Елена Яковлева - Маньяк по вызову

• Название: Маньяк по вызову
• Автор: Елена Яковлева
• Жанр: Иронический детектив

Когда в округе бродит неуловимый маньяк, оставляя за собой истерзанные жертвы, — дачная жизнь медом не покажется. Даже подружки все собираются уехать в город, подальше от этих страшных мест, да никак не уедут. А маньяк, кружит совсем рядом — даже простодушная и доверчивая Женя чувствует это. Но она не подозревает, что убийца не просто близко, а очень близко — на расстоянии вытянутой руки…

---

— Ну нет, — возразил поэт, — я довезу вас до самого дома, тем более что у нас здесь такие дела творятся…

Я не стала возражать. Машина медленно, на первой передаче, поползла вдоль заборов, а я от нечего делать уставилась в окно. Банкирская дача тонула в кромешной тьме — то ли неутешный вдовец завалился спать с вечера, то ли остался ночевать в Москве, — а вот недостроенная, та, на которой позавчера случился страшный пожар, напротив, просто расцвела огнями. Впрочем, здесь я немного преувеличиваю — особенной иллюминации не было, но на веранде и в двух окнах второго этажа свет точно горел. Так же, как и на даче Нинон, которая, наверное, места себе не находила, беспокоилась за меня.

— Ну все, приехали, — объявил поэт-песенник, — а вы мне так и не сказали, как относитесь к поэзии.

Я заметила тень, мелькнувшую в окне первого этажа, — это Нинон, услышавшая шум мотора, приникла к стеклу, — и выпалила:

— Все зависит от поэзии. Хотя даже самая лучшая, на мой, конечно, абсолютно субъективный взгляд, напоминает секс по телефону.

— Это как? — Широкорядов был откровенно заинтригован.

— Очень просто. Мне кажется, что поэты — это люди, которые предпочитают описывать чувства, а вовсе не испытывать их.

— Интересное мнение, — почему-то серьезно отозвался Широкорядов.

Я вышла и торопливо пошла к дому. И только на ступеньках террасы меня осенило: не примет ли Широкорядов такую мою сентенцию за намек?

Глава 20

— Ну где ты пропадала? — набросилась на меня Нинон, едва я переступила порог. — И кто тебя привез?

Прежде всего я рухнула на диван и расслабилась, сложив руки на груди и вытянув ноги.

— 0-ох… — выдохнула я, сбросила туфли и пошевелила пальцами.

— Да что с тобой стряслось? — Нинон пристально глянула на меня из-под очков.

— Электричка… Электричка застряла в Плещееве: авария какая-то впереди произошла. В общем, я там три часа проторчала и, наверное, заночевала бы прямо на рельсах, если бы не поэт-песенник…

— Значит, это Широкорядов тебя подвез? А я уж думала, что такое случилось? Уже два часа места себе не нахожу. То в окна выглядываю, то к калитке бегаю… Мысли всякие в голову лезут насчет маньяка… Хотела идти встречать тебя, да тоже боязно как-то… Если бы хоть Остроглазов был, я бы его попросила подвезти меня до платформы, но его, как на грех, нету. Видно, решил в Москве заночевать, — щедро делилась со мной своими переживаниями Нинон. — Я даже знаешь что в конце концов удумала? Пошла к этому нелюдимому типу Овчарову с недостроенной дачи — он сегодня здесь, — говорю: куда-то моя подружка пропала, не подбросите ли до платформы, а то мне самой идти через перелесок страшно. А он буркнул, мол, машина не на ходу, и дверь захлопнул прямо перед носом…

— «А сердитый зверь опоссум дверь захлопнул перед носом…» — Я сладко потянулась. Приятно все-таки очутиться на уютном мягком диване после трехчасовых мыканий в полной неизвестности.

— Опоссум? — не поняла Нинон. — Какой еще опоссум?

— Детский стишок есть такой, — беззаботно отозвалась я и вспомнила свой двусмысленный разговор с поэтом-песенником. Ну и бог с ним!

— Опоссум? — Похоже, Нинон относилась к поэзии серьезнее меня. — И как он выглядит, этот опоссум?

Я задумалась:

— Честно говоря, я точно не знаю. По-моему, у него такая жесткая торчащая шерсть…

— Тогда похож, — серьезно сказала Нинон. — Ты видела, какие у него брови? Просто непроходимые заросли! Если кто и похож на маньяка, то именно он!

Я не разделяла мнения своей подруги:

— По-твоему, преступника можно вычислить по внешности? Ты что, детективы не читала? Там всегда убийцей оказывается тот, на кого в жизни не подумаешь. А иначе все было бы ясно на первой же странице.

— Стану я читать эту лабуду, — презрительно бросила Нинон, — полистала тут как-то пару образчиков от нечего делать, ну я тебе скажу… Героиня непременно хороша, как утренняя звезда на небосклоне, умудряется совершенно одновременно быть секс-бомбой и исповедовать строгие нравственные принципы, стреляет по-македонски и в одиночку борется с мафией. Разумеется, в конце концов, перебив десятка полтора профессиональных киллеров, она остается с чемоданом долларов и с красивым мускулистым мужиком. И при этом, чем все дело кончится, ясно если не с первой страницы, то по крайней мере с двадцать первой…

— Ну и что, — усмехнулась я, совершенно разомлевшая в тишине и уюте, — главное — народу нравится.

