Сборник - Чекисты

• Название: Чекисты
• Автор: Сборник
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Публицистика
• Год: 1987

В сборник вошли очерки о восьми героях-чекистах - И.К.Ксенофонтове, Я.Х.Петерсе, М.С.Кедрове, Е.Г.Евдокимове, Г.С.Сыроежкине, Н.А.Прокопюке, М.А.Трилиссере и С.А.Ваупшасове. Разные характеры, разные судьбы… Но есть у этих героев общее в главном: долг перед Родиной.

---

Капитолина незаметно выскользнула в коридор, накинула на плечи платок и вышла черным ходом, прихватив на всякий случай ведро с мусором. За углом стояла с открытой дверцей машина. Девушка юркнула в нее.

— Кубе там? — спросил шофер-подпольщик Иванов.

— Нет.

— Жаль, — машина сорвалась с места.

У дома Капитолины ее поджидали мать и сестренки с небольшими узелками в руках.

— Садитесь скорей, — Капитолина крепко прижала к себе девочек.

— Держитесь, родненькие, — бросил Иванов и покатил к городской окраине.

Около восьми вечера Иванов и Капитолина, выйдя из машины, стояли на пустынном шоссе, всматриваясь в темноту, в сторону Минска. Ровно в двадцать ноль-ноль издали донесся глухой, но мощный раскат, словно ударил гром, вспыхнуло и охватило ночное небо яркое пламя. Иванов рывком обхватил Капитолину, поцеловал, а она уткнулась лицом в его грудь и заплакала, вздрагивая всем телом…

Взрыв в столовой СД, в результате которого нашли свою смерть десятки фашистских офицеров и генералов, стал первым в ряду дерзких диверсий, осуществленных партизанами Ваупшасова в Минске. Вслед за тем на вагоноремонтном заводе были взорваны механический цех с дорогостоящими станками и котельная. Сожжен интернат и столовая для летчиков, при этом было уничтожено 40 и ранено около 30 оккупантов. Взорвались в воздухе два транспортных самолета с армейскими чинами на борту. Взлетели на воздух два склада боеприпасов. С помощью магнитных мин уничтожено было шесть бензоцистерн, пять паровозов в депо, двадцать автомашин в гаражах… На стенах Минска появились плакаты: оккупанты сулили 200 тысяч рублей тому, кто «укажет бандитов».

…Стоял тихий и теплый вечер. Стучал и стучал на высокой сосне красноперый дятел. Трава зеленая, но уже не такая сочная. Деревья нехотя роняли пожелтевшие листья. Вдоль лесной тропинки алели переспевшие ягоды земляники. Ваупшасов пригласил Меньшикова пройтись по лесу.

Вот уже полтора года мы с тобой, Дмитрий Александрович, обитаем в этих лесах, — заговорил Ваупшасов. — А что сделали? Сказать откровенно, не очень доволен я результатами, могли бы сделать гораздо больше.

— Не согласен, Станислав Алексеевич, не с тем, что можно сделать больше, а с тем, что сделали мало. Посудите сами. Наш отряд возрос больше, чем в десять раз. Разве это можно сбрасывать со счетов? Из отрядов, с которыми установили связь и которые создали вновь, можно уже сейчас скомплектовать одну, а то и две полноценные бригады. Что, скажете, не так? Мы отразили не менее двадцати атак карателей. Были настоящие сражения. И мы не дали себя разбить. Далее, помогли подпольному обкому партии внести в партизанское движение больше организованности, взаимодействия, дисциплины, порядка. Скольким бойцам Красной Армии, что были в окружении, помогли, можно сказать, вернуться в строй! Неужели вы забыли, как они этому радовались? И наконец самое главное: мы установили связь с городским подпольем. А что сделали там конкретно, вы знаете не хуже меня. Кроме того, рельсовая война, собрания в деревнях, а…

— Погоди, погоди, — рассмеялся Ваупшасов, что сним редко бывало. — Тебя послушать, так мы вродемолодцы?

— Молодцы не молодцы, а хлеб едим не даром.

— Хлеб, говоришь? Может, и так. Не даром. А в одном деле определенно даром.

— Догадываюсь.

— А раз догадываешься, то попробуй и тут позагибать пальцы. Не на плюсы, а на минусы. Пять дней наши косари косили траву вокруг дачи Кубе. Копен наставили много, а его ни разу не видели. Неделю лежали в канавах вдоль дороги, по которой он ездит за город. Так и не появился. Взрыв на вокзале. Убиты офицеры, а его среди них нет. Мина в машине. Машина взорвалась до того, как он сел в нее. Мина на дороге. Не доехал трех километров, вернулся. Он что, заговоренный? Нам с тобой по шапке надо дать за все эти промахи, если так можно их называть. Что с Евгением?

— Ищет подходы.

— Что с библиотекаршей?

— Я докладывал вам. Девушка настроена правильно. Имеет доступ в кабинет.

— Завтра пойду сам в город. Меньшиков остановился как вкопанный:

— Не разрешу. Подниму весь отряд. Разведка — мое дело, а не ваше.

