Ашер Лод - Призмы

• Название: Призмы
• Автор: Ашер Лод
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 1989
• ISBN: 965-320-043-7

Сборник агитационных зарисовок на тему "как хорошо в Израиле".

Книга имеет очень светлую "энергетику", и ее приятно читать, несмотря на откровенно "сказочный" и пропагандистский характер.

---

Наш брат тоже подъезжает к обочине и видит вместо мачт шесты, на которых пестрят лампочки, а на земле под шестами — цветы в кувшинах. Никаких дополнительных расходов на торговое оборудование. Посреди живой радуги из роз, гвоздик, гладиолусов и более загадочных произведений природы бойко шурует хозяин. Этот летучий голландец еврейской или арабской национальности возникает из ниоткуда со своими шестами, лампочками и кувшинами на пять-шесть часов бойкой вечерней торговли, после чего проваливается в никуда. Зазывная иллюминация его собратьев по цеху подстерегает клиента на въездах в города и прямо посреди потемок междугородных шоссе. Искушенный, как черт, израильский потребитель платит здесь не меньше, чем в хорошем магазине, и иногда и больше — зато с преприятнейшим чувством, что он не мот и, упаси Боже, не простак.

Но ни цветочные магазины, ни тем более летучие голландцы не принадлежат к настоящим китам растениеводческого сервиса. Настоящий кит — это отдельный большой рассказ.

В один прекрасный день на пустыре у оживленного перекрестка близ Тель-Авива выгрузили высоченные пальмы. Назавтра эта живая реклама уже осеняла небо, словно тут годами произрастала, а под нею возник каркас ангара из металлических труб. На третий день каркас покрыли виниловой пленкой. Начали ставить второй ангар. Затем ангары начинили ящиками с рассадой. На задах этого хозяйства ревели самосвалы, ссыпая тонны компоста, похоже, для цветочных горшков всего Ближнего Востока.

Месяца через два число ангаров достигло пяти. В них торговали: комнатными и садовыми растениями, разными сортами газонной травы, декоративным кустарником, декоративными и плодовыми деревьями, а также удобрениями — химическими и органическими, чистыми и в сложных смесях, в больших мешках и маленьких узелках. Торговали еще и цветочной посудой, гончарной, пластмассовой и стеклянной. Для школы, для дома, для семьи. Торговали еще и всевозможными цветочными подставками, а также крюками в таком количестве, что на них можно было повесить не только торговцев-единоличников, но все торговые коллективы.

На этом этапе появившийся на свет кит полностью вошел в тело, но еще не исчерпал своих возможностей. Через полгода он ускорил бег к миллионным оборотам, загребая деньги двумя новыми плавниками: плетеной мебелью и декоративным камнем.

Через год, на следующем перекрестке, в двух километрах от первого, у кита появился двойник.

Надо заметить, что в полукилометре от каждого из китов, еще до них резвился кит поменьше, назовем его дельфином.

Теперь, я думаю, ясно, что у нас не обязательно быть цветоводом, чтобы увить свое жилье всем, что способно виться. Подъехав к каким-нибудь очередным ангарам и погуляв по их ботаническим садам, вы тычете пальцем в понравившееся вам растение, не спрашивая его названия. Кувшин или горшок, отобранный под него, вам тут же наполняют некоей сложной земляной композицией и пересаживают в нее вашу покупку. Завертывают некую химию, которой полагается удобрять и опрыскивать растение — продали бы и воду для полива, да жаль, у вас у самого свой кран.

Но есть еще и магазины хозяйственных товаров. Они снабжают вас (за деньги, и немалые) садовым инвентарем — от первобытной лопаты до компьютерной сети автоматического полива. Не забудем и о книжных лавках, которые предлагают всевозможные руководства для цветовода-любителя. Мэрии и муниципальные советы держат специальные садовые отделы, чтобы как-то ввести в берега эту растениеводческую стихию.

Вот что кроется за уголком любителя-цветовода на задворках израильской газеты.

Стоит спросить, чем объясняется этот ажиотаж вокруг цветочных горшков и кадок. Вокруг личных садов и садиков.

Говорят — мода. Говорят — обуржуазились: слишком много денег у слишком большого количества людей.

Так-то оно так, но, поездив по арабскому западному берегу Иордана, я стал смотреть другими глазами на газон под окнами израильтянина и на культ цветочного горшка в его квартире.

Там я увидел нагой, неокультуренный с библейских времен материк и с пафосом, надеюсь, простительным для новичка, записал по свежим впечатлениям:

"Километры без малейших признаков жизни. Ни капли воды. Небо и камень. Раскаленные надолбы синих скал. Россыпи белого вулканического шлака. Над петляющей по обрывам дорогой хранят зыбкое равновесие вулканические бомбы, как судьба, которая с равной вероятностью может помиловать или казнить.

