Вера Крыжановская - Царица Хатасу

• Название: Царица Хатасу
• Автор: Вера Крыжановская
• Издательство: В.В. Комаров
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1896

В книгу вошли роман «Царица Хатасу», действие которого относится ко времени царствования Хатшепсут (Хатасу), 1520–1504 гг. до н. э., принявшей титул фараона.

Нежная любовь прекрасной египтянки, тайное покровительство ей царицы, интриги завистников и колдовское влияние чародея тесно переплетаются с реальными событиями и фактами.

---

Уступив объятиям жреца и возвратив ему поцелуй, Акка вскрикнула и оттолкнув Рансенеба, убежала в противоположную дверь.

Будто очнувшись от тяжелого сна, Рансенеб провел рукой по лбу и подумал: «Что это значит, неужели такие глупости начинают смущать мои старческие дни, или я мало видел красивых женщин, что вульгарная трактирная служанка заставила меня потерять голову?» Тут же его взгляд упал на низко склонившегося Хартатефа, дававшего жрецу время прийти в себя. Яркая краска залила лицо жреца. «Неужели этот подчиненный был свидетелем моего необъяснимого безумия?»

— Подойди, Хартатеф, — сказал он, с усилием овладев собой, — какие новости ты принес?

Писец почтительно подошел, отдал ему свитки папируса, таблички и рассказал подробно о поездке в Буто, о Тутмесе, об Антефе и их отношениях. Затем доложил о распространении слухов о том, что царица замышляет покушение на жизнь своего брата и что, не имея сама наследников, она прервет славный род Тутмеса I и оставит Египет без законного фараона. Этого больше всего боится народ, что заставляет его перейти на сторону царевича, вся будущность которого впереди и от которого можно ожидать продолжения рода.

Пока они разговаривали, Акка вернулась в большой зал, где уже собралось много посетителей. Среди мужчин сидел Пагир, который ничего не видел и не слышал, кроме шансов на выигрыш или проигрыш.

Танцовщицы и певицы уже наполовину рассеялись, некоторые исполняли какой — то вызывающий танец. В первом ряду зрителей стоял Мэна. Запустив обе руки за пояс короткой туники, он громко ораторствовал, превосходя всех двусмысленными и грубыми шутками, и побуждал танцовщиц ко все более откровенным танцам. Утомленный и скучающий, он не знал, какой из присутствующих женщин доставить честь развлекать его, как вдруг его взгляд упал на Акку, входившую в зал. Молодая красотка была очень мила в роскошном вышитом платье. Раскрасневшееся лицо и черные сверкающие глаза выделяли ее из числа других женщин, вызывая у него нервное возбуждение и дрожь во всем теле. Она ему понравилась. Тотчас же, выйдя из круга, он подошел к ней, пристально посмотрел ей в глаза и сказал дерзко:

— Прекрасная малютка, принеси мне в сад кубок и добрую амфору вина. Ты будешь служить мне, а здешний шум и жара раздражают меня.

Акка огненным взглядом окинула стройную и сильную фигуру молодого человека. Она все больше поддавалась влиянию ужасного аромата, который вдыхала уже несколько часов. Он возбуждал и опьянял хуже самого крепкого вина, заставляя кипеть кровь. Мэна уловил этот взгляд. Самодовольная улыбка скользнула по его губам, и, повернувшись, он небрежным шагом пошел в сад. Там стояли скамейки и столы, скрытые от глаз гуляющих густыми кустами роз и акаций. Мэна знал и любил это укромное место, вызывавшее в его памяти не одно сладостное воспоминание.

Едва он сел на скамейку, как пришла Акка, неся амфору вина, кубок и корзинку с пирожными.

— Вот и я к твоим услугам, господин, — сказала она, ставя все на стол.

Мэна смотрел на нее с дерзкой фамильярностью, какую может позволить себе светский мужчина по отношению к простой девушке, когда хочет употребить ее для потехи.

— Поди сюда, малютка, как тебя зовут? — сказал он, обнимая ее за талию и усаживая на скамейку. — Ты мне нравишься, — сказал он, целуя ее в шею.

В ту же минуту приятный и опьяняющий аромат сразил его. Кровь с такой силой бросилась ему в голову, что на мгновение он почувствовал себя ошеломленным. Акку же его поцелуй, казалось, заставил потерять рассудок. Как пьяная, бросилась она на шею молодому мужчине, точно хотела задушить его в своих объятиях. На сильную и страстную натуру девушки аромат производил ужасающее действие. Огненное облако застлало ее взор, заглушая разум и стыд, сквозь туман ей виделось бледное лицо мужчины с мрачным и глубоким взглядом, которое, казалось, смотрело на нее с надменной улыбкой.

Содрогаясь всем телом, Акка прильнула к нему и хотела взглянуть в эти чарующие глаза, но вместо чудных черт, созданных воображением, она увидела раскрасневшееся лицо и пламенный взгляд Мэны. С глухим криком она отшатнулась. Ей казалось, что она задыхается, а голова готова была лопнуть, острая боль пронизывала грудь. Прижав руки к груди, она без чувств упала на скамейку.