— Смотри, какой ершистый!.. Успокойся, Дмитрий Александрович. Я не хотел тебя в чем-то упрекать. Уверен, что придавим «кабана».

— Разрешите мне завтра отправиться в Минск. Не вернусь до тех пор…

— Через неделю неожиданно вернулся. Худой, мрачный, со злобинкой в глазах. Кажется, никогда его не видел таким Ваупшасов.

— Что, опять осечка?

— Евгений погиб.

— Евгений? — Ваупшасов живо представил себе этого человека с резкими движениями, вздрагивающей щекой, не знавшего, как доказать свою готовность искупить вину перед народом. — При каких обстоятельствах?

— Не вытерпел. Пришел в генкомиссариат с просьбой пропустить по важному делу. Не вышло. Явился на другой день. Сумел проникнуть внутрь здания. Почти добрался до дверей кабинета Кубе. Был замечен, окружен. На приказ сдать оружие стал стрелять. Убил двух офицеров, застрелился сам.

— Жаль Евгения, — сказал Ваупшасов. — Теперь вся надежда на библиотекаршу. Уверен в ней?

— Да, — твердо сказал Меньшиков. — Нина сделает свое дело. Маломагнитку и брусок тола пронесла еще до этого случая. В восемь ноль-ноль двадцать третьего сентября, то есть завтра, должна вложить заряд в кресло Кубе.

— Ну, брат, сна у нас с тобой сегодня не будет. Меньшиков задумчиво походил по землянке и остановился перед командиром.

— Не получится, Станислав Алексеевич, будем штурмовать комиссариат. Все изучу, все учту, все трижды выверю и брошусь. Отберу самых яростных. Где хитростью, где силой сомнем, ворвемся, забросаем гранатами. Дотла, до пыли разнесем логово. Только разрешите.

— Что ж, — задумчиво сказал Ваупшасов, — если дело дойдет до этого, то и меня возьмешь с собой. Подумать только! Что не под силу нам, испытанным бойцам, может сделать одна-единственная слабенькая девушка. Удачи ей и славы!

— Я обратно, — Меньшиков натянул на голову картуз с лаковым козырьком. — Буду там, поближе.

— Ни пуха ни пера!

— К черту! — козырнул Меньшиков.

Ваупшасов встал до восхода солнца. Чуть поразмялся, глубоко вдыхая упоительно сладкий воздух, и зашагал к кухне. Каждое утро он вместе с поваром пилил и колол дрова. Командир тщательно следил за своей физической формой. Зимой, когда было мало походов, делал лыжные пробежки. Не пропускал утренних зарядок в отряде. Обливался холодной водой, с ранней весны до поздней осени купался в лесных озерах.

У большой поленницы Ваупшасов и повар Стасин взвалили на козлы сосновое бревно и, поплевав на руки, взялись за пилу. Надреза сделать не успели, подскочил адъютант Малев, за ним радист Глушков,

— Кубе убит! — крикнул один.

— Кубе убит! — повторил другой.

— Что такое? — Ваупшасов отложил пилу, посмотрелна часы — половина шестого.

Немецкое радио только что передало: «Убит бандитами». Объявлен траур. Называют великим. Самым преданным нацистом. Личным другом Гитлера.

Ваупшасов быстро оделся и зашагал к штабной землянке. Он пока не понимал, что произошло, и надеялся, что сейчас явится кто-нибудь из города. Неужели Нина поставила заряд раньше? Навстречу с той же вестью: «Убит Кубе!» — спешно шли начштаба, комиссар. А через несколько минут забурлил весь лагерь. Бойцы собирались группами, и каждый по-своему выражал свои чувства:

— Наконец-то!

— Не ушел, гад, от расплаты!

— Пусть знают нашего брата! — Самого бы Гитлера так!

Ваупшасову передали радиограмму из Москвы: «По сообщению Лондонского радио, в Минске убит имперский комиссар Кубе. Проверьте, соответствует ли это действительности и кто исполнитель акта».

Первыми на взмыленных конях прискакали братья Сенько. Возбужденные, ликующие, перебивая друг друга, говорили, что Кубе растерзан в клочья, вылетел из своей постели, в городе настоящая паника среди немцев, бегают, мечутся, начались повальные обыски, аресты. Через час появился Меньшиков. Он сообщил, что по первым, уже проверенным сведениям, Кубе убит в своей спальне миной, положенной ему в постель горничной Еленой Мазаник. Ваупшасов тут же составил и отправил донесение в Центр.

— Откуда эта героиня? — спросил он у Меньшикова. — Из отряда «дяди Димы» — майора Федорова.

— Насколько ж мы с тобой опоздали?

— Да чего ж теперь считать?

— Это верно. Дело сделано. Чисто и хорошо. Вот что значит операцию проводить в разных вариантах. Получилось так, как случается на железных дорогах, когда в одно и то же место приходят подрывники двух отрядов.

Через полчаса состоялось заседание Минского подпольного комитета партии, действовавшего на территории отряда Ваупшасова. Разработали меры, как вывести из-под удара подпольные группы города, утвердили текст воззвания к населению, которое заканчивалось словами: