Сборник - Правофланговые Комсомола

• Название: Правофланговые Комсомола
• Автор: Сборник
• Издательство: «Молодая гвардия» Москва 1982
• Жанр: Биографии и Мемуары

Книга рассказывает о героях-комсомольцах, чей подвиг стал символом патриотизма, преданности высшему долгу - служению Родине.

---

Выросший в городе, Баневур немного оробел от нахлынувших на него ощущений новой, необычной жизни. Ведь придется столькому учиться, начиная с азов, — езде на лошади, стрельбе из оружия, владению шашкой, умению вести разведку и бой по канонам партизанского искусства. Не оплошать бы, не ударить в грязь лицом перед этими закаленными в жарких схватках людьми, подумал он.

Из палатки вышел высокий мужчина, статный, в кожаной куртке, туго перетянутой ремнем.

— Командир наш, Афанасий Иванович Топорков, — уважительно шепнул Баневуру сопровождавший его парень.

Был Топорков немолод, строг лицом. Глаза лучились живой, энергичной мыслью. Все сидело на нем как влитое. Ступал он легко и твердо, словно не чувствуя за плечами бремени лет.

Командир сразу понравился Виталию. А тот, уже осведомленный о назначении Баневура комиссаром, просто сказал:

— Ну что ж, давай знакомиться, — крепко пожал руку, на секунду задерживая на юноше пристальный взгляд.

Перед Топорковым стоял невысокий, с ладной сухощавой фигурой парень. Сквозь смуглую кожу впалых щек пробивался здоровый румянец. Из-под черных, чубом нависавших волос смело и открыто смотрели темные, живые глаза. Что-то еще юношески-мягкое, угловатое было в лице, в подбородке, еще не знавшем бритвы, но твердая линия сомкнутых губ, прямой взгляд придавали ему не по годам серьезное выражение.

— Думал я, постарше будешь, — с добродушной откровенностью сказал Топорков.

— Так ведь состариться успею, — в тон ему ответит Виталий.

— Тоже верно, — согласился Топорков, улыбнувшись широко, открыто, так, что сразу почувствовалось — человек этот большой души, щедрого сердца. — Что ж, вместо жить и воевать будем. Проходи, — пригласил он жестом в шалаш.

Между ними установились искренние, душевные отношения. Чутьем опытного подпольщика-большевика Топорков сразу оценил способность Баневура быстро сходиться с людьми, свободно ориентироваться в политической обстановке, говорить о ней так, что и малограмотным крестьянам, которых в отряде было немало, все становилось ясным.

Виталий же с глубоким уважением относился к Топоркову, ведя его командирский талант, железную волю, гибкий ум. Партизаны беззаветно любили своего командира, готовы были идти за ним хоть в огонь, хоть в воду.

По-отечески заботливо принялся Топорков обучать Баневура всем премудростям партизанской жизни, и тот, сметливый и понятливый, быстро освоился на новом месте.

«Как там, в городе, дела? — интересовались партизаны. — Поди, отсиживаются рабочие? Ждут, когда мы припожалуем?» И Баневур рассказывая об организованной, отважной борьбе подпольщиков, коммунистов и комсомольцев, о росте рядов народных мстителей, несмотря на непрекращающиеся расстрелы и аресты. Партизаны, недостаточно осведомленные о положении в городе, сочувственно, понимающе говорили: «Значит, и там война. Придет час — вместе ударим по белопогонникам…»

Весной 1922 года белогвардейцы решили разгромить отряд Топоркова, который своими активными действиями наносил им большой урон — пускал под откос эшелоны, нарушал связь, дерзкими налетами уничтожал оккупантов. На выполнение этой операции белые бросили большой конный карательный отряд, значительно превосходивший партизанские силы.

И все же, узнав об этом, Топорков принял решение дать бой врагам, устроив им засаду на дороге в лесу, где они не могли бы развернуться и использовать свое превосходство в силах.

— Пойдешь на ответственный участок, — сказал он Баневуру. — Возможно, беляки полезут именно туда, когда прижгем им пятки. Держитесь во что бы то ни стало,

— Будет исполнено, товарищ командир, — заверил Виталий,

Он залег в цепи партизан среди кустарника, подступавшего к дороге. Рядом, за пеньком, пристроился седоусый, седобородый дед с берданкой, таежный охотник. Из его потертого малахая торчали ветки багульника — в пяти шагах дед среди кустов был неразличим. Когда показались едущие на рысях конные, он тихо заговорил, словно заманивая их, поддаваясь проснувшемуся в нем азарту боя:

— Ну, подходь, подходь, голубчики, поближе. Давненько вас поджидаем…

Виталий уже отчетливо видел усатые, разгоряченные лица карателей, слышал храп коней, цокот копыт, тяжелое дыхание людей. Взял на мушку дородного белоказака, когда раздался громкий голос Топоркова:

— По белой сволочи огонь!

Длинной очередью ударил партизанский пулемет, загрохотали выстрелы карабинов, винтовок. Лес огласился гулкой канонадой, ржанием испуганных лошадей, дикими криками врагов. Виталий стрелял старательно, как учил его Топорков, видел, как падали, сраженные пулями, каратели. А рядом спокойно и внешне неторопливо вел огонь дед, приговаривая при каждом выстреле: «Ось ишо одному гаду каюк…»

Придя в себя, белые напролом ринулись в атаку, но со всех сторон их встречали, разили партизанские пули.

Виталий не смог бы сказать, сколько длился бой. Оглохший от выстрелов и криков, он тщательно делился, посылая в карателей пулю за пулей, вскочив на ноги, что-то кричал своим соседям — молодым парням, когда те было попятились, увидев перекошенные яростью и страхом лица белоказаков, которые с отчаянием обреченных бросились на партизан. Вместе со всеми он поднялся в атаку, под грозное, раскатистое «ура» бежал вперед, стрелял на ходу, бил прикладом и пришел в себя лишь тогда, когда стало вдруг удивительно тихо. Десятки трупов лежали на дороге, в траве. В лесу умолкал конский топот панически ускакавших уцелевших карателей.

Виталий почувствовал страшную усталость во всем теле. Сел прямо на землю, расстегнув ворот взмокшей от пота рубахи.

Чья-то рука легла на его плечо. Он поднял голову. Перед ним стоял седоусый дед, таежный охотник.

— А ты, комиссар, молоток! — От яркого весеннего солнца дед щурил глаза, лицо его светилось доброй улыбкой. — Будут знать теперь беляки, почем наша Советская власть, — полез он в карман за кисетом с махоркой.

— Могут еще сунуться. Ко всему надо быть готовым, — сказал Баневур, вставая. Только тут заметил он, что вокруг хороводилась, бушевала весна. Красными, синими, фиолетовыми огнями расцветились травы, лес лучисто блестел па солнце молодой листвой, гудели пчелы. Виталий расправил плечи, вдохнул полной грудью дурманящий ароматами трав голубоватый воздух тайги. Так безумно хотелось жить, любить, работать до одури на этой благодатной, благословенной земле, видеть ее мирной и цветущей в лесах новостроек.

И горько становилось при мысли, что сколько еще крови людской прольется, пока освободят родной край от вражеской нечисти, — предстояли новые бои, новые походы,

В отряде оставалось мало боеприпасов. На одном же отдаленном разъезде были спрятаны патроны и гранаты. Но взять их и доставить в отряд крайне трудно — путь к разъезду проходил по местам, занятым белыми и японцами. Виталий вызвался привезти боеприпасы.

— Как же это тебе удастся? — спросили его.

— Наряжусь под деревенского паренька. Кто заподозрит в чем-то мальца, у которого и усы-то еще не растут.

Топорков замысел одобрил. И вот трусит по дороге старенькая лошаденка. На скрипучей телеге сидит в затасканной рубахе, в залатанных портах деревенский хлопец. Первый же белогвардейский конный патруль окликнул его.

— Эй, куда прешь? — строго спросил хмурый мордастый казак.

— Сенца, дяденька, надо привезть. Совсем отощала коровенка. А стог-то наш тут, на лугу, недалеко.

Чумазый босоногий паренек, весь его жалкий вид, покорное, просительное, глуповатое лицо смешат конных.

— Давай шпарь дальше. Да смотри скакуна-то не растряси, — гогочут белоказаки, пропуская телегу…

Баневур вернулся в отряд на рассвете. Из-под стога сена извлекли гранаты и патроны. Топорков крепко обнял Виталия, уколов его щеку колючей бородой.

— Что только не передумал за эту ночь… Ну, спасибо тебе, комиссар…

Наступали решающие события в борьбе за освобождение от оккупантов Советского Приморья. В сентябре 1922 года белые начали наступление против Народно-революционной армии. Возглавлявший его генерал Дитерихс, ярый монархист, слепо ненавидевший Советскую власть, лишившую его помещичьих владений в Прибалтике, объявил новый «крестовый» поход на Москву. Но трудовой народ, исстрадавшийся под гнетом интервентов и белогвардейцев, от мала до велика поднялся на последний бой с новоявленными «хозяевами».

Народно-революционная армия вскоре остановила продвижение белых и сама перешла в наступление, погнала их к морю. Еще на фронте шли ожесточенные бои, во Владивостоке хозяйничали американцы и японцы, еще в застенках лилась кровь патриотов-подпольщиков, а становилось уже ясно, что дни белогвардейцев и интервентов сочтены. Советская власть победоносно охватывала все новые уезды и волости Приморья.