Север Гансовский - НФ: Альманах научной фантастики. День гнева

• Название: НФ: Альманах научной фантастики. День гнева
• Автор: Север Гансовский
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-07-001959-7

В сборник включены лучшие из тех произведений советских писателей-фантастов, которые впервые были опубликованы в издательстве “Знание”. Это рассказы известных писателей, чей путь в научной фантастике начался в 50–60-е годы (Г.Альтова, Д.Биленкина, Е.Войскунского и И.Лукодьянова, Г.Гуревича, А.Днепрова, М.Емцева и Е.Парнова), а также произведения писателей младшего поколения (В.Копупаева, Г.Шаха и других).

Рассчитана на широкий круг читателей.

НАУКА

С.Гансовский. День гнева

А.Днепров. Ферма Станлю

М.Емцев, Е.Парнов. Оружие твоих глаз

И.Росоховатский. Каким ты вернешься?

Е.Войскунский, И.Лукодьянов. Прощание на берегу

Г.Альтов. Клиника “Сапсан

ИСКУССТВО

Г.Гор. Великий актер Джонс

A.Горбовский. По системе Станиславского

Р.Подольный. Скрипка для Эйнштейна

И.Варшавский. Сюжет для романа

Н.Разговоров. Четыре четырки

Г.Шах. И деревья, как всадники

ЧЕЛОВЕК

Д.Биленкин. Проба личности

Г.Гуревич. Крылья Гарпии

О.Ларионова. Развод по-марсиански

B.Колупаев. Самый большой дом

Тридцать лет спустя

---

Они потоптались перед парадной дверью. Постучали. Позвонили. Снова постучали, снова позвонили. Молчание.

— Ну, ладно, пошли на веранду.

На веранде оказалось, что дверь в комнаты заперта. Ребята переглянулись.

— Что делать?

— Пошли домой, — сказал Сережа.

— Я придумал. — Юрка подошел к водосточной трубе. — Полезли?

— Соседи увидят…

— Где те соседи? За километр? Увидят, если будут смотреть в бинокль. Полезли.

Труба скрипела и стонала, но выдержала. Через несколько минут они уже были на крыше и, распластавшись, поползли к слуховому окну.

— Юрко, окно закрыто!

— А, сто чертей ихней маме! Разбей стекло, только осторожно, локтем, не поранься.

Дзень!.. Черная звезда вела в пыльную темноту чердака. Юрка легонько обломал острые края.

После солнечного дня чердак показался им черным подземельем. Некоторое время они приглядывались. Ничего не изменилось, возле одного из окошек темнела массивная установка.

— Ну, давай, — шепнул Юра, — нужно действовать быстро.

Они начали стаскивать чехол. Вдруг сзади раздался голос:

— Осторожно! Поломаете аппарат. Не оборачиваться! Стреляю.

Затем голос скомандовал:

— Поднимите руки вверх и сделайте шаг назад! Еще шаг, еще, так, ложитесь.

На головы ребят упала черная тряпка. Кто-то прошел рядом с ними и сказал:

— Будете так лежать. При попытке двинуться стреляю без предупреждения. Молчать, не переговариваться, отвечать на мои вопросы. Отвечайте: фамилия, имя?

Они сказали.

— Учитесь, работаете?

На это ответил только Юра, Сережа не мог, он задыхался под тяжелой накидкой.

Юра начал врать, Сереже показалось, что он врет довольно складно. Забежала, дескать, любимая мамина кошка, и они отправились ее искать. Им сказали, что ее видели рядом с Карловым Зсмком, и они решили…

— Врешь, — прервал голос, — лежи, молчи и постарайся придумать что-нибудь поинтереснее. А правду я из тебя все равно добуду.

Сережа лежал, уткнувшись носом в пол, и слышал, как рядом посапывает Юра.

— Я задыхаюсь, — сказал Сережа. — Можно лечь удобнее?

— Ложись, — ответил голос, — но не пытайся бежать или подсмотреть, пристрелю.

Сереже казалось, что уши у него заложены ватой. Голос едва проникал сквозь сукно. Бу-бу-бу.

На кого он похож? Говорит по-украински с едва уловимым акцентом, скорее немецким, чем польским. Но это не тот, с усами. У того голос был хриплый и акцент чисто местный, галицийский…

Сережа повертел головой, освобождаясь от тяжести тряпки. Юркино сопение резко усилилось, и Сережа понял, что он находится совсем рядом под одним воздушным колоколом со своим испытанным другом. Страшная слабость, которая владела его телом с той минуты, как они услышали голос, стала уходить, на смену ей пришло напряженное нервное возбуждение.

Он почувствовал удар по ногам.

— Ты что, не слышишь? Я сказал тебе, вытяни руки по швам!

Сережа вытянул, и от этого лежать стало еще неудобнее. Щека упиралась в какой-то колючий предмет, который вонзался в тело, как нож.

“Почему я не услышал, что сказал бандит? Это тряпка… Она мешает, она изолирует голос, вот в чем дело. Недослышишь, а он тебя пристрелит, с него станется. Нужно было сказать ему, что я не слышу, а то всадит пулю. Но раз так, можно говорить тихо, и он тоже не услышит…”

— Юрко… Юрко, ты меня слышишь?

— Да…

— Что нам делать?

— Не знаю.

Они замолчали. Раздался шум, на чердаке появился еще кто-то. Два голоса забубнили по-польски. Сережа услышал, как назвали его и Юркину фамилии. Топот ног. Ругань. Опять шаги. Кто-то бегал по чердаку.

— Это Генчик, — зашептал Юрка, — тот ему сказал, что задержал нас при очень странных обстоятельствах. Генчик ругается. Говорит, не до нас, уже началась демонстрация. Сейчас пойдут летчики. Нужно начинать…

Сережа слышал, как двое мужчин, переговариваясь, суетились где-то совсем рядом. Послышался скрип открываемого окна. Генчик (теперь Сережа узнал его голос) бросал короткие фразы на немецком языке. Второй отвечал на смеси украинского и польского.

— Ну, что они говорят, Юрка?

— Сейчас… плохо слышно, я немецкий хуже знаю, чем польский. Вот… второй хочет нас пристрелить, а Генчик говорит, что сейчас нельзя привлекать внимания и времени нет, пусть лежат, После опыта… Волна пройдет по Главной улице до площади, трибуны тоже захватит… Это все же не луч, а волна… Конечно, жертвы будут и среди населения… Это посильнее атомной бомбы, за нее там руками и ногами ухватятся… Но мы должны навести сначала порядок здесь… Первый опыт на такое расстояние может и не удаться. Он что-то включил.

Ребята услышали гудение высоковольтного трансформатора, Генчик крикнул, и его помощник бросился в дальний угол чердака. Пробегая мимо ребят на обратном пути, он наступил на тряпку, покрывавшую их головы. Завеса сползла с их глаз, и они увидели…

Ярослав Генчик без пиджака, в праздничной рубашке и новых брюках яростно вертел сверкающий штурвал установки. Окно на крыше было открыто, и никелированный ствол аппарата смотрел на город. Помогавший Генчику бандеровец был в форме сержанта войск НКВД. Он присел возле аппарата на корточки и смотрел в бинокль.

Генчик снова сказал что-то непонятное, гудение усилилось. Сережа видел только напряженные спины людей, возившихся у аппарата.

— Они там и не подозревают, что уже умерли, — сказал человек с биноклем.

— Бесшумная и невидимая, — отрывисто бросил Генчик.

Гудение в аппарате усилилось, оно постепенно перешло в вой.

Генчик только пожимал плечами, его слов уже не было слышно. Аппарат визжал, как пила на лесопильном заводе. Визг вздымался выше, выше, чердак наполнялся воем, воздух густел и сотрясался, на головы мальчишек сыпалась пыль и куски черепицы.

Генчик рявкнул и взмахнул рукой. Из аппарата вырвалась короткая белая молния и ударила учителя физики в грудь. Корпус аппарата краснел, краснел, словно наливался кровью, и вдруг лопнул. Вспыхнуло яркое пламя, и Сережа закрыл глаза. А когда открыл, увидел над собой Юрку в клубах дыма.

— Давай, давай. Дом горит…

Мальчишки кубарем скатились с крыши. Они бежали еще быстрее, чем в прошлый раз.

— Проклятый замок, все время из него драпать приходится, прокричал Сережа на бегу. На валах они впервые перевели дух. Тонкие струйки дыма соединялись над домом в большое синеватое облако.

К замку уже мчалась пожарная машина.

Дойдя до дома, Сережа спросил:

— Так кто, по-твоему, Генчик?

— Фашист, — убежденно сказал Юра.

Дома Сережу ждала неприятная новость. Мать сказала ему, что с Сашей случилось несчастье…

— Когда? — удивился Сережа. — Он же все время лежал дома?

— А сегодня взял и вышел на демонстрацию, и с ним там случился приступ, не то еще что-то, какой-то взрыв… Я точно не знаю, но он очень плох сейчас. Ты сходил бы, проведал его, как-никак без отца и матери.

— Меня все же впустили в палату к Саше, — рассказывал потом Сережа Юрке. — Тетя Зося поплакала и ушла. Я долго сидел у него. Голова вся забинтована, он ничего не видел, но говорил довольно внятно, только голос был глухой и слабый.

Говорил он очень медленно. Слова падали, как капли из закрытого крана. Я и сейчас помню каждое слово. Я держал его за руку и чувствовал неровный пульс.

В тот день Саша очень хорошо себя чувствовал и решил пойти на демонстрацию.

Из дому он вышел часов около десяти. Захотелось побродить по праздничному городу, потолкаться среди людей, смотреть, смеяться. Был он еще очень слаб, голова кружилась от крепкого воздуха.

На Главной улице было еще шумнее, еще веселее и теснее, изредка его окликали знакомые. От света и гама у него кружилась голова, заболели глаза. Он достал черные очки и надел. Сразу стало легче.

Парад уже начался, шли летчики. Торжественно играл духовой оркестр. Он повернулся и посмотрел вверх, туда, где Главная улица переходила в разрушенный пригород. Деревья над далекими домами казались похожими на темные облака. Оттуда, из-за города, веяло душистой прохладой весенней земли.

Он стоял, наслаждаясь теплым весенним днем и близкой человеческой радостью.

Внезапно все изменилось. На горизонте, куда он смотрел, возникла ярко-красная точка, от нее побежали концентрические кольца, они становились все больше, больше… Вскоре он очутился внутри огромной трубы из плотных разноцветных колец. Все вокруг — люди, дома, мостовая, небо, деревья, машины — пришло в движение и, сплющиваясь, деформируясь, вытягивалось в виде колец, превращалось в стенки этой трубы.

Он сорвал очки в испуге. Рядом бурлил людской поток. Никому не было дела до его странной галлюцинации.

Он опять надел очки. Видение повторилось. Он встревожился, потом его охватил настоящий страх. Он понимал, что происходит что-то ужасное. Опасное для людей, которые беззаботно смеялись и весело шли, взявшись за руки. Ведь этого раньше не было. А потом оно возникло. И оно менялось.