Василий Петров - Прошлое с нами (Книга первая)

• Название: Прошлое с нами (Книга первая)
• Автор: Василий Петров
• Издательство: Политиздат Украины
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1988

В своих мемуарах кандидат военных наук дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант артиллерии В. С. Петров рассказывает о событиях первого и последующих дней минувшей войны на отдельных участках Владимир-Волынского укрепленного района в полосе 5-й армии Юго-Западного фронта. Советские воины подразделений 92-го отдельного артиллерийского дивизиона и других частей, о которых упоминает автор, поставленные в неимоверно тяжелые условия, сражались с непоколебимой стойкостью, отвагой и мужеством, не щадя жизни, движимые стремлением отстоять независимость Родины

---

— Благодарю вас,— поднялся смущенный похвалой Величко.

— Садитесь,— капитан Корзинин улыбнулся в ответ и назвал другую фамилию стреляющего. Запись очередной «стрельбы» поручалась Позднякову. Лейтенант Величко принял секундомер. Для меня зачеты на этом закончились.

«Лукреций не был центурионом...»

Вслушиваясь в разговоры, я стал замечать своеобразие лексикона орудийных номеров. Немецкий самолет-разведчик, перелетевший границу, к примеру, они не называли ни самолетом, ни разведчиком. Имя ему — «он». Выдерживалась пауза. «Он» сделал разворот, «он» снизился либо скрылся за горизонтом.

— Гляди... на его стороне какие тучи,— говорил на коновязи один дневальный другому. Оба— орудийные номера 3-й батареи.

Я только вернулся с обеда. Один дневальный увел Перикла. Я спросил другого, о чем шла беседа.

— Жарко, а там дождь... Я загляделся и сказал — ...на его стороне...

За Бугом темно-дымчатая тяжелая туча упругими боками загромождала всю северо-западную часть неба. Дневальный говорит «на его стороне», на немецкой... Почему? Там польская земля, занятая немецкими войсками. Дневальный ведь знает о том, что произошло в позапрошлом году с Польшей?

Мой собеседник смутился.

— Там... немец,— уклончиво ответил он.

Дневальный представляет себе конфигурацию государственной границы. Что же все-таки подразумевается под выражением «на его стороне»?

— Не знаю... так говорят... Кто именно?

— Все... Где?

— В курилке... на перерывах...

Доносятся отдельные раскаты грома. Ползут через границу тучи, сгущаются над Владимиром-Волынским. Вот-вот дождь начнется. Невесть откуда налетел ветер, и рассеялись в лазурной синеве на востоке тучи, не проронив ни капли. Снова зной. Перед вечером хлынул, наконец, ливень.

Орудийные номера, не успевающие в физической подготовке, в свободное время занимались тренировкой под руководством старшего сержанта Проценко, бросились шумной толпой в казарму.

В помещении дежурного по дивизиону, куда меня загнал дождь, полно людей. Курят, толкуют о службе. На завтра назначена рекогносцировка государственной границы. Вошел лейтенант Величко.

— Вы свободны? Командир дивизиона приказал поговорить с вами. Я сам ждал случая... пойдемте.

В стенах монастыря духота, явно ощутимая для вошедшего с улицы. Лейтенант Величко с порога направился к окну, распахнул оконные створки.

— Освежить немного келью... Вы промокли... переодевайтесь. Есть во что?

Помимо обмундирования на плечах с собой я имел только комплект летнего белья. Его оказалось довольно. После замены белья мокрая гимнастерка не стесняла движений.

— Ближе к окну садитесь,— предложил лейтенант Величко,— к отбою одежда подсохнет... Товарищ лейтенант, в бытность курсантом вам приходилось выполнять обязанности командира? Помните впечатление, когда вам объявляется выговор за недисциплинированность подчиненных вам лиц?

Да, я чувствовал себя приблизительно так, как человек, который не сдержал слово, уличенный при всех в низкой, предосудительной слабости.

— Вас возмущает то, что пустячный, на ваш взгляд, проступок... частный, так сказать, случай старший начальник трактовал в обобщенном виде. Хотелось протестовать...— лейтенант Величко лучше меня знал состояние командира, обязанного управлять поведением других.— На службе, как и в жизни, не так уж много общего с тем, что говорят в учебных классах. Считается, что подразделение — это дружный и сплоченный общим стремлением коллектив, однородный по своему составу. Самоуправляемый. А в действительности?.. Возьмем хотя бы третью батарею. Сто с лишним человек — орудийные номера, разведчики, топографы, связисты... Люди самых различных специальностей. Рядовой состав, младшие командиры, командиры взводов. Невнимательность, халатное отношение к обязанностям одного из этой разношерстной сотни оборачивается ошибкой, которая влечет за собой отклонение разрывов... вы представляете?

Так точно!

