Николь Галланд - Трон императора: История Четвертого крестового похода

• Название: Трон императора: История Четвертого крестового похода
• Автор: Николь Галланд
• Жанр: Исторические приключения

1202 год. Тысячи людей со всех концов христианского мира собираются в Венеции, чтобы отправиться в Крестовый поход и освободить святой город Иерусалим от неверных.

Среди них благородный рыцарь, уверенный, что их путь благословлен Богом, бродяга-менестрель, одержимый жаждой мести, женщина, которую все считают арабской принцессой и только удивляются, откуда она так искусна в вопросах христианского богословия…

Никто еще не знает, что поход против неверных приведет к разграблению христианского Константинополя — столицы Византийской империи.

---

Вдоль наземной стены не стали устанавливать стенобитные орудия. Была, правда, сделана попытка протаранить стену, но задарцы спустили сверху цепи, и таран в них запутался. Теперь этот участок стены просто охраняли, чтобы задарцы не пустились в бега. Никаких военных действий тут не велось, поэтому нам с Грегором не пришлось особенно ухищряться или рисковать, чтобы спокойно все осмотреть. Не удастся ли здесь проникнуть в город? Три дня, с рассвета и до темноты, мы рыскали вдоль стены, и ни один часовой не поинтересовался, зачем нам это нужно. На четвертый день мы смочили тряпки духами Лилианы, завязали ими носы и рты и спустились в сухой ров под стеной, заполненный гниющим мусором. После целой недели моросящих дождей отсыревшие кучи источали чудовищное зловоние.

Грегор опытным глазом воина сразу обнаружил ахиллесову пяту в обороне задарцев: над одним участком рва образовался естественный каменный карниз, способный защитить тех, кто мог бы попытаться вырыть здесь подкоп. Как он объяснил, если разрушить стену с помощью подкопа, то захватить город уже не составит труда. Победа будет гарантирована, а после начнется всеобщее мародерство. Если бы он считал эту осаду оправданной, то немедленно отправился бы к дожу или Балдуину Фландрскому, чтобы сообщить о своем открытии.

Но Грегор не хотел нести ответственность за падение католического города, в разгроме которого ему запретили участвовать. С другой стороны, долг воина велел ему доложить такую важную подробность.

Я слушал его нытье, пока мы в который раз утюжили один и тот же участок рва, пробираясь между грудами мусора.

— Скоро сложу новую песню о тебе, — наконец предостерег я, чтобы заткнуть его. — «Скулящий кавалер». Послушай: «О, скулящий кавалер, он висит, как лавальер…»[20]

— Это ты, бритт? — раздался сверху знакомый голос.

Грегор поморщился, когда над краем рва появилась голова его брата. Отто недоуменно уставился на нас.

— Чем вы заняты внизу? — спросил он.

— А чем ты занят наверху? — парировал я.

Отто пожал плечами.

— Меня перевели на службу в караул после того, как я ввязался в кулачную драку с какими-то моряками. Тоска зеленая, все равно что крутить любовь с монашкой. Эй, братец, ты просто разминаешь ноги или наконец-то решил исполнить свой воинский долг? Погоди-ка минутку! Ты только посмотри!

Мы с Грегором переглянулись, и у обоих похолодело внутри: Отто разглядел тот самый участок, где будет легко сделать подкоп.

— Там же можно вырыть тоннель! — радостно объявил он кому-то через плечо. — Хью! Позови графа, покажи ему это! — Он снова посмотрел на нас и заулыбался. — Вы приносите мне удачу! Не уходите!

Мы с трудом выбрались из рва, чтобы самим не пришлось разрушать стену.

Не успел бы я допеть до конца «Песнь о Роланде»,[21] как люди уже приступили к рытью подкопа под защитой не только естественного карниза, но и деревянного навеса, укрытого пропитанными уксусом шкурами, которые не воспламенялись от горящих стрел задарцев. По какой-то злосчастной прихоти судьбы каменный карниз образовался как раз над естественным разломом в породе, который словно специально был создан Всевышним с единственной целью — облегчить подкоп и разрушение стен Задара.

Задарцы, наблюдая с башен за деятельностью пилигримов и слушая их довольные крики, поняли, что шансов не осталось, и сразу отправили делегацию к венецианскому дожу, чтобы еще раз объявить о капитуляции. Обо всем этом мы узнали, вернувшись в шатер, в пересказе Ричардусов, которые были в восторге от того, что можно заняться каким-то делом, а не только вытачивать из древесины шахматные фигурки.

На этот раз Дандоло принимал задарцев вместе с Балдуином Фландрским, молодым заместителем Бонифация. Балдуин явно проигрывал Дандоло в уверенности. Эти двое заранее договорились об условиях, которые задарцы приняли сразу и с большим облегчением: город перейдет к венецианцам в строгом порядке; имущество задарцев станет добычей воинов, но сами задарцы не пострадают. Грегор, присутствовавший на переговорах, рассказал мне об этом с мрачным удовлетворением. У осажденного города, вынужденного сдаться, нет причин надеяться на пощаду. Но Балдуин вместе с духовником настояли на проявлении милосердия, чтобы репутация кампании окончательно не пострадала. Запрещалось проливать кровь, запрещалось мстить «пиратам», которые только что испытали поражение от венецианцев. Вряд ли, конечно, эти условия будут соблюдены, но оставалась надежда, что хаос будет минимальным.

Балдуин Фландрский обратился к Грегору с просьбой приглядеть за порядком во время капитуляции, которая должна была начаться на следующее утро. Грегор с благодарностью принял поручение. Дело не очень достойное, зато позволит ему проявить рыцарство — по-божески обойтись с побежденными, исполняя при этом долг воина. Все это он объяснил мне, оставив напоследок лучшую новость:

— Это означает, что, как только они сдадутся, мне будет позволено войти в город прежде остального войска. Другими словами, прежде чем кто-либо другой сумеет добраться до Джамили.

— Тогда возьми меня к себе в слуги, господин, — сказал я, понимая, что раз не смог помочь городу, то должен попытаться помочь хотя бы одной душе.

Тем же вечером, еще до наступления темноты, в лагерь прибыл венецианский гонец, нанятый одним частным лицом за большие деньги, чтобы распространить по всей Адриатике некое заявление. Этим частным лицом оказался богатый купец по имени Барцицца. А заявление гласило, что примерно два месяца назад у него пропала рабыня, хорошо одетая женщина лет тридцати, родом из Леванта.[22]

За ее поимку и благополучное возвращение была объявлена огромная награда.

17

Десятки людей приходили в наш шатер под разными неубедительными предлогами, чтобы посмотреть, по-прежнему ли у нашей Лилианы есть та тихая подружка, что была с ней на «Венере». Отто поставил Ричардусов у обоих входов в шатер, и те объясняли, что принцесса уже поймана и возвращена в Венецию.

Двигало им отнюдь не человеколюбие. Он хотел сам поймать Джамилю и потребовать награду, как только город сдастся. Но лишь мы знали, где найти ее, после того как распахнутся городские ворота.

— Это практически каннибализм! — заверещал я, бросился на Отто, вцепился в шею обеими руками и попытался как следует его встряхнуть. — Там, на корабле, она стала членом твоего клана. Тебе следовало бы подумать о том, как спасти ее, а не наживаться на ее страданиях!

Отто оторвал мои руки от себя, оттолкнул, почти не прилагая усилий, и, швырнув на пол, придавил мне горло обутой в сапог ногой.

— Я не чудовище, — спокойно возразил он. — Посмотри правде в лицо, бритт, ее все равно поймают. А раз так, то пусть лучше мы выгадаем от этого. В конце концов, именно благодаря нам она почувствовала, хоть и ненадолго, что такое свобода.

Я возмущенно зарычал, а он подумал, что я задыхаюсь, и убрал ногу.

— Знаешь, мне пришла в голову хорошая мысль, — продолжал Отто, стараясь меня улестить. Он предложил мне руку, но я не принял. — Что, если ты пойдешь со мной и мы вместе доставим ее куда нужно?

— Ты и вправду думаешь, что я на это соглашусь?

— Она доверяет тебе. Для нее же будет лучше, если ее вернут хозяину в сопровождении знакомого лица.

— Перестань говорить о ней как о домашней скотине! — с отвращением произнес я, поднялся с земли и стер с горла песчаный след, оставленный его сапогом.

— А как же мне о ней говорить? Она не принцесса и даже не дама. Обыкновенная иудейка.

— Говорите потише! — сердито прошипел Грегор, отрывая взгляд от переносного алтаря, у которого проводил большую часть всех вечеров. — Хватит с нас и тех слухов, что бродят по лагерю об обитателях этого шатра. Нечего давать дополнительную пищу для разговоров тем, кто любит подслушивать.

Я постучал по плечу Отто, требуя его внимания. Он в мгновение ока перехватил мою руку и вывернул, так что мне пришлось прижаться к нему, иначе моя кисть оказалась бы сломанной.

— Не смей тыкать пальцем в благородных господ, мелюзга! — весело предостерег он и отпустил меня.

— Тебе не удастся вернуть ее хозяину, если я доберусь до нее первым, — сказал я, потирая руку.

— Это вызов? — ухмыльнулся он.

— Это факт.

— Пусть это будет вызов, — дерзко сказал Отто. — Если первым ее найду я, то награда целиком достанется мне, и ты не будешь поднимать шума. Если же ты найдешь ее первым…

— Мы с ней убежим вместе, и ты не станешь нас преследовать, — договорил за него я. — Очевидно, мы не можем дольше оставаться на корабле теперь, когда за ее голову объявлена награда.

— По рукам, — весело сказал Отто и протянул мне ладонь.

Я пожал ее.

У нас с Грегором уже вошло в привычку появляться у городских ворот рано утром, еще затемно. Там собрались сотни две рыцарей его ранга, вооруженных мечами, кинжалами и копьями, в подбитых алой тканью доспехах, чтобы их узнавали во время передачи города как задарцы, так и победители. Грегор одолжил мне красный плащ, чтобы я сошел за его оруженосца, но нас никто ни о чем не спросил. Утро было холодным и безветренным, но город давно проснулся и пребывал в лихорадочном ожидании. Мы не услышали ни криков, ни воя, потому что задарцы были стойким и гордым народом. Лишь изредка пищали перепуганные дети да тихо всхлипывали юные девы, и сам воздух был напоен не только сыростью, но и грустью. Я сразу вспомнил родину, когда англичане все-таки одолели нас три года назад. Нет, тогда было гораздо хуже: запах горящего дерева, горящих волос, костей и плоти, сладковатое зловоние крови и крики… Я потер лицо, пытаясь прогнать воспоминания. Стены Задара были невысокими, зато в глубину уходили шагов на десять — в них были устроены складские помещения, где хранились товары, доставляемые морем, а также материалы для кораблестроения. Войдя в город, мы оказались перед плотной толпой задарцев, успевших выстроиться за воротами. Они ждали со своими семьями, повозками, скотом и домашним скарбом. Охране у ворот было велено не выпускать их еще около часа, поэтому весь юг города был запружен людьми — взволнованными парами, плачущими детьми, бормочущими стариками.