человеку, наделенному лишь сильным характером и умом, — писал он Рудольфу, — юриспруденция открывает дорогу к власти и богатству. Америка — страна юристов. Часто хороший адвокат держит в руках компанию, которая его наняла, и постепенно становится ее хозяином. Мы живем в сложное время, и чем дальше, тем оно сложнее. Юрист, хороший юрист — единственный надежный проводник, который помогает нам пробраться сквозь дебри наших сложностей, и за это он получает соответствующее вознаграждение. Даже в политике… Посмотри, сколько юристов занимают кресла в сенате. Почему бы и тебе не сделать подобную карьеру? Видит бог, стране выгоднее пользоваться услугами человека с твоим интеллектом и характером, чем содержать на Капитолийском холме некоторых из этих клоунов-проходимцев. Или подумай о службе в госдепартаменте. Нравится нам или нет, но мы правим миром или хотя бы стремимся к этому. Мы должны поставить своих лучших людей на посты, дающие им возможность влиять на деятельность наших друзей и наших врагов».

— Ты не ответил на мой вопрос, — настаивал Бойлан. — Что же ты выбрал?

— Ни то, ни другое, — ответил Рудольф. — Я обещал Колдервуду проработать у него по крайней мере год.

— Ясно. Насколько я понимаю, ты не метишь высоко, — разочарованно сказал Бойлан.

— Нет, это не так. Но я иду своим путем.

— Что ж, значит, твоя поездка в Европу отменяется, — сказал Бойлан. — Не смею больше задерживать. Вас ждут друзья. Рад был с вами познакомиться, мистер Найт. — Он допил шампанское и вышел из комнаты.

Брэд заговорил, когда они уже выехали за ворота:

— У этого типа что-то странное с глазами. Не могу понять. Такое впечатление, будто кожу вокруг глаз… — он замолчал, подбирая подходящее сравнение, — как будто кожу… подтянули, что ли. Ха, знаешь что? Спорим, он только что сделал пластическую операцию.

«Точно, — подумал Рудольф. — Ну конечно. Вовсе он не отсыпался на юге».

— Возможно, — сказал он. — От Тедди Бойлана жди чего угодно.

— Все на кухне, — весело объявила Гретхен вновь прибывшей паре, а сама, оглядывая маленькую гостиную, подумала: кто эти люди? Зачем они здесь?

В комнате набилось человек тридцать, и из них она знала только половину. А сколько еще придет? Этого она никогда не могла сказать заранее. Иногда у нее возникало такое впечатление, что Вилли приглашал первых попавшихся на улице людей. Мэри-Джейн распоряжалась на кухне, заменяя бармена. У Мэри-Джейн был сейчас трудный период — она оправлялась после второго развода, — и ее надо было приглашать на все сборища.

Гретхен поморщилась, заметив, как кто-то из гостей стряхнул пепел прямо на ковер, а потом бросил тут же окурок и раздавил его каблуком.

Рудольф с Джонни Хитом, как всегда, забились вдвоем в угол и о чем-то оживленно беседовали. Говорил в основном Джонни, а Рудольф слушал. Двадцатипятилетний Хит уже был партнером в одной из маклерских фирм на Уолл-стрит и, по слухам, успел сколотить себе на бирже целое состояние. Он был обаятельным молодым человеком, скромным, уравновешенным, с живыми глазами и тихим голосом. Гретхен знала, что, приезжая в Нью-Йорк, Рудольф часто ужинает с ним и ходит на бейсбол. Когда бы ей ни доводилось случайно услышать их разговор, они говорили об одном и том же: биржевые сделки, слияние компаний, создание новых фирм, прибыли, способы снижения налогов. Ей все это представлялось ужасно скучным, но Рудольфа, кажется, безумно увлекало. Однажды она спросила его, почему из всех людей, бывающих в ее доме, он выбрал в друзья именно Джонни. Рудольф совершенно серьезно ответил: «Он единственный из твоих приятелей, кто может чему-то меня научить».

