Софья Ролдугина - Белая тетрадь

• Название: Белая тетрадь
• Автор: Софья Ролдугина
• Жанр: Фэнтези

Этот мир — колдовской.

Здесь равейны, возлюбленные дочери Изначальных стихий, живут рядом с людьми; шакаи-ар, потомки Древних, ведут охоту за чужими эмоциями и кровью; бродят в толпе неузнанными ведарси — драконы, фениксы, единороги…

Этот мир — прекрасный.

Здесь города носят разноцветные имена — Зеленый, Бирюзовый, Серебряный, цветут яблони в Дальних Пределах и спят под землей аллийские дворцы, брошенные тысячелетия тому назад…

Этот мир — жестокий.

Здесь юные ищут любовь, древние — бегут от смерти, а судьба сводит их на одной узкой тропе, связывает накрепко и смотрит с насмешливой улыбкой: что будете делать теперь, дорогие?

Этот мир — на грани войны… только он еще не знает об этом.

---

— Фу, — разочарованно протянула я, когда из трута повалил дым, а через некоторое время стараниями Ксиля и огонек показался. — Это же трение просто.

Он рассмеялся, не зло, но обидно:

— Ты точно домашний ребенок, Найта. Все либо спичками, либо магией. А если ни того, ни другого нет?

— Ну…

— «Ну»! — передразнил меня он и опять улыбнулся: — В жизни все надо уметь. Мало ли что пригодится.

— Все равно у меня бы не получилось, — я нахохлилась и подтянула коленки к подбородку. Мне было завидно. Самую капельку, но все-таки.

— Злись чаще, тебе идет, — хмыкнул Ксиль. Костер разгорался все сильнее, и вскоре около него уже действительно можно было греться. Я потянулась к нему… и охнула, когда оперлась на больное запястье — то самое, которое выкрутил Ксиль во время «кормежки».

— И почему шакаи-ар такие садисты… — пробурчала я, потирая руку.

— В смысле? — хитро сощурился князь. «Зуб даю, что он все понимает», — подумала я, но все-таки постаралась сформулировать вопрос. Раз уж Ксиль настроен разговорчиво и благожелательно, почему бы не прояснить некоторые моменты? Один знакомый целитель точно бы одобрил такое поведение.

— В смысле, что ваши жертвы чаще умирают не от потери крови или силы, а от переломов и болевого шока. Это врожденная жестокость или приобретенная? — не знаю, как это вышло, но вопрос получился очень Дэриэлловским: спокойным и слегка снисходительным. Впрочем, Ксиль даже не обиделся.

— Хм… А ты знакома с механикой процесса? — вкрадчиво спросил он с тем же выражением, с каким говорил о тайных мыслях смотрителей в полувоенной организации… Тьфу ты!

— Нет! — ответила я, пожалуй, слишком поспешно. — Я таким не интересуюсь.

— Таким … Скажешь тоже, — искренне обиделся князь. — Ты еще сморщи носик и скажи, что это неприлично и неподобающе. Впрочем, неважно. Слушай. Голод — это не просто желание набить желудок. Есть, конечно, и физическая сторона, но если бы дело было только в ней, я бы предпочел ограничиться чашкой кофе и парой бутербродов. Ну, или лосось, запеченный на гриле… Э-э, ну, это не к теме. Так вот. Голод — это, скорее, истощение. И во время процесса я не только пью кровь, но и вытягиваю жизненную силу и магию — это энергетический голод. Фактически кровь нужна только как проводник. Обычно сильным князьям достаточно маленькой ранки, нарушающей кожный покров. А старейшина может тянуть силу и одним прикосновением… — на лицо его набежала тень, словно вспомнилось что-то неприятное. — Есть еще третья сторона — эмоциональная, и этот голод тоже требует утоления. Но в обычном состоянии человек испытывает слишком мало эмоций. Приходится… э-э…

— Стимулировать? — подсказала я. Дэриэлл может мной гордиться.

— Вот-вот. Способы разные. Поиграть в смертельные прятки, выскочить из-за угла, сломать руку… Поцеловать, в конце концов, — в голосе вновь появились опасно-тягучие нотки. У меня мурашки по спине побежали. — Тоже хорошая стимуляция эмоциональных взрывов. Но проще всего, конечно, причинить боль. Иногда увлекаешься настолько, что не можешь остановиться. Ведь чистые эмоции и жизненная сила текут рекой. Боль — простой выход, но можно и просто напугать или соблазнить… Эффект в любом случае будет одинаковый.

— А что предпочитаешь ты? — идиотский вопрос вырвался прежде, чем я заткнулась. Максимилиан выразительно коснулся языком кончиков клыков.

— Совмещаю. Но лучше всего, когда жизнью делятся добровольно. Совершенно потрясающее ощущение — самопожертвование. Сладкое и горькое одновременно. В этом случае эмоции столь сильны, что стимулировать их не нужно. Так что если захочешь расстаться с жизнью — я всегда к твоим услугам, — подмигнул он.

Я нервно хохотнула, представив себе бредовый телефонный разговор: «Знаешь, мне что-то жить надоело… Ну, учителя достали, экзамены на носу…» — «Так в чем проблема? Приезжай, я как раз проголодался!» Да уж… Но тут мне в голову пришла пугающая мысль:

— Подожди… но ведь шакаи-ар — поголовно эмпаты! Это же не значит, что ты чувствуешь…

— То же, что и жертва. И боль, и удовольствие.

— А… смерть?

— И смерть у нас на двоих.

У меня закружилась голова, и на этот раз недомогание не имело ничего общего с кровопотерей. Боги, сколько же раз он умирал… по-настоящему умирал, в отчаянии, как и его жертвы? За три тысячи лет — тысячи раз…

Неудивительно, что шакаи-ар такие… психи.

— Не представляю, как с этим можно справиться, — голос у меня дрогнул.

Максимилиан блаженно потянулся и прилег, опираясь на локоть. Задумчиво посмотрел на меня, накручивая на палец жесткую черную прядь.

— С этим нельзя справиться. Можно только наслаждаться. Всем, что чувствуешь. Всегда… — он помолчал. — Знаешь, в этом есть какая-то высшая справедливость. Когда чувствуешь то же, что и твоя жертва, то сразу пропадает желание играть в бога. Может, поэтому шакаи-ар ценят жизнь больше чем вы, люди? Может, поэтому нам в голову не придет устроить геноцид?

Я молчала. Я не знала, что ответить.

Видимо, я тогда поторопилась с характеристикой. Шакаи-ар не садисты, и он не садист. Он чокнутый, двинутый на всю голову мазохист.

Максимилиан поймал мой взгляд и понимающе усмехнулся.

— Никто не говорит, что это нормально по человеческим меркам, наивная ты моя. Но мы такие, какие есть. Привыкай.

Это «привыкай» мне весьма не понравилось.

Между тем, костерок уже вовсю разгорелся. Я встрепенулась, порылась в сумке и плюхнула на огонь котелок, доверху наполнив его водой из бутылки. Пока она закипала, нашарила пакет с травами. Выбрала один толстый сухой стебель полыни — мешать зелье. Князь с интересом наблюдал, как в кипяток полетели синеватые листочки, ягоды рябины, эктаун, мята… Я медленно, в колдовском темпе размешивала варево, дергая за нужные «ниточки». По часовой, потом против… Внезапно бурая масса зашипела, посветлела и вмиг покрылась ледяной корочкой. Я быстро сняла котелок с огня и, разбив сверкающую глазурь, наполнила кружку напитком, по цвету и густоте напоминающим мед. Отпила. Фу, кислятина, даже зубы сводит.

— А для чего это? — с любопытством наклонился мой спутник. Длинная челка упала на глаза, и тонкие пальцы отбросили ее чуть нервным жестом. Ха, меня бы тоже такие лохмы раздражали!

— Повышает скорость восстановления крови и придает сил. Не валяться же мне целый день. Ты тоже попробуй, не помешает. Хотя вкус, конечно, на любителя.

Максимилиан окунул палец в котелок. С интересом облизнул, прислушался к ощущениям… и скривился. Я возмутилась, но решила промолчать. Между прочим, хоть состав и несложный, а все-таки приготовить его почти без использования магии не каждый сможет. Спасибо Дэриэллу за уроки.

— А ты не можешь пополнить силы из природных источников?

— Каких источников? — искренне удивилась я. — У равейн сила идет изнутри. Мы — одушевленные стихии, такие очеловеченные кусочки огня, воды… И так далее. И чем больше «стихийного», тем меньше человеческого.

Максимилиан задумчиво притянул колени к подбородку. Прищурился.

— Не знаю, что там со стихиями, но с силой у тебя все в порядке. Третий ранг, не меньше. Эстиль, как минимум.

Я поперхнулась тягучим напитком. Из глаз аж слезы потекли.

Бред, бред! Меня проверяли много раз, и мама, и девчонки тоже смотрели, и никакой силы там и близко нет. Равейна — это мой потолок. Убогий седьмой ранг, человеческая продолжительность жизни и быстрое старение после пятидесяти.

А мама будет жить очень долго. И Хелкар. Но без меня.

— Да я ни на что, кроме простейших фокусов не способна! Тут никакая память матерей не поможет! — вдох, выдох, успокоиться. Отбросить эти глупые, честолюбивые мысли, в которые так приятно верить. Сильная, как же. И он — великий спец по равейновским рангам! Придумал, наверное. И все-таки бьется в груди глупая надежда, наивное «А вдруг?». Кто не хочет жить долго? — И вообще, откуда ты знаешь?

— А я тебя пробовал, — и еще так выразительно облизнулся, подлец. Пошутил, значит. Меня заполнило глухое раздражение.

— Ну, и как тебе? — язвительно поинтересовалась я. Сердце все еще колотилось как бешеное.

— Вкусно.

Под пристальным взглядом я смутилась и уткнулась в кружку. Раздражение постепенно уходило, оставляя после себя только чувство вины и стыд. Раскричалась, молодец. Спокойней надо быть. Вот Элен бы точно из-за таких пустяков бы не расклеилась.

— Больше не дамся, и не надейся, — угрюмо буркнула я. Просто так, из чувства противоречия. — Буду сопротивляться до последнего.

— Ой, что-то не верится! — прыснул Ксиль.

Я обиженно засопела. А он вдруг оборвал смех и ласково провел прохладными пальцами по щеке:

— Не обижайся, мелочь.

Я отвернулась. Помолчала с минуту, с трудом возвращая себе спокойствие.