— Теоретически, конечно?..

Заданный в таком тоне вопрос заставил меня встать. Я ответил, что до сих пор поступал, руководствуясь требованиями устава. Если командир батареи имеет в виду случай со снарядами, то здесь действительно частный случай, и нет, мне кажется, оснований трактовать его в обобщенном виде.

Лейтенант Величко некоторое время разглядывал лист с пометками, лежавший перед ним на столе.

— Садитесь. С ящиками вопрос ясен... Вы приняли с обидой замечания, сделанные на разборе занятий по боевой тревоге.

Но я не высказал этого никому.

— Согласен... у вас есть выдержка.— Командир батареи не принял моей оговорки.— То, что вы хотели бы скрыть, проступает наружу в выражении лица.

Я не имею обыкновения глядеть в зеркало в присутствии старших.

— Товарищ лейтенант, меня не интересуют ваши привычки. Не забывайтесь! Устав запрещает военнослужащему выражать недовольство замечаниями начальников.

Выговор полагалось слушать стоя. Я вышел из-за стола.

— Ну вот... так-то лучше,— командир батареи щипцами принялся снимать нагар со свечи.— Еще один вопрос... Вам, конечно, знакома атмосфера боевых стрельб?Присутствующие на НП лица, даже артиллеристы, поддаются иногда настроению момента и забывают нашу штатную структуру, многообразие людских характеров, численность и специализацию лиц, которые участвуют в обслуживании орудий, средств управления огнем и линий связи... Когда снаряд отклонился... обвинения падают на голову стреляющего. Почему? Давайте разберемся... Люди взвода управления привыкли видеть в образе стреляющего черты необыкновенные... Он постиг секреты подготовки данных... По слову стреляющего рвались снаряды. А старшие начальники? Они считают, что командир батареи наделен достаточно широкими полномочиями. Он обучает личный состав на огневых позициях и наблюдательном пункте... Всех вместе и каждого в отдельности. На этом-то основании всякую ошибку того или иного из подчиненных командир батареи должен принимать как свою собственную... Резонно... нельзя ставить военнослужащему в укор неумелое обращение, скажем, с противогазом, если он не усвоил правил предварительно. Вы понимаете? — командир батареи вопросительно поглядел на меня.

Да, необходимо подготовить...

— Ну а если военнослужащий обучен, но пренебрегает установленными правилами, если причиной ошибки явились нерадивость к делу, лень?

В уставах определены меры, которые применяются в подобных случаях...

— Верно... командир должен упредить нарушения. Но людские характеры проступают зачастую неожиданно. Когда перед вами сто человек... предусмотреть всякую случайность трудно. Вот, предположим, наводчик, замковый или топограф... Одним словом, виновник найден. Но снаряд-то уже... вышел из ствола, и его нельзя вернуть обратно. Что же, произвести повторный выстрел?.. Нет, ошибку исправлять поздно... момент упущен... Сделанная по чьей-то оплошности, она ложится пятном на репутацию стреляющего. Дорожащий честью командир должен протестовать. Возмутительно!.. Кто-то, уклоняясь от своих обязанностей, компрометирует другого. Что же получается? С одной стороны — долг, стремление к порядку, с другой... пренебрежение службой, безразличие по отношению к коллективу, индивидуализм, черты натуры, не способной — по немощи ли физической или нравственной либо по недостатку опыта — нести службу наравне с теми, кому дорога честь воина...

— Лейтенант Величко имеет в виду старшего на батарее?

— Да... разумеется. Скажите, кто наделил вас правом отменять приказания старшего?

Я ответил, что осознаю опрометчивость сегодняшнего своего поступка.

— Товарищ лейтенант, покаяние, даже искреннее, не изменяет сущности того, что произошло... Рядовой, к примеру тот же ящичный, ввел в заблуждение, может быть, одного-двух орудийных номеров. Вы командир, ваш проступок влияет на личный состав огневых взводов... Не хотелось возвращаться к вопросу, который оставлен на вашу совесть, но ведь порядок подчиненности одинаков повсюду и для всех. Вы и в училище отменяли приказания?

— Нет.

— Почему же здесь, в линейном подразделении, вы позволяете себе вольности?

— Я ждал разрешения с НП, а затем, поглощенный стрельбой, упустил из виду...

— Служба... занятие серьезное... очень серьезное... «Ждал»... и что же? Командир должен взвесить всякое свое решение.

Лейтенант Величко заявил, что он, командир батареи, обязан направлять подчиненных, когда они несведущи в тех или иных вопросах, но он не намерен учить старшего на батарее азам. Рядовой состав батареи истолковал мой проступок так, будто он — лейтенант Величко — небрежно формулирует свои требования и, следовательно, должен взять долю вины подчиненного на себя.

— Это... посягательство на воинское достоинство командира... Вы понимаете?