Кто поймет ее брата? Тем не менее Гретхен не собиралась устраивать в честь брата такую вечеринку. Но почему-то все вечеринки в их доме оказывались именно такими. Состав гостей периодически менялся: актеры, актрисы, молодые режиссеры, журналисты, манекенщицы, девушки из журнала «Тайм», продюсеры с радио, молодой человек из рекламного агентства, женщины вроде Мэри-Джейн, которые, едва разведясь, рассказывали всем, что их бывшие мужья — гомосексуалисты; похожие на мошенников молодые люди с Уолл-стрит, аппетитная секретарша, после третьей рюмки начинавшая флиртовать с Вилли; бывший пилот из эскадрильи Вилли, неизменно затевавший с Гретхен разговор о Лондоне; чей-то неудовлетворенный муж, который вначале пытался ухаживать за ней, а под конец наверняка уйдет с Мэри-Джейн…

Да, состав гостей периодически менялся, но разговоры велись все те же. Устраивать такой вечер раз в месяц еще куда ни шло. Даже два раза в месяц, если бы они не засыпали пеплом всю комнату. В общем-то все они были красивыми, образованными молодыми людьми. У всех откуда-то были деньги, и все хорошо одевались. Живя в Порт-Филипе, Гретхен мечтала как раз о таких друзьях. Но они окружали ее уже почти пять лет… И эта толчея на кухне. Бесконечные вечеринки.

С решительным видом она прошла сквозь толпу к лестнице и поднялась в комнату на чердаке, где спал Билли. Кроме его кроватки и игрушек, здесь был еще большой стол, за которым Гретхен работала.

На столе стояла пишущая машинка, высились кипы книг, газет и журналов. Гретхен любила работать рядом с сыном, а тому нисколько не мешал стрекот машинки.

Она включила настольную лампу и увидела, что он не спит. Он лежал в пижаме на своей кроватке — рядом на подушке тряпичный жираф, — медленно водил руками по воздуху, точно рисовал какие-то узоры в сигаретном дыму, плывшем сюда снизу. Гретхен почувствовала себя виноватой. Но не запретишь же людям курить, потому что наверху спит четырехлетний ребенок, которому это может не нравиться. Она нагнулась и поцеловала сына в лоб. После ванны от малыша пахло мылом и чистой детской кожей.

— Когда я вырасту, — сказал он, — не буду никого приглашать в гости.

Не в отца пошел, подумала Гретхен. Хотя и точная его копия: светловолосый, на щеках ямочки. Ничего от Джордахов. Впрочем… Наверное, Томас в детстве был таким же.

— Спи, Билли. — Гретхен склонилась над кроваткой и поцеловала его еще раз. Потом подошла к столу и взяла попавшуюся под руку книгу — «Основы психологии». Она ходила на вечерние курсы при Колумбийском университете. Ее угнетало ощущение своей необразованности и она стеснялась просвещенных друзей Вилли, а порой и его самого.

Когда родился Билли, Гретхен ушла из театра. Вернусь туда позже, когда он подрастет и я не буду нужна ему целый день, убеждала она себя тогда. Но теперь уже твердо знала, что никогда не будет актрисой. Не велика потеря. Ей пришлось подыскивать работу, которой можно было бы заниматься дома, и, к счастью, она нашла ее без труда. Она стала помогать Вилли: когда ему надоедало или он был занят другими делами, писала за него рецензии на радиопостановки, а затем и на телепрограммы. Поначалу он подписывался под ее статьями, но вскоре ему в редакции предложили административную работу с повышением жалованья, и с этих пор она ставила под рецензиями свою подпись. Редактор с глазу на глаз сказал ей, что она пишет гораздо лучше Вилли, но она к тому времени уже сама поняла, чего стоит литературное дарование мужа. Однажды, разбирая старый чемодан, она наткнулась на первый акт его пьесы. Полное убожество. То, что казалось умным и смешным, когда Вилли рассказывал, на бумаге превращалось в пошлость. Конечно, она не сказала ему о своем впечатлении, как не сказала, что вообще прочла его пьесу, но стала настойчиво склонять перейти на административную работу.

Она взглянула на лист желтой бумаги, вставленный в машинку. Сверху карандашом был выведен вариант заголовка «Песнь песней коммерсанта», и Гретхен скользнула глазами по странице. «Доверчивость, — писала она, — которая считается национальной чертой всех американцев, с выгодой используется коммерсантами, обманом или угрозами навязывающими нам свои товары независимо от того, полезны они нам, нужны или, наоборот, опасны. Нас смешат, чтобы мы покупали суповые концентраты, пугают, чтобы всучить джем для завтрака, цитируют „Гамлета“, предлагая нам автомобили, несут околесицу, чтобы мы приобретали слабительное…»