Какое-то грандиозное кладбище, где истлели все завоеватели. Только и осталось, что белые каменные кости, синие скальные надгробия, да рыжие заросли живой колючей проволоки.

С непривычки становится не по себе. Хочется назад, в долину, к морю. Возвращаешься, как в райский сад — да это и есть райский сад: цветы, как тропические птицы, и птицы, как тропические цветы.

Но под ногами у тебя все тот же мертвый материк. И при мысли о тысячелетнем кладбище, спрятанном под растениями, зябко становится на тридцатиградусной жаре.

И, хотя тут почти ничто уже не напоминает о пустыне, хочется придавить ее последние следы тяжелым зеленым щитом, чтобы снова не выглянула на поверхность. Или завести, по крайней мере, свой личный зеленый талисман от праха вечности".

Сейчас, спустя много лет, мне крайне неловко за напыщенные излияния нового репатрианта. Однако и много лет спустя я по-прежнему думаю, что бизнес, кроющийся за газетным уголком цветовода, процветает не только благодаря брюшку израильского общества, но и благодаря здоровому инстинкту его души.

Белые формуляры и желтые циркуляры

Новые репатрианты, отписывающие своим далеким близким насчет израильской бюрократии, наивно полагают, что бюрократ - это коренной израильтянин, поставленный портить настроение коренному еврею, прибывшему на историческую родину.

Такое мнение должно быть очень обидным для бюрократа. Оно крайне сужает его функции и ограничивает компетенцию. Ему куда приятней посмотреть на свою могучую фигуру, нарисованную пером публициста Аарона Бахара.

В статье под названием "Болезнь Паркинсона" Бахар (он еще объяснит, при чем тут Паркинсон) начинает не спеша:

"Возьмем любого канцеляриста. В одно прекрасное утро канцелярист неизбежно приходит к выводу, что он завален писаниной. Ему не под силу тащить такую обузу. Что делать? Одно из трех: либо уволиться, либо свалить пол-обузы на коллегу, либо потребовать себе двух помощников.

Уволиться? Хотел бы я видеть чиновника, готового освободить место добровольно. Хотел бы я посмотреть и на его коллегу, который согласился бы тащить хоть осьмушку чужой обузы. Что же остается? Требовать помощников!

Но почему именно двоих? А потому, что если с работой сладит один помощник, то велика ли обуза. Почему с ней не справился сам канцелярист? Очень тонкий вопрос. И начальник канцеляриста может плохо подумать о своем подчиненном, и помощник канцеляриста может слишком возомнить о себе. Поэтому без двух помощников никак нельзя. А что до дела, так одному дадим разбираться с белыми формулярами, другому — с желтыми циркулярами. Тогда оба поймут, что только сам канцелярист способен разобраться и в тех и в других бумагах. Еще бы! При двух помощниках он уже не просто канцелярист, а шеф, начальник.

Вы, конечно, подумаете, что таким образом происходит раздувание государственного аппарата и увеличивается число бездельников. Вы, конечно, ошибаетесь. Бюрократия тем и хороша, что, чем сильней она разбухает, тем больше у нее работы. Вопреки всем злостным анекдотам насчет сплошных чаепитий в государственных учреждениях, нашим двух новым помощникам бывшего простого канцеляриста, не до чаю. Нет времени разогнуться. Одному над белыми формулярами, другому — над желтыми циркулярами.

Может ли узкий специалист по формулярам один тащить на себе такую обузу? Конечно, нет. Что же ему делать? Этот вопрос уже подробно разобран на примере бывшего простого канцеляриста. Из разбора вытекает, что специалисту по белым формулярам несдобровать, если он не потребует себе двух помощников.

Но в таком случае, что сделает его коллега, специалист по желтым циркулярам? Тоже потребует и тоже не меньше двух. А как отнесется к их требованиям бывший простой канцелярист, ныне довольно большой начальник? Конечно, горячо поддержит их требования. Ведь это так естественно, и по-человечески и по-канцелярски: сейчас он начальник над двумя помощниками, а благодаря их справедливым требованиям станет совсем большим начальником. Целых четыре помощника! Причем два из них в ранге довольно больших начальников над двумя простыми канцеляристами.

Словом, чем больше помощников, тем крупнее получается начальник. Он уже не разговаривает с публикой. Не разговаривают с публикой и восемь начальников под его началом. С публикой иногда разговаривают шестнадцать помощников по белым формулярам и желтым циркулярам. И это еще очень гуманно с их стороны".