Вера Крыжановская - Царица Хатасу

• Название: Царица Хатасу
• Автор: Вера Крыжановская
• Издательство: В.В. Комаров
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1896

В книгу вошли роман «Царица Хатасу», действие которого относится ко времени царствования Хатшепсут (Хатасу), 1520–1504 гг. до н. э., принявшей титул фараона.

Нежная любовь прекрасной египтянки, тайное покровительство ей царицы, интриги завистников и колдовское влияние чародея тесно переплетаются с реальными событиями и фактами.

---

— Зачем ты мучаешь мою сестру? Ты видел, что она предпочла другого. Что же касается мотивов такого семейного решения, то постороннему человеку нет до них никакого дела.

— Я не посторонний для Нейты, — возразил, дрожа от гнева, Кениамун. — Но так как она умалчивает о мотивах этого «семейного решения», то я спрашиваю о них у тебя. Ты должен мне ответить, ты тоже обещал мне руку твоей сестры. Помнишь, когда я просил тебя дать слово, что ты не будешь мешать моим проектам, ты мне сказал, смеясь: «Клянусь тебе в этом! И зачем я стану мешать тебе! Что мне за дело, за кого Нейта выйдет замуж!» Кажется, с тех пор ты менее равнодушно относишься к этому вопросу. Итак, я требую сейчас же объяснить, почему ты предпочитаешь мне Хартатефа и почему я не могу считаться приличной партией?

Лицо Мэны приняло ледяное выражение.

— Ты, кажется, с ума сошел, — презрительно сказал он. — Требуешь каких — то объяснений по делу, которое ни коим образом не касается тебя. Совершенно ясно, что перестают думать о ребячествах, когда представляется подобный случай пристроить малютку. Хартатеф страшно богат. Взгляни на это ожерелье из сапфиров и жемчуга — это целое состояние, поднесенное им своей невесте. Он занимает положение настолько выше тебя, что даже Нейта поняла, что подобным женихам не отказывают. Удовлетворись этим объяснением и успокойся.

Нейта сверкающим взором следила за спором мужчин. Последняя выходка брата вогнала ее в краску.

— Как ты смеешь такое говорить, презренный лжец, для спасения чести которого я приношу себя в жертву? Чтобы показать тебе, как я ценю подарки этого ненавистного человека, смотри!

Она с такой силой рванула ожерелье из сапфиров, что кольца порвались и рассыпались по полу.

— Поверь мне, Кениамун, — прибавила она, дрожа от негодования, — я приношу себя в жертву, но только не ради золота. Презирай меня, если хочешь, — больше я ничего не могу сказать тебе.

— Верю и жалею тебя. Что же касается Мэны, я не стану ему больше надоедать, но не забуду ему этого часа, — ответил Кениамун. Затем он повернулся и вышел.

Как только они остались одни, Мэна с гневом набросился на сестру:

— Безумная, ты погубишь нас всех. Кто знает, какие подозрения вызвала у этого интригана твоя болтовня? Теперь он постарается объяснить мое поведение. И потом, это ожерелье… разве можно ломать такую драгоценную вещь? Что скажет Хартатеф?

— Что ему будет угодно! А ты — подбери обломки, приоавь их к той цене, что дали тебе за мумию нашего отца бессовестный сын, позор нашей семьи, — с презрением сказала Нейта.

Но к Мэне уже вернулся его обычный апломб.

— Послушать тебя, так можно подумать, что я один участвовал в закладе мумии, — ответил он, скрестив руки. — В этом мне добросовестно помогал Пагир. Мы бы, может, этого и не сделали, если бы Хартатеф не был без ума от тебя. Он платит с радостью, чтобы обладать тобой. Мы выкупим мумию, не потратив ни одного кольца серебра, а ты при этом станешь одной из самых богатых и высокопоставленных женщин в Фивах. Не правда ли, ужасное несчастье? И из такого — то простого и выгодного дела ты устраиваешь скандал за скандалом? Берегись, люди могут легко подумать, что всеми этими криками ты хочешь оправдать себя в том, что предпочла богача этому нищему Кениамуну, и тогда осуждение падет на тебя же.

Нейта ничего не ответила на это безграничное бесстыдство. Страшная тоска, чувство полного одиночества и беззащитности больно сжали ее сердце. Она знала об эгоистической беззастенчивости своего братца, но ни разу не сталкивалась с ней. Никогда еще до такой степени она не чувствовала себя сиротой, будущностью и счастьем которой никто не интересовался. Без стеснения ее оценили как невольницу, а когда торг заключен, она должна или выполнить его условия, или потерять честь вместе со всеми.

Как во сне она пошла к лестнице. Мэна тотчас же опустился на пол и, ползая на коленях, тщательно собрал все обломки ожерелья до самой маленькой золотой подвески. Погрузившись в горькие думы, девушка направилась в свою комнату. У входа в галерею она встретила искавшего ее Хартатефа. Проницательный глаз молодого египтянина сразу подметил исчезновение сапфирового ожерелья, почти совершенно закрывавшего шею и грудь Нейты.

