Анатолий Ириновский - Жребий

• Название: Жребий
• Автор: Анатолий Ириновский
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Что есть Зло, а что есть Добро? Можно ли их поменять местами? Какова причастность на земле к этим явлениям Бога, Сатаны и человека? Как возникло человечество согласно постулатам христианской концепции? Что такое тоталитаризм? Все эти вопросы и составляют содержание романа "Жребий". Почему "Жребий"? Потому, что детям, родившемся накануне войны, выпала вот такая судьба. Произведение имеет подзаголовок: фантасмагороический роман о Боге, Сатане и человеке. Сюжетно в нем идет речь о несостоявшейся сделке между Сатаной и человеком. Сатана предлагает перестроить Вселенную, сделав жизнь человека бессмертной. Но чтобы Вселенную перестроить, нужны усилия всех людей. Сатана нуждается в талантливом помощнике, который бы довел до сознания людей несовершенство существующего мира и суть замышляемого. На самом же деле благие намерения Сатаны являются лишь камуфляжем его страстного желания захватить трон Божий. Параллельно мифологической линии в романе дан реалистический ряд, где захват всемирной власти, аналогичный идеям Сатаны, исповедуют защитники тоталитарной системы. Тоталитаризм в той или иной форме был и остается трагедией многих поколений. Он наднационален и присущ разным формациям. Поэтому тема романа есть, по сути, темой изображения вечной борьбы Добра и Зла. Эта оппозиция, развернутая в рамках отношений между Богом, Сатаной и людьми, оказывается для героев романа судьбоносной. Обе линии — и мифологическая, и реалистическая — естественно переплетаются, и обе несут в себе "и жизнь, и слезы, и любовь". В романе частично использованы принципы построения, характерные для детективного жанра. Он динамичен, диалогичен, легко читается, несмотря на свою философскую подоплеку. Может быть инсценирован. Роман адресован широкому кругу читателей, написан на русском языке с элементами вкраплений просторечий и арго.

---

— К кресту, к кресту его прижмите!

К кресту прижать не удалось. Однако варварским ударом в пах Сатану свалили наземь. Он сомлел.

— Держите! — заорал Нетудыхин. — У него звериная сила! Я секунду!

Молниеносно Тимофей Сергеевич мотнулся в соседние заросли и мигом приво-лок оттуда старый деревянный крест. Бросил его между двумя могилами.

Повернувшись к мужикам, Нетудыхин вдруг увидел, что те сдерают с Сатаны брюки, разрывая их на куски. Тимофей Сергеевич на секунду даже опешил.

— Вы что, зверьё?! Об этом речь не шла!

— Да чего там, — сказали примирительно в ответ. — Еще один будет оприходо-ван для коллекции. У Колюни это получается нараз.

— Не сметь! — рявкнул Нетудыхин. — Спиной на крест и заткнуть ему глотку!

— Зачем на крест?

— Делай то, что тебе сказано! — потребовал разъяренный Нетудыхин.

Как только оторвали Сатану от земли, он заорал:

— Лю-ди, помогите! Убивают!

Именуемый Лёхой со всего размаха саданул Сатану кулаком по голове — тот об-мяк опять и замолк.

Запаковали тряпками рот, уложили на крест. Через какое-то время Сатана все же пришел в себя.

Теперь настал черёд действовать Нетудыхину.

— Между прочим, — сказал он Сатане, — Его гвоздями прибивали к кресту…

Тимофей Сергеевич открыл портфель, достал флакон с тушью и своё столь мучи-тельно выстраданное изделие. Делал он это совершенно спокойно: залил штамп тушью, взял осторожно его через платочек и подошел к Сатане.

— Держать голову так, чтобы под иголками она не двигалась, — приказал он.

Мужики за волосы зафиксировали Сатану намертво.

— Ну, с Богом! — сказал Нетудыхин.

Нагнувшись, он аккуратно вдавил штамп в лоб Сатаны. Тот замычал и задрыгал-ся.

