Владимир Каргополов - Путь без иллюзий: Том I. Мировоззрение нерелигиозной духовности

• Название: Путь без иллюзий: Том I. Мировоззрение нерелигиозной духовности
• Автор: Владимир Каргополов
• Издательство: В.М.Герасимова
• Жанр: Философия
• Год: 2006
• ISBN: 5-9900687-1-9, 5-9900687-2-7

Данная книга является результатом переосмысления и переоценки господствующих в нашей культуре представлений о духовности и духовном развитии. В первом томе книги задаётся новое мировоззрение нашего времени, коренным образом отличающееся как от материалистического, так и от религиозного. Автор определяет его как мировоззрение нерелигиозной духовности или как Путь без иллюзий. Книга, тем не менее, не сводится к теоретическому философствованию. Во втором томе подробно обсуждаются теория и практика медитации, излагается существенно обновлённая (по сравнению с китайским и индийским аналогами) биоэнергетическая теория человека, а также задаётся вполне конкретная программа энергомедитативной практики с подробным изложением системы методов.

Работа публикуется впервые.

Для оформления обложки использованы картины художника В.А.Шагалова.

---

Таков и наш ум, дай только ему волю. Чем более он логичен, тем более шизофреничен, ему тоже надо «всё выкакать до конца».

Можно сделать то обобщение, что во всех случаях психической патологии, связанных с поражением информационного (в отличие от энергетического) аспекта личности, — налицо неспособность примирить и интегрировать внутриличностные, внутрипсихические противоречия. К этому относится и шизофренический схизис и невротический конфликт. Если духовная зрелость — это Тай-цзи, как полная интеграция противоположностей, то на другом полюсе — их принципиальная несовместимость и противостояние.

Итак, мы пришли к выводу, что объяснительная сила теории вовсе не является самодовлеющим критерием её истинности. Вполне возможно очень замечательное, логически безупречное, непротиворечивое и в высшей степени убедительное изложение ошибочной и неадекватной теории, тогда как несомненная истина, основанная на глубоком и ясном прозрении в природу реальности, может быть изложена весьма невразумительно, сбивчиво и несвязно, с множеством противоречий и логических нестыковок. В первом случае мы имеем замечательное развитие вербального интеллекта и дискурсивного мышления при прискорбной недостаточности интуиции. В другом случае — наоборот, прекрасное интуитивное видение при неспособности полноценно и качественно оформить его в словах. Конечно же, мы не должны забывать о принципиальной невозможности вербализации высшего интуитивного познания. Я хорошо осознаю, что здесь, при желании можно указать на логическое противоречие в моих словах: с одной стороны, я говорю о невыразимости интуитивно познанного, с другой — об адекватной вербализации. На самом деле противоречия нет, поскольку существуют сферы опыта, относительно которых возможно как интуитивное познание, так и рациональное объяснение (сфера грубоматериального), однако есть и другие сферы, при продвижении в которые вербализация интуитивного постижения всё более и более затрудняется и, наконец, делается невозможной. В этой книге такого рода кажущихся логических нестыковок будет много, и мне бы хотелось, чтобы читатель проявил большую открытость и меньшую критичность.

Итак, можно заключить, что хотя разум и является низшей познавательной способностью, а высшая истина невыразима — тем не менее, будет грубой ошибкой отвергать разум, дискурсивное мышление. Просто нельзя ставить его, как это делают люди науки, на роль господина познания. Его роль хотя и важная, но подчинённая, и он должен знать своё место.

Мы начали обсуждать вопрос о критериях истинности. Но что такое истина? Что есть истина? — как спросил некогда Понтий Пилат.

Есть такой поучительный анекдот про героя гражданской войны, беззаветного красного конника, легендарного командарма, Василия Ивановича Чапаева.

Возвращается Василий Иванович в родную часть после учебы в Красной военной академии. Сидит со своим верным ординарцем Петькой, выпивают по случаю приезда. Василий Иванович делится впечатлениями:

— Ну, Петька, чему только нас в академии не учили, таким заковыристым наукам, ты даже слов таких не слыхивал!

— А чему же учили, Василий Иванович?

— Учили нас, Петька, психологии, логике, философии.

— Надо же, Василий Иванович! А что такое психология?

— Ну, как бы это тебе попроще объяснить. Представь себе, идут двое мимо бани, один грязный, вонючий, небритый, а другой — чистый, аккуратно подстриженный, одеколоном «Шипр» пахнет. Ну*а скажи, Петька, который из них в баню пойдёт?

— Ясное дело, грязный пойдет, ему мыться надо. А чистому-то зачем, — они без того чистый.

— Нет, Петька, не так. Грязный — он и привык ходить грязным, не нужна ему баня. Пойдёт чистый, он привык мыться, привык к чистоте и без бани никак не может.

— Да,Василий Иванович, тонкая наука эта психология. А что такое логика?

— Ну, как бы это тебе попроще объяснить. К примеру, идут двое мимо бани, один чистый, другой грязный. Который из них пойдёт в баню на помывку?

— Чистый пойдёт, Василий Иванович, привык он к чистоте, он и пойдёт.

— Ну что ты, Петька? Да как же это может быть? Зачем чистому мыться — это же просто нелогично! Конечно же, согласно науке логике, пойдёт грязный. На то и баня, чтобы грязь смыть!

— Ну, знаешь ли, Василий Иванович! То ты одно говоришь, то совсем другое, просто ум за разум заходит!

— А вот это, Петька, когда сначала одно, а потом совсем другое, и ум за разум заходит — это уже философия!

Оставив шутки в стороне, рассмотрим, каковы же, всё-таки более надёжные, по сравнению с объяснительной силой теории, критерии её истинности.

Таких критериев три:

1. Интуитивная самоочевидность истины;

2. Практическая эффективность теории;

3. Прогностическая сила теории. Рассмотрим эти критерии более подробно.

1. Интуитивная самоочевидность истины.

С интуицией дела обстоят не так просто, как это полагают некоторые приверженцы мистического способа познания, которые почему-то считают свою интуицию абсолютно надёжной и непогрешимой. А ведь это совсем не обязательно, так же как и в случае мышления. Тот факт, что человек пытается мыслить, вовсе не значит, что он мыслит верно. Мы знаем, что люди сильно различаются по умственным способностям и по культуре мышления, которое может быть сильным, логичным, ясным, непротиворечивым, последовательным, а может быть и незрелым, слабым, ущербным (логические ошибки, путаница, непоследовательность). Так вот, точно так же дела обстоят и с интуицией. Она тоже может быть сильной и ясной, а может быть и недоразвитой, ущербной. Об ущербности интуиции мы можем говорить в том случае, когда функционирование сознания искажено большим количеством внутрипсихических шумов. Устранение этих шумов и достижение необходимой умственной тишины и прозрачности сознания возможно только через практику медитации-самонаблюдения. Таким образом, это не просто такая легкодоступная познавательная способность, которая всегда под рукой — бери и пользуйся, только забытая и по разным причинам невостребованная. Вовсе нет! На самом деле очень немногие люди одарены ею от природы. Фактически для её развития требуется большой труд, регулярная практика медитации-самонаблюдения на протяжении длительного времени. При такой практике интуитивная мудрость-праджня неизбежно начнёт пробуждаться — раньше или позже, в зависимости от способностей и усердия. Конечно же, на первых порах пробудившаяся праджня не бывает вполне устойчивой, поскольку периоды ясности и незамутнённости сознания практикующего чередуются с периодами нарушения умственной тишины, периодами внутреннего смятения, наплыва мыслей, эмоций, переживаний, искажающих интуитивное познание и порой делающих его просто невозможным. Кроме того, при отсутствии необходимой внутренней медитативной дисциплины, проблески истинного интуитивного видения подвергаются невероятным искажениям в процессе их последующей интерпретации. Информационная продукция «контактёров» — хороший тому пример. Странное впечатление производит контраст между великим пафосом, с которым излагаются послания «Космического Разума» или «Великих Гималайских Махатм» и содержанием этих посланий, представляющим набор весьма тривиальных истин. Как правило, за весьма редкими исключениями, эти контактёры, вещающие от имени некоего «Сверхразума» на самом деле просто психически нездоровые люди, нуждающиеся в психиатрическом лечении. Тот факт, что человеку нечто вступило в голову непосредственным образом, то есть без обдумывания, — вовсе не означает, что это и есть плод его интуитивного прозрения. Для последнего требуются весьма определенные и достаточно строгие условия — очищение сознания и достижение состояния умственной тишины.

Традиционная восточная метафора сравнивает сознание человека с озером. Если стоит тихая безветренная погода — тогда зеркальная поверхность воды адекватно отражает окружающий мир, но если наступит ненастье, поднимутся волны и правильное отражение будет уже невозможным. Чань-буддизм утверждает: «Пробуждение интуитивной мудрости-праджни возможно только тогда, когда сознание очищено».

2. Практическая эффективность теории.

Согласно великому Гёте, наивысшим критерием живого духа истины является продуктивность. «Истинное, — сказано у Гёте, — это то, что плодотворно». Если некая теория так и остаётся теорией, и не даёт никаких практических результатов, — тогда, с точки зрения гётевского критерия плодотворности, она не является истинной и заслуживает полного забвения. Сразу же возникает крамольная мысль: а что будет с теорией познания Иммануила Канта, изложенной в его знаменитой «Критике чистого разума», если посмотреть на неё с этой точки зрения? Лично я убеждён, что гётевский критерий «плодотворности» в полной мере должен относиться и к теории познания. Истинная, в этом смысле, гносеология, непременно должна давать весьма полезные практические приложения для обучения и творчества. А если таковых не наблюдается — тогда грош цена всей этой теории, независимо от того, сколь глубокомысленно и наукообразно она себя подаёт. Итак, теория должна быть практически эффективной. Если, к примеру, теоретик утверждает возможность perpetuum mobile (вечного двигателя), то пусть он его построит. Психологу Б.Г.Ананьеву, основателю ленинградской психологической школы, принадлежат следующие мудрые слова: «Ценность абстракции определяется возможностью её конкретизации». Перефразировав Ананьева, можно сказать, что ценность абстракции также определяется возможностью её практической реализации. Конечно же, это не следует истолковывать в духе прагматического редукционизма. Напротив, я глубоко убеждён, что, хотя истинное познание всегда имеет многочисленные практические приложения (знаменитое: «Нет ничего практичнее хорошей теории»), тем не менее, для познающего субъекта оно вполне самодостаточно, для него оно является величайшей субъективной ценностью независимо от какой-либо практической выгоды. Однако, как я уже упоминал в первой главе, всегда имеется противоречие между сукцессивностью изложения и симультанностью постижения. Невозможно обо всём говорить сразу — когда делаешь приседания, невозможно одновременно делать отжимания.