Анатолий Ириновский - Жребий

• Название: Жребий
• Автор: Анатолий Ириновский
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Что есть Зло, а что есть Добро? Можно ли их поменять местами? Какова причастность на земле к этим явлениям Бога, Сатаны и человека? Как возникло человечество согласно постулатам христианской концепции? Что такое тоталитаризм? Все эти вопросы и составляют содержание романа "Жребий". Почему "Жребий"? Потому, что детям, родившемся накануне войны, выпала вот такая судьба. Произведение имеет подзаголовок: фантасмагороический роман о Боге, Сатане и человеке. Сюжетно в нем идет речь о несостоявшейся сделке между Сатаной и человеком. Сатана предлагает перестроить Вселенную, сделав жизнь человека бессмертной. Но чтобы Вселенную перестроить, нужны усилия всех людей. Сатана нуждается в талантливом помощнике, который бы довел до сознания людей несовершенство существующего мира и суть замышляемого. На самом же деле благие намерения Сатаны являются лишь камуфляжем его страстного желания захватить трон Божий. Параллельно мифологической линии в романе дан реалистический ряд, где захват всемирной власти, аналогичный идеям Сатаны, исповедуют защитники тоталитарной системы. Тоталитаризм в той или иной форме был и остается трагедией многих поколений. Он наднационален и присущ разным формациям. Поэтому тема романа есть, по сути, темой изображения вечной борьбы Добра и Зла. Эта оппозиция, развернутая в рамках отношений между Богом, Сатаной и людьми, оказывается для героев романа судьбоносной. Обе линии — и мифологическая, и реалистическая — естественно переплетаются, и обе несут в себе "и жизнь, и слезы, и любовь". В романе частично использованы принципы построения, характерные для детективного жанра. Он динамичен, диалогичен, легко читается, несмотря на свою философскую подоплеку. Может быть инсценирован. Роман адресован широкому кругу читателей, написан на русском языке с элементами вкраплений просторечий и арго.

---

— Да, конечно. Очень благородно с вашей стороны, это так на вас похоже. Крайне признателен вам.

— Пустяки, пустяки. Не стоит благодарности. Мне было все же приятно провести в вашем обществе несколько незабываемых часов. Но, Тимофей Сергеевич, увольнение из школы — это только ведь начало предстоящих вам мытарств. Дело в том, что у Захаровны могут пропасть драгоценности: золотые ее побрякушки и великолепная платиновая брошь с тридцатью двумя бриллиантами, которую муж ее привез после войны из Германии. Я не знаю, как вы тут выкрутитесь. С вашим уголовным прошлым свою непричастность вам трудно будет доказать.

Это был удар под ложечку. От волнения Нетудыхин тяжело задышал.

— Я думаю, — сказал он, — что у вас хоть элементарное представление о порядочности, но все же должно быть. Захаровна ни за что не поверит в это.

— А кто же, кто же их может увести, если в доме, кроме вас, практически никого не бывает? Кузьма, что ли?

Тимофей Сергеевич ходил по классу так, как когда-то он ходил по тюремным камерам, — не торопясь и раздумывая. Но думать ему мешала закипающая в нем ненависть. Нетудыхин почти физически ощущал, как она медленно заполняет его страшной лютью. И вдруг он взорвался, схватив подвернувшуюся возле подсобки швабру и угрожая ею шандарахнуть Ахриманова по голове.

— Тимофей Сергеевич! — заорал тот, вскакивая с места и прикрывая голову руками. — Вы что? Как вы смеете? Я же директор! А что скажут о вас ученики? Вы же думайте головой!

— У-у-у, рыло свиное! — сказал Нетудыхин, еле сдерживая себя, и грубо толкнул Ахриманова шваброй в бок. Тот проскочил к двери и, выходя, сильно хлопнул ею. Через секунду открыл и показал Нетудыхину язык:

— Э-э-э, обормот! — сказал он и опять хлопнул дверью.