— Спокойно, Тихон Кузьмич, спокойно! Я же вам говорил: человек агрессивен. Придется вам потерпеть. Это, конечно, больно, но не смертельно.

Сатана, вращая дико глазами, пытался что-то промычать.

— Да-да, — говорил Нетудыхин, — вавка нехорошая. И я нехороший. Но у меня, поверьте, другого выхода не было. Подержите его так пару минут, пусть утихомирится.

Заветное действо было наконец-то исполнено. Нетудыхин уселся на скамью и за-курил.

Тушь медленно стекала со лба Нечистого и расползалась по всему лицу. Повер-женный Сатана на глазах превращался в разрисованного карнавального черта. У Тимо-фея Сергеевича даже какая-то жалость шевельнулась к нему. Но он тут же отбросил её, представив на миг исход дела в другом варианте. Нет, Зло признает только силу, другой язык ему просто непонятен.

Докурив сигарету, Нетудыхин сказал:

— Довольно, отпускайте.

Сатана вырвался из-под навалившихся на него мужиков и, мотыляя клочьями изо-рванных брюк, скрылся в зарослях сирени.

— Ничтожество! — орал он оттуда, освободив рот от кляпа. — Раб божий! Ну, погоди, ты меня еще попомнишь!..

— Надо было его таки посадить на задницу пару раз, — мрачно сказал один из мужиков, массируя пострадавшую скулу.

— Не надо, — сказал Нетудыхин. — Это бессмысленно. А вот крестик ему вряд ли удастся стереть со лба…

— Если не секрет, за что ты его так разрисовал? — полюбопытствовали.

— За что? Да как сказать? Кнопочку он, подлец, хотел нажать.

— Какую кнопочку?

— Ту самую, с которой начинается атомная война.

— Да ты что?!

— Да.

— Вот это фрукт! Ни хрена себе, сказал я себе! А внешне такой незавидный. Ну, козлина безмозглая! Он, случайно, не шпион какой-нибудь иностранный?

— Хуже — провокатор всемирный. Однажды он уже отмочил нечто подобное — теперь люди мучаются из-за него…

Мужики, конечно, не поняли, о чем идёт речь, резюмировали по-своему:

— Да, тип, в натуре, с закидоном.

— Вы почему опоздали? — спросил вдруг Нетудыхин, впадая в учительский тон. — Мы как договорилась?

— Автобус по дороге сломался, — был ответ.

Нетудыхин с сомнением посмотрел на своих подельников: трезвые как будто.

— Честно. Скат полетел. Добирались пешком.

— Ладно, дело все-таки сделано. Поверим, что в самом деле полетел скат.

Тимофей Сергеевич вынул из раскрытого портфеля злополучную пачку денег и небрежно бросил её на столик. Мужики переглянулись. Нетудыхин сказал:

— Здесь ровно тысяча, можете не считать.

Пачка так и нераспечатанных червонцев уплыла. Сделка состоялась. Все были до-вольны.

Они выбрались на дорожку и поспешили к выходу. Раскаленное солнце монумен-тально закатывалось за горизонт. Зрелище было столь величественно, что Нетудыхин подумал: "Не может за таким грандиозным великолепием стоять Ничто".

По дороге в город их настигло свободное такси. Мужики голоснули — такси ос-тановилось.

— Погнали! — сказал один из них, приглашая Нетудыхина.

Нетудыхин взглянул на таксиста. Какой-то еле уловимой схожестью он напоми-нал ему Сатану, точнее — Тихона Кузьмича. "Новое перевоплощение с остатками старой личины?.. Пустит под откос, негодяй, всех троих…"

Тимофей Сергеевич почувствовал даже легкий озноб и… ехать отказался.

— Езжайте, езжайте, — сказал он. — Я пройдусь пешком.

Такси умчалось. На самом деле, как выяснилось потом, всё обошлось сравнитель-но благополучно. Мужики в ту ночь попали в медвытрезвитель. На следующий день, при выписке, обнаружилась пропажа оставшихся денег. Мужики подняли, конечно, шум, Но, по утверждению милиции, при приеме в вытрезвитель, денег никаких у мужиков не на-личествовало. Словом, гульнули ребята, с размахом гульнули.

Чудеса настоящие. Но хорошо, хоть так обошлось. Могло же быть и хуже. И, надо полагать, людям еще капитально повезло.

Глава 33

Повестка

Так на Сатане был поставлен крест. Поставлен и в прямом, и в переносном смыс-ле. Но жизнь-то продолжалась. И Тимофей Сергеевич с опаской думал о том, что не се-годня-завтра Ахриманов может заявиться в школу, и тогда ему, Нетудыхину, хана. Та-туировку на теле человека нельзя вывести бесследно. А на реинкарнационном перево-площении да еще с возможностями Сатаны?..

Впрочем, не могу с полной уверенностью утверждать, что татуировка креста на лбу Сатаны оказалась здесь решающей. Однако факт оставался фактом: Ахриманов ис-чез.

В последних числах августа в школе состоялось совещание учителей. Вопрос об-суждался один: готовность школы к началу учебного года. Директор отсутствовал. Завуч так, мимоходом, сообщила, что Тихон Кузьмич малость прихворнул.

Нетудыхин слушал её весь в напряжении, и, вероятно, если бы Ахриманов вдруг появился в дверях аудитории невредимым, Тимофея Сергеевича хватил бы апоплексиче-ский удар. Однако совещание прошло обыденно, а в последующие дни Ахриманов так и не объявился.

Поползли слухи: пропал директор. Был шеф — не стало шефа. Нет, не умер, не погиб, как предыдущий. Если бы умер, то и удивляться было бы нечему. А то ведь про-пал, растворился с концами, как будто бы его и не было.

По домашнему адресу снарядили делегацию. Проведать шефа. Вдруг ненароком человек основательно слег. Оказалось, что там действительно проживает Ахриманов Ти-хон Кузьмич. Но вовсе не директор школы, а обыкновенный парикмахер. И, главное, со-всем другой человек. Перс по происхождению, между прочим. Тут уж и в самом деле было чему удивляться.

Наконец районо подключил к розыску городскую власть — безрезультатно. Один только Нетудыхин с тихой радостью молча торжествовал свою маленькую победу.

И все же, не смотря на исчезновение Сатаны, Тимофей Сергеевич нутром ощупал его незримое присутствие. В конце сентября, вернувшись с работы, он обнаружил в поч-товом ящике бумагу с приглашением прибыть в назначенный срок в КГБ. Не забыли о нем ребята, не забыли.

Вечером, после восьми, как они и условливались с Зуевым, он позвонил тому на квартиру. Оттуда ответили, что Иван Иванович уже здесь не живет и что он вообще вы-был из города.

Эта новость оказалась для Нетудыхина неожиданной. Тимофей Сергеевич встре-вожился.

В день, когда ему необходимо было явиться в КГБ, Нетудыхин вдруг возмутился и… двинул на рыбалку. "Если я им так сильно нужен, — оправдывался он перед собой, — пришлют вторую повестку". Хотя, конечно, это увиливание было всего отстрочкой неизбежного разговора.

Нетудыхин сидел на берегу пруда и обмозговывал сложившуюся ситуацию. Она не была проигрышной, но и ничего хорошего ему не сулила.

День на редкость выдался тихий и солнечный. Клев однако был совсем слабый.

Неожиданно на озерную гладь, строка за строкой, вылилось стихотворение:

Ах, это все игра:

И век, и я, и ты!

И нынче, как вчера,

Мир полон суеты.

Ах, это чистый блеф,

Где ставка — наша жизнь,

Где исключен успех,

Держись иль не держись.

Ах, это просто фарс:

Закрыть — открыть глаза.