Егор Иванов - Вместе с Россией (Вместе с Россией - 2)

• Название: Вместе с Россией (Вместе с Россией - 2)
• Автор: Егор Иванов
• Жанр: История

---

Уже давно в таких сводках сообщалось, что среди нижних чинов "нарастает желание скорее кончить войну". Сухопаров видел, что пропасть между офицерами и солдатами, существовавшая и в мирное время, теперь все более расширяется. Солдаты хотели мира, а офицеры - продолжения войны до полной победы над германцами. Но из сводок явствовало, что и у офицерского корпуса отношение к правительству "самое отрицательное", господа офицеры в высших сферах видят только "измену и предательство". Прочная опора самодержавного режима обер-офицеры (от прапорщика до капитана), штаб-офицеры (подполковники и полковники) и даже генералитет дошли до того, что "высказывают мысли, за которые не так давно карали каждого, как преступника".

Сухопаров, так же как и многие мыслящие люди, ощущал глубокий кризис самодержавного режима, видел его проявления. Однако армия еще жила по присяге, хотя в ее недрах нарастало напряжение, чреватое взрывом. Спокойствие солдат на Юго-Западном фронте было обманчивым.

Великие события надвигались на Россию. Но сейчас, в июне шестнадцатого года, их лавина только зарождалась. Отдельные камешки вылетали то здесь, то там. Главная же масса еще не двинулась в свой грозный путь. Начало стремительного бега времени было еще впереди, но уже не за горами...

83. Петроград, июнь 1916 года

Соколов проснулся рано утром и не мог больше заснуть. До Петрограда оставалось еще часа три пути. Келломяки, Куоккала, Оллила и, наконец, первое русское название станции - Белоостров. В вагон вошли таможенники начиналась коренная территория Российской империи. Здесь чиновник в форме был воплощением государственной власти, а любой исправник и жандарм - высшим начальством.

У господ пассажиров - Соколова и его спутника - не оказалось ни игральных карт, ни спичек бенгальских, ни оружия духового, действующего без пороха, ни тростей, палок, чубуков с кинжалами, шпагами и другим скрытым оружием. Все это было запрещено к ввозу в империю. Таможенный офицер отдал честь попутчикам и мирно удалился.

Левашово, Парголово, Шувалово, Озерки, - а сердце бьется все громче, громче. Удельная, Ланская - сердце готово совсем выпрыгнуть из груди...

Из Гельсингфорса Алексей дал Насте телеграмму и теперь загадал - если жена встретит на перроне, то будет все хорошо.

Финляндский вокзал! Задолго до него Алексей опустил стекло в купе и высунулся, рискуя получить в глаз крошку угля или пепла от паровоза. Вот и перрон...

Внутреннее напряжение Соколова передалось глазам, и они сразу сфокусировали из всей большой толпы одну стройную, знакомую, родную фигурку в праздничном платье, с пестрым зонтиком. Все ближе, ближе!..

Вагон еще не успел остановиться, а Алексей спрыгнул с площадки как мальчишка. Настя стояла прямо против него... По ее счастливому лицу из сияющих глаз текли слезы.

- Алеша! Алеша! - прерывисто шептали ее губы. Алексей обнял ее и крепко прижал к себе. Она прильнула к нему. Это было страшно неприлично, особенно у вагона первого класса, но они поцеловались!.. - Какой ты стал... совсем серебряный!.. - прошептала Настя.

- Здравствуй, племянник! - раздался рядом еще один знакомый женский голос, и Соколов только теперь увидел рядом с Настей такую милую и такую хорошую Марию Алексеевну. Он поцеловал тетушке руку.

"Эх! Надо было в Гельсингфорсе озаботиться цветами и для нее!" - с сожалением отметил свою оплошность Алексей. Носильщик вынес тем временем его вещи, Соколов открыл сверток с цветами. Бутоны за ночь полураспустились и сейчас были необыкновенно красивы. Алексей преподнес цветы жене и извиняюще повернулся к тетушке.

- Все понимаю, милый! - шепнула ему Мария Алексеевна. - Не переживай! Смотри, какая у нас красавица Настя!

Алексей держал руку Насти в своих и никак не мог отвести глаз от любимой. Она была самой красивой, единственной и неповторимой женщиной мира.

Алексей словно онемел, не мог вымолвить ни слова. Из этого состояния его внезапно вывело легкое покашливание над самым ухом. Соколов резко повернул голову и чуть не ударил полковника Скалона. Встретив взгляд Алексея, долговязый Скалон, затянутый в парадный мундир, взял костлявую руку под козырек. Очевидно, в самую радостную минуту встречи супругов он деликатно держался в стороне, а теперь счел момент подходящим, чтобы проявить свое присутствие.

- Прошу вас, господин полковник, принять самые сердечные поздравления от корпуса Генерального штаба офицеров с благополучным возвращением! высокопарно, чуть гнусавя, произнес он.

