Вадим Еловенко - Осознание

• Название: Осознание
• Автор: Вадим Еловенко
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Постапокалистический сюжет. Иной мир. Странные сны и не менее странная реальность. Человеческие отношения и осознание человеком себя. Эмпатия ко всему живущему и неприятие живущими факта смерти.

---

Вода не закипела, но прогрелась основательно, когда я вернулась. Я палкой раскидала угли и горящие ветки и сложила из некоторых отдельный костерок в стороне. Вернувшись к ведру, я в предвкушении села рядышком на поваленный ствол и стала смотреть на парящую воду. Мне пришлось довольно долго ждать, пока она остынет до приемлемой температуры. Потом я, встав на поваленный ствол, огляделась, на всякий случай и, скинув с себя майку, юбку и трусики осталась в одних босоножках на траве. Зачерпывая рукой воду из ведра, я быстро намочила волосы и с вздохом и отчаянной надеждой вылила немного чистящей жидкости себе на ладонь. Втирая ее в волосы, я отметила, как та пенится, и снова и снова попросила Абсолют, чтобы от такой помывки мои длинные волосы не повылезали.

Ополаскивая волосы водой, я уже вся намокла и довольно быстро «намылившись» стала ногтями сдирать с себя уже въедающуюся грязь. Зачерпывая из ведра ладошкой воду, я смогла смыть с себя все это мерзкое ощущение грязи на мне, и немного подрагивая на уже теплом ветерке, взялась за свою одежду. Замочила трусики и майку и, вытащив их на траву, чуть-чуть полила чистящим средством. Потом долго двумя руками терла края белья друг о друга, что бы намылить и отстирать пятна. Средство хорошо смывалось, и скоро я развесила майку и трусики на ветки недалеко от себя и приступила к юбке. С ней было сложнее. На желтом цвете все пятна казались более заметными и совершенно не хотели отстирываться. Я долго мучилась, прежде чем они поблекли, хотя бы. Зелень покрас-травы тоже сошла почти, но все равно следы оставались. Решив на этом остановиться, я прямо в ведре ополоснула юбку и, хотя все чистящее средство не вымылось, положила ее сушиться недалеко от себя на ствол дерева. Сама же подкинув веток в костерок, присела возле него, греясь и подсыхая. То, что мои волосы будут потом пахнуть дымом, меня как-то слабо трогало. Да и то, что я сижу голая в одних босоножках, меня тоже не волновало уже особо. Слишком многое пришлось пережить в последние недели, чтобы уделять таким мелочам внимание. Да и не было вокруг никого.

Когда солнце уже подобралось к зениту, я совсем отогрелась и обсохла, и даже почувствовала, что чуть обгорела. Во всяком случае, я понимала это, когда проводила рукой по плечам.

Прячась от наступившего пекла, я забралась в шалаш и осторожно присела на не очень чистый брезент. Мне ничего не оставалось, кроме как ждать страдая от неприятного ощущения внизу, когда подсохнет моя одежда. Не буду же я голая расхаживать по окрестностям.

Снова захотелось, есть и пить. Решив, что сразу, как оденусь, я пойду к колодцу сполоснуть ведро и напиться, чтобы были силы поискать съестное, я бралась из шалаша проверить, что с бельем. Наверное, плохо выжала, решила я, чувствуя влагу в руках от прикосновения. Я повернулась, чтобы снова скрыться в шалаше, но замерла и невольно истошно закричала от увиденного. За моим шалашом, согнувшись в три погибели и направив на меня автомат, сидел молодой солдат в форме глядящих. Я сжала кулачки и, пытаясь закрыться, бросилась к шалашу. Я не добежала. Жесткий удар в спину и я, спотыкаясь обо что-то, полетела в примятую траву. Я попыталась, уже открыто плача, подняться и побежать дальше, но тяжелое колено в спину прижало меня к земле, и голос невидимого мне мужчины сказал:

- Заткнись, дура. Вся округа слышит.

И не думая затыкаться, я со слезами и надрывами запричитала, умоляя, чтобы они меня не насиловали. Что снова я такого не переживу. Что у меня и так все болит. Что я даже ходить нормально не могу… в общем и другую чушь пришедшую мне в голову в тот момент.

- Заткнись, я сказал! - Негромко рявкнул на меня держащий и вдавил ствол мне в шею, обещая: - Пристрелю.

Я продолжала с надрывом плакать и о чем-то тихо умолять, когда заметила молодого глядящего остатками из ведра, залившего костер, и старающегося быстро его затоптать. Только когда он затушил угли, с меня убрали колено, и я смогла перевернуться. С автоматами в расслабленных руках надомной стояли пятеро глядящих и довольно холодно рассматривали меня. Я, пряча лицо в ладонях, кое-как поднялась и скрылась в шалаше. В этот раз мне не мешали. Я сорвала грязный брезент с подстилки и обмотала себя им. Плача и не пытаясь остановиться, я даже не думала о том чего собственно реву. Слезы текли и, сквозь них, я смотрела, как уже новые глядящие появляются перед входом в шалаш и спокойно, в полной тишине рассаживаются на «моем» поваленном дереве и на траве у него. В шалаш, ничего не говоря, зашел автоматчик и, садясь радом со мной на лежанку, достал планшет, бумажку и карандаш. Только приготовившись писать, он спросил:

- Имя, фамилия, дата рождения, род занятий…

Он не повторял вопроса и только глядел на меня, пытаясь коленями удерживать автомат. А я всхлипывала и никак не могла остановить спазмы, от которых даже плечи содрогались.