Нетудыхин выскочил из класса. Сатана-Ахриманов быстро удалялся по коридору. Обернувшись на ходу, он покрутил пальцем у виска и крикнул:

— Олух!

— Убью, скотину! Все равно задавлю! — погрозился ему вслед кулаком Тимофей Сергеевич. — За меня он переживает, падла! — И тут же с досадой вспомнил, что Сатана-то ведь бессмертный.

Ахриманов скрылся за поворотом. Расстроенный Тимофей Сергеевич возвратился в класс. Он настолько был возбужден, что совсем забыл о записи. А вспомнив, быстро прошел в подсобку.

Лента почти была на исходе. Еще пять-десять минут — и она бы окончилась. В волнении Нетудыхин остановил магнитофон. У него вдруг мелькнула мысль, что запись могла не произойти. Почему? А мало ли на что способен этот проходимец! Ведь Нетудыхин, по существу, играл втемную.

Тимофей Сергеевич перемотал ленту и включил магнитофон на воспроизведение. Тишина. Сердце Нетудыхина усиленно стучало. Потом пошел шум. Какие-то странные звуки. Да это же он закрывает подсобку! "Господи, благодарю тебя!"

Теперь она была у него! Была, эта запись! К сожалению, она не могла рассматриваться как материал для доказательства, что Ахриманов суть Сатана. Но во всяком случае, она могла заставить кое-кого призадуматься над этим странным разговором и оградить Нетудыхина от психушки. А это уже кое-что да значило. В такой ситуации Нетудыхин еще оставался, как говорят юристы, в правовом поле. Хотя о каком там правовом поле могла идти речь в те тоталитарные времена.

Глава 12

В тупике

Положение однако усложнялось тем, что над Нетудыхиным теперь нависла угроза пропажи золотых побрякушек Захаровны. Кто бы мог подумать, что у такой скромной женщины, как Захаровна, вдруг обнаружатся драгоценные вещи. Правда, на среднем пальце правой руки она носила крупный перстень с каким-то неизвестным камнем. Но Тимофей Сергеевич не придавал этому какого-то особого значения. Носит — ну и что? Чей-то, видимо, подарок. Может быть, человека близкого и дорогого. А теперь ему предстояло объясняться с хозяйкой. Нетудыхин не находился, как это ему сделать. Положение было крайне щепетильное и деликатное. Мог последовать вопрос: откуда ему такие сведенья известны? И что тогда отвечать? Прокрутить Захаровне запись разговора?.. Кроме того, Нетудыхин сам не знал, когда пропажа совершится. Сатана ведь сказал: "могут пропасть". Как скоро? Завтра? Через месяц? Неизвестно. Снова Тимофей Сергеевич оказывался в безвыходной ситуации.

Решение помогла найти непредвиденно сама жизнь: Захаровна неожиданно заболела. То ли на прогулках с Кузьмой, то ли еще где-то она крепко простудилась. Стала надрывно кашлять, поднялась высокая температура. Тимофей Сергеевич вызвал на дом врача. Тот осмотрел ее и, принимая Нетудыхина за ее сына, сказал, что мать нужно срочно обследовать в больнице: похоже на воспаление легких. В тот же день Тимофей Сергеевич вызвал на дом такси и положил Захаровну на лечение.

Поговорив с доктором о том, когда больную удобней навещать и что ей можно приносить съестного, он в тяжелом настроении вышел из больницы.

На улице торжествовала весна: началось бурное таяние снегов. Вода капала, текла, прорывалась отовсюду. Воробьи с необычной резвостью и буйством стаями собирались на деревьях. Они шумно чирикали, перепрыгивая с ветки на ветку и гадили на головы прохожим. "Зайти, что ли, к Наташке?" — подумал со сладкой грустью Тимофей Сергеевич. И вдруг ужаснулся мысли, что именно в этот момент, когда в доме, кроме Кузьмы, никого нет, Сатана может совершить свое гнусное дело. Более удобного случая, пожалуй, не подберешь. Прибавив шагу, Тимофей Сергеевич поспешил домой.

