Джон Пассос - 1919

• Название: 1919
• Автор: Джон Пассос
• Жанр: Проза
• ISBN: 5-17-022369-2, 978-5-17-022369-5, 5-94643-098-x, 978-5-94643-098-2

За ушами, грязь и сор ВЕЛИЧАЙШЕЕ В МИРОВОЙ ИСТОРИИ СТОЛКНОВЕНИЕ АРМИЙ ПОД ВЕРДЕНОМ ДЕМОНСТРАЦИЯ 150.000 МУЖЧИН И ЖЕНЩИН но попутно возникает другой весьма важный вопрос. Нью-йоркская фондовая биржа является ныне единственным в мире свободным рынком ценностей. Если она удержит это положение, то несомненно станет едва ли не величайшим в мире торговым центром ...

---

С вокзала ему сразу же пришлось бежать в посольство с депешами, но он успел сговориться с мисс Трент, что позвонит ей по телефону в Комитет помощи. Берроу сердечно пожал ему руку и сказал, что он надеется с ним встретиться, ему очень приятно поддерживать контакт с людьми, которые знают, что и как.

Весь день у Дика было одно-единственное желание - скорее справиться со всеми делами и лечь спать. Наутро он позвонил Эду Скайлеру в Красный Крест. Они плотно позавтракали и выпили вина в дорогом ресторане близ сада Пинчио. Эд жил барином, он снимал квартиру на площади Испании и много путешествовал. Он разжирел. Но сейчас у него как раз были неприятности. Муж одной итальянской дамы, с которой он путался, пригрозил вызвать его на дуэль, и он боялся, что поднимется шум и его уволят из Красного Креста.

- Война - это хорошее дело, а вот мир - порядочная пакость, - говорил он. Вообще ему надоела Италия и надоел Красный Крест и хочется домой. Ради одного только стоит тут торчать - в скором времени в Италии произойдет революция, и ему хочется на нее поглядеть.

- А ты, Дик, устроился довольно хорошо для члена гренадиновой гвардии.

- Сплошная цепь случайностей, - сказал Дик, морща нос. - Знаешь, смешные дела творятся на свете.

- Еще бы не знать... А вот куда делся бедный старый Стив? Фред Саммерс служит в польском легионе, это последние сведения о нем.

- Стив, наверно, сидит в тюрьме, - сказал Дик, - где и нам следовало бы сидеть.

- Зато не каждый день можно любоваться таким спектаклем.

Было уже четыре часа, когда они ушли из ресторана. Они отправились к Эду, сели на подоконник и принялись пить коньяк. Они глядели на желтые и зеленые крыши города и на купола барокко, мерцающие в последних лучах солнца, вспоминали, какое потрясающее впечатление произвел на них Рим, когда они увидели его впервые, и болтали о том, что будут делать теперь, когда война кончилась. Эд Скайлер сказал, что хочет поехать на Восток в качестве газетного корреспондента, он просто не может себе представить, как он вернется в Нью-Йорк, ему необходимо побывать в Персии и в Афганистане. Этот разговор о том, что он будет делать, нагнал на Дика отчаяннейшее уныние. Он зашагал взад и вперед по выложенному плитками полу.

Раздался звонок, и Скайлер вышел в прихожую. Дик услышал шепот и тихий вздрагивающий голос женщины, говорившей по-итальянски. Секунду спустя Эд втолкнул в комнату маленькую длинноносую женщину с огромными черными глазами.

- Это Магда, - сказал он, - синьора Скульпи, познакомьтесь, капитан Севедж. - Они заговорили на французско-итальянском жаргоне.

- По-моему, дождя не будет, - сказал Дик.

- А что ты скажешь, если я раздобуду для тебя даму и мы поедем кататься и поужинаем во дворце Цезарей?.. Может быть, будет не так уж холодно.

Дик вспомнил про Энн-Элизабет и позвонил в ПБВ. Девушка из Техаса была в восторге, сказала, что комитетчицы - ужасные женщины и что она назначила свидание мистеру Берроу, но постарается улизнуть. Да, если они заедут через полчаса, она будет готова. После длительной торговли между синьорой Скульпи и извозчиком они взяли довольно элегантное и древнее пароконное ландо. Энн-Элизабет поджидала их в подъезде.

- Я устала от этих старых наседок, - сказала она, вскакивая в ландо. Скажите ему, чтобы он ехал скорей, а то мистер Берроу нас поймает... Эти старые наседки приказали мне вернуться к девяти. Право же, у них хуже, чем в воскресной шкоде... Ужасно мило с вашей стороны, что вы обо мне вспомнили, капитан Севедж... Я прямо помирала от желания выйти, осмотреть город... Чудесный город, правда? Скажите, пожалуйста, а где живет папа?

Солнце зашло, стало прохладно. Палаццо деи Чезари было пустынно и неприветливо, поэтому они выпили там только по рюмочке вермута и вернулись обедать в город. После обеда они пошли в "Аполло".

- Ох, и достанется же мне, - сказала Энн-Элизабет. - Ну все равно! Мне хочется осмотреть город.

По дороге в театр она взяла Дика под руку.

- Знаете, Дик... Тут столько иностранцев, что я себя чувствую одинокой... Я рада, что со мной ходит белый... Когда я училась в Нью-Йорке, я ездила в Джерси поглядеть на стачку текстильщиков... Меня тогда интересовали такие вещи. У меня тогда было такое настроение, как теперь. И я не хочу его терять. Может быть, такое настроение бывает именно тогда, когда с человеком происходит что-нибудь интересное.

Дик был чуточку пьян и очень нежен. Он стиснул ее руку и нагнулся к ней.

- Злые дяди не посмеют обидеть девочку из Техаса, - заворковал он.

- Вы, должно быть, думаете, что я совсем дурочка, - сказала Энн-Элизабет, внезапно переменив тон. - Но, боже ты мой, как мне быть с этим методистским обществом трезвости и нравственности? Я вовсе не хочу сказать, что мне не нравится работать в ПБВ. Как подумаешь, что маленькие детки умирают от голода... Мы выиграли войну, теперь наш долг - навести порядок в Европе, как говорит президент.

Занавес поднялся, итальянцы зашикали на них со всех сторон. Энн-Элизабет затихла. Когда Дик попробовал взять ее за руку, она вырвала ее и слегка ударила его по пальцам.

- Я думала, что вы уже вышли из этого возраста, - сказала она.

Спектакль был не бог весть какой, и Энн-Элизабет, по понимавшая ни слова, уронила голову Дику на плечо и заснула. В антракте они пошли в буфет, и, верная данному обету, она выпила лимонаду. Когда они шли обратно в вал, неожиданно произошло замешательство. Маленький лысый итальянец в очках ринулся на Эда Скайлера с воплем:

- Traditore! [Предатель! (итал.)]. - Он налетел на Эда со всего размаху, так что оба они потеряли равновесие и покатились вниз по обитым красной дорожкой ступеням, итальянец дрыгал руками и ногами, а Эд старался по мере возможности не подпускать его к себе. Дик и Энн-Элизабет, обнаружившая большую физическую силу, сгребли малютку итальянца, поставили его на ноги и заломили ему руки за спину, Синьора Скульпи, рыдая, повисла у него на шее. Это был ее супруг.

Тем временем Эд поднялся на ноги, очень красный и сконфуженный. Когда наконец появились итальянские полицейские, все уже улеглось и директор театра угодливо смахивал пыль с мундира Эда. Энн-Элизабет подала итальянцу совершенно исковерканные очки, и он увел свою рыдающую супругу. С подпрыгивающими на кончике носа поломанными очками он остановился в дверях и погрозил Эду кулаком, у него был такой смешной вид, что Дик невольно расхохотался. Эд в пространных выражениях извинился перед директором, тот, по-видимому, был всецело на его стороне и объяснил полицейским в блестящих шлемах, что супруг - pazzo [сумасшедший (итал.)]. Раздался звонок, и все расселись по местам.

- А вы знаток джиу-джитсу, Энн-Элизабет, - шепнул Дик, прикасаясь губами к ее уху.

Их разбирал смех, они не могли больше смотреть на сцену и пошли в кафе.

- Теперь все итальянцы наверняка сочтут меня трусом, если я не вызову этого несчастного идиота на дуэль.

- Факт! На пистолетах с тридцати шагов... или на помидорах с пяти метров.

Дик так сильно смеялся, что у пего потекли слезы. Эд начал сердиться.

- Вовсе это не так смешно, - сказал он, - чертовски неприятная история... Только вздумаешь чуточку развлечься - непременно сделаешь кого-нибудь несчастным... Бедная Магда... Для нее это трагедия... Мисс Троит, вы, надеюсь, простите мне этот идиотский спектакль?

Эд встал и ушел домой.

- Что же, собственно, произошло, Дик? - спросила Энн-Элизабет, когда они вышли на улицу и побрели по направлению к общежитию ПБВ.

- Кажется, синьор супруг приревновал Эда к Магде, а может быть, это просто шантаж... Бедняга Эд здорово расстроился.

- Тут делаются вещи, которых у нас в Америке никто бы себе не позволил... Прямо удивительно!

- Ну, Эд всюду попадает в беду... У него на это особенный талант.

- По-моему, война и европейские нравы и тому подобные вещи тлетворно влияют на нравственность... Я никогда не была ханжой, но, помилуйте, я была просто поражена, когда мистер Берроу в первый же день, как мы приехали, пригласил меня к себе в гостиницу". А я всего-то три-четыре раза говорила с ним на пароходе. В Америке он бы этого себе никогда ни при каких обстоятельствах не позволил.

Дик испытующе поглядел на Энн-Элизабет.

- С волками жить, - сказал он и скорчил смешную гримасу.

Она рассмеялась и пристально поглядела ему в глаза, словно пытаясь разгадать смысл его слов.

- Ну что ж, как видно, такова жизнь, - сказала она. - В темном подъезде он попробовал поцеловать ее взасос, но она только слегка клюнула его в губы и покачала головой. Потом взяла его руку, крепко стиснула ее и сказала: - Будемте друзьями.

Дик пошел домой, у него кружилась голова от благоухания ее светлых волос.

Дику пришлось пробыть в Риме три-четыре дня. Президента ждали к третьему января и держали наготове нескольких курьеров. Тем временем ему совершенно нечего было делать, и он круглый день бродил по городу, слушая, как оркестры разучивают "Звездное знамя", и глядя, как вывешиваются флаги и сколачиваются трибуны.