- Вы… не тронете меня? - Спросила я и снова расплакалась.

- Отвечай на вопросы. - Потребовал глядящий не успокаивая меня ответами.

- Саша, Александра Гортуш… - сказал я и, назвав дату рождения, даже не стала говорить о роде занятий.

- Четырнадцать лет. - Кивнул глядящий и задал логичные, по его мнению, вопросы: - Что ты тут делаешь Александра? Где твои родители. Почему ты одна?

За две минуты и не расскажешь. Но я попыталась отрывочными фразами между всхлипами рассказать свою историю:

- Я сбежала… от дезертиров. Они меня… - я сорвалась в рев, в голос, но после абсолютно неожиданного подзатыльника, я как подавилась не в силах больше даже всхлипнуть.

- Отвечать коротко и быстро. - Сказал бесстрастным голосом глядящий. - Где родители?

- Погибли… Еще в Последнюю ночь. - Сказала я, жалобно глядя на него и держась одной рукой за затылок, а второй удерживая брезент на груди.

- И что ты семь лет без них делала? Бродяжничала?

- Я в интернате жила, пока Южане не подошли к городу и нас не попытались эвакуировать. Обоз расстреляли… я и многие другие разбежались. Мне не повезло, я, убегая в лесу, попалась дезертирам вашим… Ничего больше не записывая, глядящий убрал листок в планшет и сказал мне:

- Есть хочешь? - Я смотрела на него и словно не понимала вопроса. Наконец осознав его, сглотнула и сказала хрипло, что, да, хочу. Глядящий поднялся и скомандовал: - За мной. Я поднялась и с волочащимся следом брезентом вышла на солнце.

- Накормить. - Приказал допрашивавший меня молодому бойцу, что сидел прямо на траве, уложив автомат сверху на вещмешок. Пока солдатик неторопливо доставал из мешка хлеб, флягу с водой и сухое мясо я думала слюной захлебнусь.

Молодой глядящий протянул мне это сокровище и я, пытаясь в руках удержать и не уронить брезент, забралась обратно в шалаш. Я не буду описывать, как с жадностью икая и давясь, глотала пищу и отчего-то снова плакала. Некрасиво это выглядело.

Я только-только закончила подъедать крошки хлеба с грязного брезента, как в шалаш снова забрался глядящий с планшетом и, осмотрев меня, сказал:

- Почему не пошла к шрамам?

Ну и как объяснить? Сказать, что я бы с удовольствием может быть, да только меня такие же, как он глядящие неделю мучили?

- Я заблудилась. - снова начав всхлипывать сказала я. - Когда сбежала от тех. Пыталась найти хоть кого-то на вокруг ни души. А сейчас я даже ходить не могу… почти.

Глядящий тяжело посмотрел на меня и сказал, словно не слышал, что я ему говорила:

- Одевайся. Пойдешь с нами. Я с мольбой посмотрела на него и сказала:

- Дяденька. У меня мокрое все. И мне страшно с вами идти. Оставьте меня, пожалуйста. Он брезгливым взглядом посмотрел и сказал:

- Я даже своим бойцам дважды не повторяю. Пошла, надела свои шмотки и готовься к выходу.

Шмыгая носом, я выбежала следом за глядящим из шалаша и, под равнодушные взгляды его солдат, забрала с веток трусики и майку. Юбку мне протянул молодой солдатик, который, до этого ее сдвинул в сторону, чтобы влага с нее к нему по стволу не подтекла. Наверное, слишком резко выдернув тряпку из его рук, я заставила его небрежно улыбнуться. Остальные, глядя мне в след, даже хмыкнули.

В шалаше меня было очень даже хорошо видно им, сидящем на поваленном стволе дерева.. Так что мне пришлось сильно помучиться, чтобы, не раскрывая брезента, напялить на себя мокрую одежду. Когда я вышла, оправляя липнущую к бедрам юбку старший из глядящих смерил меня странным взглядом и скомандовал свои бойцам:

- Давайте, вы втроем вперед. - Он указал на сидящих на дереве и, переведя взгляд на отдыхающих в траве, добавил: - Камышев, Серебряный за девчонкой смотрите. Если ногу подвернет, или просто идти не сможет, на себе тащите. Остальные со мной сзади двигаемся не торопясь. Посматриваем по сторонам и клювами не щелкаем. Когда в базу придем тогда и расслабитесь. А сейчас тут шрамов навалом. Странно, что мы первые на ее костерок вышли. Он замер на секунду, потом посмотрел на меня и сказал жестко: