Александр Афанасьев - Бремя империи

• Название: Бремя империи
• Автор: Александр Афанасьев
• Жанр: Боевик
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-44713-8

Начало девяностых годов двадцатого века. Российская Империя, раскинувшаяся от Северного Ледовитого океана до Средиземного моря, подвергается нападению исламских фундаменталистов, одним из главарей которых является Осама Бен Ладен. Имперские спецслужбы принимают решение ответить террором на террор, только в отличие от мусульманских фанатиков их цель — не мирное население, а главари бандформирований. Неожиданно для самих себя два русских флотских офицера, Александр Воронцов и Али Халеми, получают задание ликвидировать Бен Ладена. Но как это сделать, когда знаменитого террориста готова укрыть от возмездия любая мечеть? Офицеры находят нетривиальное решение. Ведь иногда для того, чтобы спасти Родину, нужно ее предать…

---

Отстегнул ремень безопасности — вода уже не лилась, она хлестала в салон сплошным потоком. Глубоко вдохнул, набирая в легкие максимальное количество кислорода, который еще оставался у потолка машины. Кто-то толкнул меня в плечо, обернулся — Али. Все правильно, проверяет, что с напарником. Показал большой палец, погрузился в воду, нащупал ручку и дернул на себя. Самое сложное в этом случае — открыть дверь, давление воды прижимает ее к кузову, а времени выжидать, пока давление внутри и снаружи салона уравняется, нет. Я почти наяву видел, как к набережной бегут полицейские с фонарями и автоматами — в руки им лучше не попадаться. Навалился со всех сил плечом на дверь, так что аж в глазах потемнело. Запас кислорода в легких пока был — но это ненадолго, времени совсем нет. Сначала дверь не поддавалась — упругая сила придавливала ее обратно к корпусу, не давала открыть. Замер на мгновение — и снова навалился на нее плечом, рванул из последних сил. На какой-то момент показалось, что все напрасно и мы так и останемся на дне, в этом долбаном стальном гробу. И когда в душу начала вползать паника, я вдруг почувствовал, что дверь хоть по миллиметрам — но сдвигается. Навалился еще — и открыл…

Все, теперь я в своей стихии — в воде…

Оглянулся — с противоположной стороны машины, неуклюже загребая руками, выплывал Али. Кислорода в легких оставалось немного — но подниматься сейчас на поверхность за глотком свежего воздуха нельзя — полицейские уже у пробитой ограды набережной, они смотрят на воду и любое движение на поверхности будет сразу заметно. Надо плыть — под водой, отплывать от берега так далеко, как только можно. Плыть до тех пор, пока не почувствуешь, что умираешь. И только тогда можно подняться на поверхность и глотнуть свежий воздух. А потом — опять вниз, под воду…

Вот сейчас и узнаем, где лучше учат плавать под водой — в Санкт-Петербурге или в Севастополе…

Всплыл на поверхность я минуты через две, когда от берега меня отделяло уже метров семьдесят. Всплыл тихо, без всплеска, особо не высовываясь из-под воды. Только высунулся из воды, медленно выдохнул — и с наслаждением вдохнул чистейший, пахнущий морем воздух. Только тот, кто провел минут пять без единого глотка кислорода, может понять, насколько вкусен может быть обычный глоток воздуха…

Метрах в двух от меня всплыл Али, я это почувствовал по легкому колебанию воды. Метра три отстал от меня — так что Севастополь отдыхает. Провентилировал легкие, подгреб поближе…

— Предлагаю — курс на «Колчак». Помнишь, где он находится?

— Сдурел? Это миль семь, не меньше…

— В Санкт-Петербурге нас выбрасывали на десять миль от берега — и это считалось легким утренним заплывом для разогрева мышц. Если не справишься…

— Еще и тебя на буксир возьму, — раздраженно ответил Али, старая вражда напомнила о себе…

— Это кто кого возьмет…

Глубоко вдохнув, мы синхронно погрузились в воду…

Бейрут, район Тайонех Мадафа 25 июня 1992 года

Сегодня Салик был один — двое его братьев не смогли прийти на намаз в мечеть. Слухи распространяются быстро — о том, что произошло ночью, шептался уже весь город. Полиция и газеты не давали практически никакой точной информации, но недостаток информации восполнялся слухами. Говорили о настоящем ночном бое, о попытке штурма медресе полицией, о том, что полицейских остановили находившиеся там правоверные. Улица бурлила, слухи передавались из уст в уста, но что делать, не знал пока никто. Сигнала не было…

Отстояв намаз, Салик свернул свой старый молитвенный коврик и пошел к выходу. В мадафу он сегодня идти не хотел, времени на это совсем не оставалось. Да и делать одному там было совершенно нечего…

Салик завернул за угол, привычно бросил взгляд через плечо — не идет ли кто следом — и вдруг остановился как вкопанный. Один человек, стоявший на углу дома, недалеко от мечети, показался ему знакомым. Очень знакомым…

Забыв про свои дела, Салик повернулся и пошел к этому человеку. Он не ошибся — это был тот офицер, которого они пытались завербовать и вовлечь в дела братства. Сейчас на нем было партикулярное[106] платье, и выглядел он так, как будто произошло что-то ужасное. Серое лицо, невидящий взгляд, на лбу — серая нашлепка пластыря…

— Ас-салям алейкум, брат, — сказал Салик, внимательно глядя на офицера, — ты ведь помнишь меня? Я Салик…

Офицер ничего не ответил — он просто посмотрел на Салика, и от такого взгляда тот почувствовал, как по всему телу пробежала дрожь…

— Что с тобой, брат? — Салик был искренне озабочен. — Тебе плохо?