Алексей, поотвыкнув от строгих российских уставных предписаний, по-дружески просто обнял коллегу.

- Мы восхищались вами, Алеша! - В углу глаз внешне чопорного полковника блеснула слеза. - Генерал Беляев, наш новый командир, приказал вас расцеловать и от его имени...

Сослуживцы снова обнялись.

- А теперь я вас оставлю... - продолжал проявлять такт Скалон и поклонился Анастасии. - Авто начальника Генштаба в вашем распоряжении... Генерал Беляев просил передать, что был бы рад видеть вас еще сегодня, если, разумеется, Анастасия Петровна соблаговолит отпустить вас из своего плена... - снова поклонился, словно кузнечик, длинный и тощий Скалон.

В просторном "роллс-ройсе" Беляева Алексей поместился спиной к движению, напротив Насти, и не отрываясь, с восторгом смотрел ей в глаза. Оба не могли говорить.

Соколов не видел ничего и никого вокруг. Только Настя, ее глаза, ее лицо, ее улыбка влекли его, как магнит. Шофер промчал по Литейному, потом свернул на Кирочную, с нее - на Знаменскую. Вот и дом, где Алексею довелось прожить всего несколько дней, но который так часто вставал в его думах в тюремной камере. Он казался таким высоким, таким красивым. Теперь, с высоты страданий Алексея, дом на Знаменской поблек и посерел. Может быть, в этом была виновата война, во время которой старые ценности обветшали? А может быть, это просто от небреженья домовладельца?

Поднялись в квартиру. Дверь открыла незнакомая молодая женщина, с быстрыми смышлеными глазами, худенькая и почтительная.

- Это Агаша, наша новая кухарка... - представила ее тетушка.

На пороге своего дома волнение Алексея улеглось, и он почувствовал, что очень устал за эти два года. Единственное, что придавало ему силы, - это любовь к Насте, желание стать для нее защитой от всех жизненных бурь. Правда, он с удовольствием примечал, что его молодая жена - вовсе не беспомощное и робкое существо. В ней чувствовался волевой и крепкий характер.

Вошли в гостиную. Здесь теперь стояла старая тетушкина мебель, к которой он привык еще с детства. Настя положила розы на лакированное крыло рояля, и Алексей восхитился этим благородным натюрмортом. Все, что ни делала Настя, каждое ее движение очаровывало Алексея. Ему хотелось ходить за ней по пятам и любоваться всем, что она делает.

Тетушка оставила их в гостиной, а сама пошла хлопотать с парадным завтраком. И снова Алексей и Настя потянулись друг к другу. Он молча целовал ее глаза, нос, щеки, шею. Гладил ее мягкие, душистые волосы...

- Как я тебя люблю... родной! - шептала ему Настя. Он впитывал каждый звук ее голоса. Когда она погладила его по щеке, его будто ударило электрическим током.

- Пойдем завтракать! - потянула Настя мужа в столовую. - Потом наговоримся...

Тактичная тетушка не донимала Алексея расспросами за столом. Он начал что-то рассказывать о пережитом, о своей благодарности чешским друзьям, которые, рискуя жизнью, дважды организовывали ему побег. О том, как нелепый случай - встреча в вагоне с германским офицером - чуть не стоил ему жизни. Пригорюнившись, его слушала, стоя у двери, и Агаша, пришедшая сменить тарелки.

Настя узнавала и не узнавала в этом человеке своего Алексея. Он изменился не только внешне.

Муж был еще в штатском платье, к которому привык за месяцы своего пребывания за рубежом. Он и в штатском был подтянутым и ладным, словно в военном мундире. Но черты его лица обострились, на лбу пролегли две морщины. Линии рта стали твердые, и только изредка прежняя белозубая обаятельная улыбка Алексея словно освещала лицо изнутри.

"Сколько надо было пережить, чтобы так измениться!" - подумала Настя.

Мария Алексеевна, отзавтракав и налюбовавшись Алешенькой, тактично удалилась, заявив, что ее ждет старая знакомая.

- Настенька, любовь моя! - вымолвил Алексей негромко, и в душе Насти задрожали все струны. - Я столько передумал разных дум, столько размышлял над нашей жизнью и задавал вопросов о ее смысле, что пришел к очень важным выводам...

Алексей делился с женой своими переживаниями, мыслями о человеческом величии и низости, о чести и бесчестье, о служении Родине и службе царю. Настя хорошо его понимала. Она оказалась не только милой подругой в жизни, но и большим и умным другом.

"Какое это великое счастье, иметь всегда рядом такого человека, как Настенька!" - думал Алексей, чувствуя, что жена разделяет каждую его мысль, каждое движение души. Насте можно было доверить самое сокровенное, еще неустоявшееся и только нарождающееся в душе, оказывалось, что в тот же миг те же мысли и те же слова готовы были сорваться и с ее уст...