Борис Павлов - Айгирская легенда

• Название: Айгирская легенда
• Автор: Борис Павлов
• Издательство: Башкирское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1980

Это документальное повествование о строительстве железной дороги Белорецк — Карламан, о человеке труда. У лучших людей трассы, утверждает автор, мужество сплавлено с добротой, любовь к труду с бережным отношением к природе. Писатель не сглаживает трудности, которые приходилось преодолевать строителям, открыто ставит на обсуждение актуальные вопросы планирования, управления производством в их единстве с нравственным микроклиматом в коллективе, заостряет внимание на положительном опыте в идейно-воспитательной работе. Мы строим дороги — мы строим человека, человека будущего. В этом главный лейтмотив произведения.

---

В протоколе совещания говорилось: «Тресту «Трансгидромеханизация» (т. Вавилову) — обеспечить подходы к мосту через реку Белую на 88 км. для монтажа пролетных строений — до 1 сентября с.г.»

До 1 сентября с.г. — не сделали.

И еще была одна деталь в строительстве моста, отраженная тоже отдельным пунктом в протоколе. Тресту «Уфимтрансстрой» предписывалось: «…совместно с заказчиком, проектным институтом и субподрядчиками решить до 5/VII-74 года вопрос отсыпки струенаправляющих дамб моста через реку Белую. О принятом решении доложить главкам по принадлежности…»

До 5/VII-74 года не решили, ибо протокол был подписан и утвержден… З/VII-74 года.

Я несколько раз листал страницы протокола, останавливаясь на той странице, где говорилось про мосты. В решении предписывалось всем организациям «немедленно принять меры по усилению работ на строительстве линии и устранению отмеченных недостатков…» Четвертым пунктом было сказано и про мост на Белой: «…Главмостострою (т. Грецову):…рассмотреть вопросы приближения сроков поставки пролетных строений на мост через реку Белую (88 км.)…»

Про другие мосты было сказано более категорично (с указанием конкретных сроков): «…обеспечить поставку металлических пролетных строений на мосты через р. Инзер на 121 км. до 10/VII-74 г. и на 136 км до 15/VII-74 г.» А здесь, в отношении главного моста трассы, лишь расплывчато: «рассмотреть вопросы приближения сроков…» Что за этим скрывалось? Если бы такая фраза была написана в 1972 году?

Но и сроки в отношении мостов через реку Инзер, конечно же, были не выдержаны. Ни через месяц, ни через два. А в отношении «приближения сроков», то еще хуже — «приближались» они два с половиной года после этого совещания… А если с 1972 года брать, то получится около пяти лет!.. Неужели и в проекте дороги низководный временный мост «заложен» был на такой же срок? Тогда как вся магистраль — если вспомнить хорошенько, по тому же проекту планировалась быть построенной (со сдачей в постоянную эксплуатацию) лишь за… четыре года! То есть в конце девятой пятилетки! К тому же не до Карламана, а до Чишмов!:.

Были в протоколе такие очень хорошие слова: «Установить личный контроль за качеством производимых строительно-монтажных работ, повысив требовательность к субподрядным организациям за своевременность окончания работ. Каждый случай некачественного выполнения работ рассматривать на оперативных совещаниях с привлечением виновных к материальной ответственности.»

Но виновных, как всегда в таких случаях, не оказалось…

Через восемь месяцев, зимой 1975 года, на партийно-хозяйственном активе в Уфе прозвучит такая цифра — 2,5 миллиона рублей. На такую сумму из-за «некачественной» работы накопилось отставание по новостройке Белорецк-Чишмы только по тресту «Уфимтрансстрой».

Потом выяснилось, что и по другим вопросам совещание сработало вхолостую — на бег сработало, а не на ум, если вспомнить сказку про лужу и инженерный урок в первом классе.

15

Изгородин как-то ухитрялся дотягивать план до 100 процентов. Но знамена покинули его кабинет.

Метр за метром, тяжело, но настойчиво, продвигалась трасса вперед, к горам. Рельсы, ложась на земляное полотно, утверждали победу человека.

Все чаще можно было видеть Изгородина в кабинете одетым. Сидит в своей куртке, что-то пишет, куда-то звонит. Снова накаляет голос. И тут же встает и — на трассу. Вместо старенького газика прислали ему наконец новый УАЗ-469. Теперь можно забираться в дальние уголки стройки, не опасаясь, что на полпути полетит коробка передач или кардан. Много поколесил он за свою жизнь по разбитым дорогам, после которых — оставались рельсы.

Были рельсы на строительстве Оренбургской железной дороги. Была целина. Уехал по комсомольской путевке, вернулся с медалью за освоение целины. И снова рельсы. Главный инженер. Станция Экибастуз. Казахстан, Калкаманский сольпромысел. Подъездные пути по дну соляного озера. Однажды озеро разбушевалось. Шпалы всплыли и рельсы скрутило, как винт. Потом их растягивали тракторами и снова укладывали. Это была «соленая целина». Рельсы к Нижнекамскому химкомбинату и Заинской ГРЭС, рельсы в Набережных Челнах, рельсы в Бугульме, Инзе, Майне, Вешкайме… Разъезд «Радостный», который прозвали «Безрадостным». Об этом разъезде сейчас вспоминают с шуткой. Тяжело было на этом разъезде, поэтому и вспоминают.