— Куда это направляется моя прекрасная невеста? — сказал он, с живостью наклоняясь к ней. — Отчего ты такая бледная и расстроенная, Нейта? Где убор, который был на тебе во время обеда? Или он очень тяжел?

— И да, и нет! Ты найдешь обломки ожерелья на плитах террасы. Я сорвала его, — прибавила она глухим голосом, — потому что Мэна обвинил меня перед Кениамуном в том, что я продалась тебе за это ожерелье и за твое богатство. Чтобы доказать им, как я ценю твои подарки, я изломала в куски ожерелье. Повторяю и тебе, я предпочитаю иметь на шее ехидну, чем твои сапфиры и жемчуг.

Хартатеф покачал головой.

— Мэна дурак. Ты же не права в том, что придаешь такое значение его болтовне и портишь из — за нее такую дорогую вещь. Впрочем, этот убор можно будет починить. У меня есть другие, не менее прекрасные, которые ты наденешь, когда твой гнев пройдет. Ты их наденешь, — настойчиво повторил он, видя, что Нейта отрицательно покачала головой, — так как все женщины хотят быть красивыми. А чтобы быть красивой, нужно наряжаться. Поэтому ты будешь наряжаться для себя, если не для мужа, которого ты ненавидишь.

— Когда ты назначил свадьбу? — неожиданно перебила она.

— Считая с сегодняшнего дня, через три луны мой дворец будет готов принять тебя.

— Хорошо. Но до этого рокового дня я прошу тебя избавить меня от своей особы. Я хочу отдохнуть и воспользоваться последними днями моей свободы. Итак, не утруждай себя визитами и не присылай мне подарков. Я от тебя ничего не хочу.

— Ты будешь благоразумной, Нейта. Нельзя быть невестой в продолжение трех лун и не видеться со своим будущим мужем. Я не стану надоедать тебе, но буду приходить и присылать цветы и подарки, так как не хочу, чтобы меня сочли скупым. Свет не узнает, — невозмутимо продолжал Хартатеф, — как ты мне дорого стоишь. Выкуп мумии моего тестя не пустяки. Тебе же следует быть посдержанней и не лишать меня удовольствия видеть прекрасную невесту.

Ничего не ответив, Нейта повернулась к нему спиной и убежала.

Глава IV. В поисках истины

Не думая больше о том, что скажут, Кениамун немедленно покинул дворец Пагира. Глухой гнев и страшная жажда мести переполняли его душу. Однако, прежде чем что — либо предпринять, он посчитал необходимым узнать истинные мотивы, вызвавшие столь неожиданное решение Нейты. Какой беспечный поступок совершил Мэна, чтобы понадобилась такая жертва со стороны сестры?

Вдруг в его голове мелькнула одна мысль.

— Как это раньше не пришло мне в голову? — прошептал он. — Она должна все знать. За золото она выдаст тайны самого Озириса!

С довольной улыбкой он отстегнул золотой инкрустированный аграф, спрятал его в пояс и быстрыми шагами направился к берегу Нила. Там он нанял лодку и приказал плыть в отдаленное предместье, расположенное недалеко от квартала чужеземцев. В этой местности, пользовавшейся дурной славой, и жила та, кого он искал.

Когда лодка причалила, Кениамун ловко выскочил на берег. Приказав гребцам ждать своего возвращения, он углубился в узкую улицу. Вокруг тянулись небольшие сады, окруженные разрушившимися стенами и развалившимися лачугами.

Через несколько минут он вошел во двор, в конце которого возвышалось большое строение. Крики, песни и целый хаос грубых и хриплых голосов доносились изнутри.

Не обращая внимания на этот подозрительный шум, Кениамун вошел в длинный обширный зал, несмотря на день освещенный факелами. Из — за этого густая копоть покрывала потолок и стены. Возле столов всевозможной величины, окруженных скамейками, теснилась толпа солдат, матросов, рабочих и других людей. Все они ели и пили из грубой посуды.

Женщины в выцветших убогих нарядах сидели среди мужчин. Некоторые из них, с разгоревшимися лицами, казались пьяными и пели во все горло. Посредине зала две худые и полуголые женщины — танцовщицы плясали под звуки мандолы. Две другие, присев на землю, аккомпанировали им хлопаньем в ладоши. В конце зала были две ступеньки, и на этом возвышении стояло несколько больших столов с разнообразной провизией. Два стола были завалены амфорами и кубками.

Между столами сидела в кресле хозяйка заведения. Энергичным взглядом наблюдала она за своими шумными посетителями и за рабами, подносившими вино, пиво и фрукты.

Это была высокая могучая женщина с шеей быка. Ее правильное лицо с виду было добродушным, но насмешливые проницательные глаза под сросшимися густыми бровями опровергали эту доброту. Орлиный нос, выдающиеся челюсти и широкий рот с острыми белыми зубами придавали ей сходство с хищным животным. Она была в яркой полосатой юбке, стянутой у бедер медным поясом. Ожерелье из стеклянных бус украшало ее толстую шею. В ушах висели кольца таких размеров и тяжести, что заставляли восхищаться мощью органов, выдерживавших их. В руках она держала короткую палку для усмирения рабов, когда ей казалось, что они медленно двигались.