Свен Хассель - Блицфриз

• Название: Блицфриз
• Автор: Свен Хассель
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-4446-3

Лето—осень 1941 года. Непобедимая немецкая армия стремительно продвигается по территории Советского Союза, сокрушая и перемалывая боевые соединения Красной Армии. Вот уже до Москвы рукой подать, и в скорейшую победу верят все… кроме бывалых вояк-штрафников — Свена и его боевых товарищей. Они уже видят, чем обернется для Германии блицкриг; они уже начали читать страшную судьбу Третьего рейха по следам немецкой крови на русском снегу…

---

37-миллиметровое противотанковое орудие открывает по нам огонь. Оно находится в доме, стреляет из окна.

— Башню на сто двадцать градусов вправо! Противотанковое орудие в ста двадцати пяти метрах! Фугасным снарядом, пли!

Это дело простое. Мне даже не нужно толком целиться. Башня жужжит. Длинный ствол пушки поворачивается. Орудие противника стреляет снова. С таким же успехом можно стрелять из пугача. Выстрел и взрыв раздаются почти одновременно. От дома и противотанкового орудия ничего не остается.

— Порядок? — спрашивает Порта, медленно ведя нашу машину. Танк, накренясь вперед, ухает в глубокую снарядную воронку. Нос застревает в мягкой земле.

Порта быстро включает заднюю скорость, но гусеницы буксуют. Пытается раскачать танк и выехать, но мы завязли. У Малыша на лице длинная царапина от угла ящика с боеприпасами. Держа в руках снаряд, он повалился вперед на Хайде, зажатого между приемником и пулеметом радиста. Хайде кричит, что у него оторвана рука. Потом оказывается, что он сломал палец. Досадно, что это не рана. Сломанного пальца недостаточно, чтобы несколько дней не участвовать в боевых действиях.

У Старика застряла рука под показателем давления масла. Я перелетел через Порту, рычаг переключения скоростей уперся мне в пах. Я схожу с ума от боли, но в госпиталь меня не отправят.

У Барселоны уходит почти пятнадцать минут на то, чтобы вытащить нас. Обер-лейтенант Мозер громко бранится. Он уверен, что мы это сделали нарочно.

— Еще одна такая выходка, и все пойдут под трибунал! — ярится он.

— Мать, должно быть, злилась, когда рожала его, — презрительно бормочет Порта. — Орет так, будто хочет изрыгнуть легкие!

Мы занимаем позицию возле сгоревшего госпиталя. Никто толком не знает, что происходит. Двадцать два танка роты вытянулись в длинный ряд. Пушки выжидающе и угрожающе смотрят вперед. Мы слышим, как восьмая рота занимает позицию на другом берегу реки. Остальные роты батальона стоят наготове возле сахарного завода.

Наступает утро с густым туманом» Это самое худшее в расположении вблизи от воды. Утром и ночью ты окутан непроглядной пеленой. Пушки молчат. Слышны только пулеметные очереди на другом берегу. Никто не имеет понятия, где пехота. Мы даже не знаем, прорвалась ли она через позиции противника. Нас охватывает пугающее ощущение, что мы совершенно одни на громадных просторах России. Туман постепенно расходится, становится светлее. Дома и деревья видны темными силуэтами.

Мотопехота подходит колонной по одному, приближается к домам и группируется возле танков. Наши пушки и пулеметы с грохотом открывают огонь. Земля содрогается от рева канонады, из стволов вылетают длинные языки дульного пламени. Над местностью сплошным потоком летят трассирующие снаряды.

Пехотинцы продвигаются вперед короткими перебежками. Мы ведем над их головами точно рассчитанный прикрывающий огонь. Наступать, когда над тобой с воем пролетают снаряды, — не шутка. Случись недолет, и пехотинцам конец, а это не исключено, если артиллерист не знает своего дела. То, что потом его отдадут под трибунал, утешение слабое.

Далеко впереди от нас бегут солдаты в форме цвета хаки. Исчезают в тумане. Больше сотни танков ведут огонь из пушек по рядам противника. Дезорганизованные, перепуганные русские отходят на приготовленные позиции. Мы вытянулись в ряды, будто на учебных стрельбах. Только мишени здесь живые. Люки у нас беззаботно оставлены открытыми, но вдруг артиллерия противника открывает ураганный огонь по нашей пехоте. Пехотинцы разбегаются и окапываются. Снаряды падают сверху. Трупы вновь и вновь подбрасывает в воздух. Раскаленные докрасна осколки причиняют жуткие раны. Из окопов раздаются вопли и стоны.

Нас ждет еще одна неожиданность. На позицию выдвигается длинный ряд противотанковых орудий русских. Они быстро пристреливаются, и через несколько минут начинается ожесточенная артиллерийская дуэль. Первые два противотанковых орудия уничтожены, но расчеты остальных знают свое дело. Один из танков восьмой роты взрывается.

Барселона сообщает о попадании в башню. Пушка его вышла из строя, и ему нужно ехать в ремонтную мастерскую.

Спустя секунду нам в лобовую броню попадает снаряд. Взрыв такой громкий, что мы все глохнем на несколько минут. Маслопровод лопается и заливает кабину горячим маслом. Если б мы не укрепили лобовую броню секциями гусениц, снаряд пробил бы ее и разнес нас на куски. Прошел бы через Порту и угодил в стеллаж с боеприпасами позади меня.

Вскоре после этого Легионер сообщает о попаданиях в нижнюю часть танка и повреждении пушки. Ему тоже нужно ехать в ремонтную мастерскую. Три танка из четвертого отделения охвачены огнем. Они взрываются до того, как экипажи успевают выбраться.

Еще один снаряд попадает нам в коробку передач, и мы уже не можем маневрировать. Это худшее из того, что может случиться с танком. Если он теряет подвижность, то превращается в легкую мишень для противотанковых орудий.

Порта медленно отводит танк в укрытие за холмом. Мы принимаемся за ремонт коробки передач. Спешим и обливаемся потом. Нам нужно еще заменить три звена в гусеницах — тяжелая работа. На наше счастье подъезжает ремонтный грузовик со специальными инструментами и краном, дела идут быстрее. Через полчаса мы снова на позиции, помогаем обстреливать русские противотанковые батареи. Но вскоре семь наших танков превращаются в обломки.

От опушки леса ползут строем серые жуки. Нам сперва кажется, что это противотанковые самоходки. Мы понимаем, что ошиблись, когда третье отделение разворачивается навстречу им. Это гораздо более опасный противник. Пять Т-34 и десять Т-60. В восьмистах метрах от нас передние Т-60 вспыхивают синим пламенем. От них, словно из заводских труб, поднимается к небу черный, маслянистый дым.

Мы изо всех сил вертимся, чтобы избежать метких снарядов Т-34. Этот танк опаснее всех остальных; лучшее оружие Красной армии. Три наших T-IV охвачены пламенем. Другие удаляются с серьезными повреждениями. Один Т-III поразили два снаряда одновременно. На помощь нам приходит батарея 88-миллиметровых зениток. Через несколько минут танки противника уничтожены. Эти тяжелые зенитные орудия — замечательное противотанковое оружие. Новые снаряды, которыми они стреляют, обладают большой пробивной способностью.

Двадцать седьмой танковый полк атакует всеми силами, и вскоре противотанковые орудия противника уничтожены. Танки катят по ним.

Нашу машину приходится отправлять в полевую ремонтную мастерскую. Башню заклинило, и ее приходится снимать для установки новых колец. Катки с одной стороны требуют полной замены.

— Атакуйте, атакуйте! — постоянно поступает команда из штаба дивизии. — Противник ни в коем случае не должен получить возможности перегруппироваться. Не давайте ему передышки.

Мы едва не валимся от усталости; по всему телу у ребят пошла нервозная сыпь; мы шатаемся, как пьяные; когда к нам обращаются, отвечаем злобно.

Каждый город, который мы оставляем позади, представляет собой дымящиеся развалины; по обеим сторонам дороги видны бесчисленные подбитые танки и груды тел. Тощие собаки едят плоть мертвецов, куры ссорятся из-за внутренностей. Мы стреляем по ним. Ничего больше.

Телефонные столбы валятся. Провода запутываются в наших гусеницах. Дома сравниваются с землей, разбегающиеся жители превращаются под танками в месиво.

«С дороги, мужики, освободители несут вам новую эру! Вы должны стать немцами! Это большое преимущество! Во всяком случае, так говорят в Берлине!»

Пехотинцы бегут, тяжело дыша, рядом с танками, гусеницы обдают их грязью. Над землей проносятся очереди трассирующих пуль. Зажигательные снаряды превращают узлы сопротивления противника в моря пламени.

Мы ненадолго останавливаемся, меняем масло, очищаем вентиляторы и фильтры, подтягиваем гусеницы. Времени поспать нет. Едва кончаем с работами, из динамиков раздается команда: «Танки, вперед!»

Через несколько сот метров нас атакует туча штурмовиков. Первая рота полностью уничтожена за несколько минут. Все танки горят. Пехотинцы бронетанковых войск в панике бегут, когда с клеверных полей поднимается атакующая цепь русских солдат.

— Ура Сталину, ура Сталину!

Молодые солдаты войск НКВД с зелеными околышами на фуражках, политические фанатики, бегут, выставив вперед штыки.

— В трехстах метрах впереди прямо по фронту стрелковая цепь противника! — раздается из динамика. — Огонь бризантными снарядами и из всех пулеметов!

Гремят двести пулеметов и сотня орудий. Все шестнадцать рот полка растянулись в линию. Первый ряд одетых в хаки солдат падает, но их место занимают другие, словно вставая из земли, строятся в боевой порядок и идут вперед.

Артиллерия позади нас пристреливается. Атакующие исчезают среди огня и свистящей стали. Кажется, горит даже небо. Под гусеницами гибнет все живое. Кое-кто из солдат противника ныряет в окопы. Когда мы замечаем их, то останавливаемся над окопом и ездим взад-вперед, пока кричащий в окопе солдат не оказывается раздавлен. Этот недолгий, кровавый бой не будет даже упомянут в ежедневной сводке, он очень незначителен, хотя стоил жизни нескольким тысячам людей. Нет, простите, не людей, всего-навсего солдат. Они не имеют отношения к человечеству.