Когда было туго, Изгородин обращался в обком комсомола, в штаб стройки. Понимал: без комсомола не обойтись. Но в то же время и пошевелить молодежь надо, чтоб поактивнее была.

Начальник штаба стройки Александр Шаманов подписывал письма, и они шли на заводы-поставщики, в главки. Но свой штаб Карламанского плеча был слаб, пока Шаманов не нашел себе заместителя Геннадия Даутова. До этого Геннадий работал завгаром в мехколонне № 11.

Изгородин некоторое время приглядывался к новому комсомольскому вожаку, пока не убедился, что с ним можно работать — парень деловой, беспокойный. И вскоре подвернулся случай обратиться в штаб.

В Карагае стоял студенческий строительный отряд «Электрон» Уфимского авиационного института. Ребята сооружали дренажные трубы. Обещанные блоки не поступили. Командир отряда Юрий Авашин — к Изгородину: «Сидим без дела!» Затем в штаб, к Даутову: «Нет блоков, бригады простаивают. Дайте фронт работ!»

Леонид Владимирович понимал, что враз перевести из Уфы 720 тонн блоков дело нешуточное. Тем более, что началась уборка и машин не хватает. Но решать вопрос надо.

Пригласил главного инженера поезда Виталия Филипповича Черкасова.

— Какие можем выделить машины за блоками?

Черкасов не меньше других был заинтересован в том, чтобы до осени дренажные трубы были готовы. Однако что мог выделить он? ЗИЛ-555, трактор К-700 с прицепом — вот и вся техника!

— Собирайся в Уфу, — предложил тогда Изгородин Даутову. — Может, пробьешь вопрос там. Попытайся!

Геннадий — в трест. Там поняли, но машин нет: отдали на уборочную.

Даутов приехал в Уфу с папкой, в которой лежало письмо в обком партии, на имя первого секретаря Мидхата Закировича Шакирова. Это была последняя надежда. Решился. Из треста пошел в обком, передал письмо, в канцелярию.

Когда Даутов через два дня вернулся в Карламан, у конторы поезда стояли восемь огромных «Татр» с грузом.

Машины, делали вначале по одному рейсу в день. Даутов побеседовал с шоферами — нельзя ли по два? Вначале отказались, потом согласились, и за несколько дней все блоки были переброшены на трассу. Студенты досрочно закончили монтаж труб.

16

Укладка пути шла скачками. Держали земляное полотно, мосты. А когда прошли первый мост через Инзер, рельсы кончились. Полетели письма в главк. В чем дело? Есть план. Есть приказ министра. Есть график поставки. Стали ждать рельсы. Ждали, не дождались. Вместо них — письмо из главка. В нем коротко и ясно: запланированные на IV квартал 1974 года рельсы главк снял.

Как это — снял? Даутов говорит: значит, аннулировал. Началась борьба с главком. Даутов решил обратиться непосредственно к министру. И пошло в Москву новое письмо: «На данный момент имеется готовое к укладке земляное полотно от 121 до 136 км. Но Союзглавметалл письмом-изменением № 023–415 аннулировал план-поставку рельсов Р-50 на 990 тонн. В связи с этим сложилась крайне тяжелая обстановка по выполнению государственного плана и Вашего приказа…» (Подчеркнуто мною — Б. П.).

Какова же была реакция министра на это письмо? Ведь в его приказе ясно было записано: уложить рельсы в текущем году до тоннеля! (149 км. трассы.)

18 декабря 1974 года заместитель начальника ГУЖДС Поволжья и Юга тов. Муджири подписал ответ: «Выделить рельсы в текущем году не представляется возможным»

Какова же тогда, спрашивается, цена авторитетных приказов, отпечатанных типографским способом?

А следом новый удар. Из министерства пришло письмо-уведомление о том, что «централизованное снабжение необходимыми запасными частями невозможно в связи со строительством БАМа. Необходимо встать на учет в местных организациях «Сельхозтехники».

На тоннеле проходческие бригады замучила грунтовая вода и плавуны. Техника не выдерживала. Люди долбили сырую глину лопатами, ломами и кирками.

Из официального документа: «За три года работы из 420 погонных метров тоннеля пройдено всего 45 погонных метров. Из 3500 тысяч рублей метростроевцами освоено только 625 тысяч рублей капиталовложений, что составляет 18 процентов плана. В 1974 году тоннельщики освоили из 1700 тысяч рублей лишь 471 тысячу рублей, или 27,7 процента плана».

Остановились работы на мосту на 136 км. Мост — особый. Не на болтах, а на заклепках. Специалистов же — клепальщиков — не хватало.

Что делать? Даутов посоветовался с Изгородиным и снова — в Уфу.

— Собирайся в Москву! К министру! От имени всей комсомолии Башкирии, — сказали в обкоме ВЛКСМ.