— Я тебе не брат… — глухо ответил офицер. — Я не могу быть твоим братом…

Что же произошло?

— Все мы, правоверные, братья друг другу, и нет большего харама, чем не помочь своему брату, когда тот в беде. Давай, пойдем — я живу тут недалеко…

Салик жил совсем недалеко от мечети — он снимал верхний этаж в небольшом трехэтажном доме. Выглядел этот дом так, как будто первый хозяин построил первый этаж, потом пришел второй и построил второй этаж, совершенно отличный по архитектурному стилю от первого, а потом уже третий хозяин достроил третий, отличный от первых двух. Дом был похож не на дом — а на три разных дома, поставленных друг на друга. Впечатление усиливалось тем, что внутренней лестницы в доме не было и на верхние этажи приходилось подниматься по внешней лестнице, пристроенной к дому. Таких домов в старых районах Бейрута было много…

— Так, аккуратненько. — Салик пропустил офицера в свое жилище, бережно усадил на диван. — Ты пока здесь посиди, брат, а я чай приготовлю…

Офицер молча смотрел перед собой, он, казалось, вообще не понимал, где он находится и что с ним происходит…

Салик вышел на кухню, поставил кипятиться чайник, начал искать чай — но замер в раздумьях. Он не понимал, что происходит, и не знал точно, что делать. Но инстинкт подсказывал ему, что если этого офицера и удастся завербовать, то только сейчас, пока он в таком состоянии. Такой шанс выпадает только волей Аллаха — и большим грехом было бы его не использовать…

Чай заварился достаточно быстро. Салик кинул в старинный заварочный чайник, переходящий в его семье по наследству, щепоть травы, действие которой знали очень немногие. Она действовала как легкий наркотик и хорошо развязывала язык…

— А вот и я… — Салик ловко поставил на стол поднос с чаем и чашками, разлил янтарный дымящийся напиток по чашкам, пододвинул одну из них офицеру. — Выпей. Это придаст тебе сил…

Офицер взял чашку, повертел ее в руках и снова поставил на стол. Затем поднял глаза на Салика — и тот поразился тому, сколько боли и страдания в них было…

— Послушай, брат. Ты не должен угощать меня чаем. Ты должен убить меня, ведь я настоящий мунафик.[107]

Салик вздрогнул от произнесенных слов. Слово «мунафик» было самым тяжким обвинением среди правоверных, и он никогда не слышал, чтобы человек назвал себя так сам…

— Ты говоришь не подумав… — осторожно сказал Салик. — Так ли тяжки твои грехи, что ты сам себя так казнишь?

— Мои грехи перед уммой не искупить. В день страшного суда, когда я пойду над пропастью по мосту шириной в лезвие меча, шатаясь под тяжестью грехов своих, мне не пройти и шага, я сорвусь вниз. Я пошел на службу к кяфирам и предал свою веру. Предал…

Салик лихорадочно думал, что делать. Что сказать…

— Ты не прав, брат… — мягко сказал он. — Ведь в Книге написано: спасутся те, которые уверуют. Аллах милостив…

— После того, что я совершил, мне не спастись… Мои руки в крови правоверных… — Офицер вдруг закрыл лицо руками и зарыдал — беззвучно, а оттого еще более страшно…

Салик подсел поближе, немного подождал, когда офицер немного успокоился, положил ему руку на плечо…

— Расскажи мне, брат. Может, ты облегчишь этим свой грех…

И офицер рассказал.

Бейрут, британское консульство 26 июня 1992 года

На сей раз собраться в «пузыре» было невозможно — в этой комнате технически невозможно было поставить передающую аппаратуру. Такая аппаратура была в кабинете консула — конечно, менее защищенном от возможного прослушивания. Строго говоря, сегодняшний сеанс связи с Лондоном вообще не был предусмотрен никакими планами — но и обойтись без него было нельзя.

Консула уговорили приехать на работу чуть попозже, а сейчас в его кабинете сидели двое. За роскошным «чипендейловским» столом с малахитовым письменным прибором сидел бейрутский резидент, сэр Тимоти Карвер, человек с птичьим лицом. В ожидании связи он спокойно сидел, уставившись взглядом в ведомую только ему одному точку на полированной ореховой столешнице. За огромным столом сэр Тимоти выглядел комично, это место было явно не для него — но сейчас всем было не до смеха…