Дорогой ему пришла еще одна дурацкая мысль: а что если Сатана и Захаровну решил убрать, как это он сделал с Владимиром Борисовичем? Но вряд ли: тут ему смысла поступать так никакого нет: исчезал владелец золотых изделий, а задуманное Сатаной дело шло насмарку. Вариант, кажется, отпадал. И все же исход болезни Захаровны мог оказаться непредсказуемым.

Дома Тимофея Сергеевича встретил Кузьма. Вильнул нехотя несколько раз хвостом, крутанулся вокруг него, заглядывая Нетудыхину в глаза, и пошел с грустью на свое место.

— Ну, что, — сказал Тимофей Сергеевич, раздеваясь, — печалишься? Не переживай. Через пару недель наша хозяйка вернется. Обязательно. — Кузьма поднялся и подошел к Нетудыхину, уткнувшись в его ноги мордой.

— Не грусти, старик, — сказал Тимофей Сергеевич и погладил Кузьму по голове. Кузьма благодарно лизнул Нетудыхину руку. — Все будет нормально. Давай-ка лучше наведем порядок в доме.

Как-то так сложились у Нетудыхина с Захаровной отношения, что они редко бывали в комнатах друг друга. Местом их общения в основном была кухня. (Прихожая числилась за Кузьмой.) Если дверь комнаты Тимофея Сергеевича была затворена, то Захаровна входила в нее только при крайней необходимости и после стука. А Тимофей Сергеевич вообще никогда не проявлял любопытства, чем там, у себя, занимается хозяйка. Словом, внешне жили они так, как живут жильцы в общей коммунальной квартире. Хотя основания этих отношений были, конечно, совершенно иными. И это их обоих устраивало. На кухне же они обменивались событиями прожитого дня и обсуждали проблемы своего жития-бытия.

Теперь Нетудыхин, стоя на пороге ее комнаты, мог ознакомиться с жильем хозяйки детально. Это была довольно просторная комната с широким окном и дверью, выходящими на балкон. Слева от двери, в углу комнаты, располагался телевизор. Вдоль стены, торцом к окну, стоял диван, на котором хозяйка коротала ночи. Над диваном, висел большой персидский ковер. На полу комнаты был еще один ковер. Но потускней и уже изрядно повытертый за многие годы пользования. Захаровна его никогда не выбивала, а лишь пылесосила. Против дивана, на кривых резных ножках, стоял платяной шкаф. Чуть левее от него располагались такое же трюмо с овальными углами и пуфик, украшенный со всех четырех сторон махровыми кистями. У входной двери висела икона Богородицы с младенцем на руках. Она водрузилась здесь уже после смерти мужа. А до этого Захаровна возила ее с собой по всем городам и весям, куда служба забрасывала ее мужа, пряча Богородицу от осуждающих глаз в шкафу.

Но самое примечательное этой комнаты составляли фотографии. Заведенные в разные обрамления, они висели по всем стенам комнаты, где только можно их было разместить. Елена Захаровна, еще совсем молодая и необыкновенно красивая. И такой же, рядом с ней молодой и бравый муж-лейтенантик. Какие приятные и безоблачные лица! Вся жизнь еще впереди. И она, судя по снимкам, как будто шла нормально. С мужем на загородной вылазке в компании друзей. Муж у себя в полку за письменным столом. Муж на военных учениях. Здесь он уже капитан. Лицо его заматерело, черты означились жестче. Фотографии военных лет: муж при вручении ему какой-то награды, муж среди офицеров-однополчан на фоне исписанного рейхстага. Да, видимо, крепкий был солдат муж хозяйки. А вот они вдвоем с улыбающейся Еленой Захаровной, сидящие в креслах на террасе какого-то санатория. Он — в штатском. Но тут им уже за пятьдесят, в лицах просматривается неизбежное приближение старости…