— Ну не знаю… Есть хочешь? — И Нинон подкатила к дивану сервировочный столик, на котором стояли накрытые салфеткой блюдо с бутербродами, заварной чайник и две чашки тончайшего фарфора.

Только теперь я почувствовала, что здорово проголодалась. И опять с опозданием сообразила, что ничего не привезла с собой из города, а еще призадумалась, каким образом Нинон восполняет запасы провианта, если безвылазно сидит на даче.

— А! — беспечно отмахнулась Нинон. — Меня Сеня снабжает. Конечно, чуть-чуть подороже выходит, но зато никаких забот.

— Снабжает — это как? Домой, что ли, привозит? — допытывалась я, придвигая к себе поближе бутерброды с тем, чтобы вплотную ими заняться.

— Ага! — подтвердила Нинон, разливая чай по чашкам. — Один раз в неделю. Он ведь все равно ездит на оптовый рынок за товаром, вот я и заказываю, что мне нужно. Этот Сеня, кстати говоря, неплохой парень и неглупый. Учился в институте, потом по глупости ввязался в какую-то пьяную драку, за что и получил на полную катушку — два года общего режима. Между прочим, один за всех, остальные условными сроками отделались: за кого родители взятку заплатили, у других заступники нашлись. А за Сеню словечко замолвить некому было, вот и загремел. Из института, разумеется, отчислили, а чтобы восстановиться, деньги нужны, теперь же на бесплатное отделение не попадешь. Вот он и зарабатывает на учебу в своем ларьке.

— Да, — философски заметила я, мысленно сосредоточившись на внешнем и внутреннем содержании ларечника Сени, — что ни человек, то судьба. А на вид обычный сникерсник.

Я еще работала челюстями, когда Нинон испортила мое умиротворенное настроение — выдала мне пилюлю, от которой меня чуть не перекривило:

— Да, чуть не забыла! Часов в шесть вечера здесь опять наш горячо любимый «особо важный» появлялся. Сначала к Остроглазову лыжи навострил, там, само собой, никого, тогда он ко мне. Где, спрашивает, ваш сосед. Я говорю, отбыл в столицу нашей родины город-герой Москву. Однако этим он не ограничился и стал тобою интересоваться. Что-то, мол, подружки вашей не видно. А я ему подробнейшим образом отвечаю, что подружка моя тоже уехала в Москву все с тем же Остроглазовым — устраиваться на работу. А он как-то так заудивлялся, с чего, совершенно непонятно.

— Нинон, ты опять за свое? — обиженно сказала я, мысленно призывая на голову своего бывшего возлюбленного все возможные кары.

— А что я? Я же просто повествую, как дело было, — заерзала на стуле Нинон. — Лучше расскажи, что там у тебя с работой, все нормально?

— Да вроде бы… — пожала я плечами. — Совместная фирма, «Омега» называется, в приемной фифа сидит — прямо с обложки, начальничек тоже представительный, в костюмчике за тыщу баксов…

— Так, — согласно кивнула Нинон, на которую фирма «Омега», видимо, произвела положительное впечатление уже заочно. — А делать-то что будешь?

Я открыла рот: а ведь главного-то я и не спросила!

* * *

…Меня положили в длинный прямоугольный ящик, потом накрыли крышкой и стали медленно опускать в глубокую яму, из которой тянуло сыростью. Раскачиваясь, ящик опускался все ниже и ниже и наконец достиг дна. Мне стало страшно, я захотела вырваться, но какая-то странная дрема сковала меня. А еще через минуту в крышку ударили тяжелые комья земли…

— Выпустите, выпустите меня отсюда! — закричала я и проснулась в испарине.

Я лежала не в ящике, а на софе, а вот удары продолжались.

— Что? Кто там? — завопила за стеной Нинон.

Я как была в короткой сорочке на голое тело, так и выскочила на лестницу. Там уже протирала глаза Нинон, недовольно бормоча:

— Черт… Без очков ничего не вижу. Какой идиот там ломится в такую рань?

В такую рань? Я взглянула на настенные часы, которые показывали без четверти шесть. Надо полагать, утра.

— Эй, девки, вы живые? — загремел мощный бас с террасы.

— Анискин, — узнала Нинон обладателя баса. — Что там у них опять?

— Эй, есть кто-нибудь? — снова раздалось снизу.

И Нинон, тихо чертыхаясь и запахиваясь в халат, пошла к двери открывать.

— Ну слава богу, живые, — обрадовался возникший в дверном проеме участковый.

— А в чем дело? — громко зевнула Нинон и прикрыла рот ладонью.

— Опять у нас происшествие, уважаемые. — Анискин снял фуражку и утер платком вспотевший лоб.