— Что с зтой красавицей? И откуда такой чудный аромат? — пробормотал Мэна, наклоняясь над Аккой и жадно вдыхая воздух. — Ба, это ожерелье распространяет такой божественный аромат. Это средняя толстая звезда. Но где она, эта негодяйка, украла такую драгоценность? — прибавил он, пытаясь снять ожерелье, чтобы лучше рассмотреть его. Не в состоянии этого сделать, он взял кинжал и перерезал цепочку, на которой висел медальон.

— Этой скотине довольно будет и оставшегося ожерелья, — пробурчал Мэна.

Не бросив даже взгляда на Акку, он вернулся в зал, заплатил за вино и вышел из притона.

«Вот так находка, — подумал он, вынимая из — за пояса драгоценность и жадно вдыхая ее запах. — Я прикажу прикрепить этот медальон к одному из моих ожерелий. Тогда все станут завидовать таким чудным новым духам».

Мэна не переставал вдыхать этот аромат, не замечая, что мало — помалу какое — то болезненное состояние охватило его. Будто смутное беспокойство давило на него, голова отяжелела и страшная жажда сушила горло. Отбросив намерение сделать еще одну ночную экскурсию, он отправился прямо во дворец Пагира.

Проходя через одну из комнат, чтобы попасть в свои апартаменты, Мэна встретил Сатати. Та, не привыкшая к тому, что племянник так рано возвращается домой, с удивлением спросила:

— Ты уже вернулся, Мэна? И Пагир тоже? Но что с тобой? Твое лицо горит, в глазах лихорадочный блеск, ты болен?

— Нет, я здоров, только меня мучает ужасная жажда, и я страшно устал.

— В таком случае, пойдем в столовую. Мы уже поужинали, и дети легли спать, я прикажу подать тебе вина, — сказала она и повела его в свои комнаты. Она приказала принести вина и холодного мяса и села напротив Мэны.

Он выпил несколько кубков и с усталым видом облокотился на стол, не притронувшись к еде. Сатати долго наблюдала за ним, затем встала и хлопнула его по плечу.

— Решительно, Мэна, с тобой творится что — то странное! Ты взволнован и в то же время угнетен. Ты ничего не ешь. Что с тобой?

Он быстро встал. Покрасневшие, сверкающие глаза его устремились на тетку с таким выражением, что она вздрогнула и отступила. Но Мэна молниеносно обнял ее за талию и с силой привлек к себе.

— Со мной то, что я люблю тебя, Сатати, — сказал он. — Я сам не знал, зачем я вернулся, но, увидев тебя, я понял свои чувства.

Нападение было таким неожиданным, что она сначала стояла неподвижно, потом оттолкнула его и тщетно пыталась освободиться от его сильных рук.

— Оставь меня, Мэна, — гневно потребовала она. — Какой скандал, если кто — нибудь из рабов увидит нас. Ты с ума сошел.

Он окинул комнату взглядом:

— Мы одни. Теперь выслушай меня, на этот раз ты можешь ничего не говорить, я чувствую, что моя любовь настоящая и что ни одна женщина не может сравниться с тобой.

Сатати опустилась на скамейку. Голова ее кружилась и какая — то тяжесть давила на грудь. В смятении от испуга и неожиданности она совершенно не заметила опьяняющего аромата, который источал ее племянник, и бессознательно вдыхала его.

Какое — то странное, новое и непонятное состояние постепенно начало овладевать этой холодной и эгоистичной женщиной. Она никогда не любила ни Пагира, ни кого — либо другого. Из тщеславия она позволяла ухаживать за собой, но только гордость и расчет были ее единственными глубокими чувствами. Если бы в эту минуту она способна была рассуждать, то страшно удивилась бы сильному биению сердца и восхищению, внушаемому ей Мэной. Красота и глубокий взгляд молодого офицера очаровали ее. Истома и опьянение побеждало ее. Ей казалось, что она парит в благоухающей атмосфере, в ушах шумело, а горячие поцелуи Мэны зажигали огонь в крови. Ее глаза закрылись, и голова тяжело опустилась Мэне на грудь.

Очарованные тетка и ее племянник не замечали, что прошло уже много времени, и даже шум приближавшихся тяжелых и неверных шагов не вывел их из этого опьянения.

Несмотря на нетрезвое состояние, Пагир, а это был именно он, остолбенел в нескольких шагах от стола. В игре ему страшно не везло, и он проиграл все, вплоть до ожерелья, и сильно пьяный и взбешенный, покинул притон. Он направлялся прямо к себе в спальню, но, увидев свет в рабочей комнате жены, вошел. Найдя Сатати в объятиях племянника, он с минуту стоял, окаменев, затем безумная ярость овладела им. Схватив лежащий на стуле меч Мэны, он нанес ему такой сильный удар по голове, что племянник хрипло вскрикнул, и, обливаясь кровью, упал на каменный пол. Его счастье, что удар этот нанесла неверная рука пьяного человека, иначе он стал бы смертельным.