Виктор Брачев - Травля русских историков

• Название: Травля русских историков
• Автор: Виктор Брачев
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-9265-0236-5

В книге В. C. Брачева показаны преследования и издевательства, которым подвергались известные русские историки С. Ф. Платонов, Е. В. Тарле и др. за свою национально-патриотическую позицию и великодержавный подход в освещении российской истории. В наше время подобным же гонениям подвергся со стороны «демократических» кругов петербургском общественности и науки один из самых значительных историков современности И. Я. Фроянов. Как указывает автор, определенным слоям научной и околонаучной интеллигенции чрезвычайно не нравится, когда Россия предстает в истории во всем своём величии и могуществе.

---

Однако С. Ф. Платонов в ответ на вопрос к нему: «К какому времени относится его разговор с гражданином Е. В. Тарле?» решительно опроверг Е. В. Тарле. «Никакого такого (осведомительного) разговора не было. Разговор о военной организации относится к самому последнему времени (если у меня вообще был разговор на эту тему с Е. В. Тарле), примерно 1929 г. Каких-либо имен участников не называлось»{217}, — заявил он.

Самым решительным образом отверг С. Ф. Платонов и явно клеветническое измышление Е. В. Тарле о некоем оружии, которое имелось у «организации» и было «спрятано где-то в академических учреждениях», о чем он якобы и узнал от самого С. Ф. Платонова. «Разговор об оружии совершенно отрицаю», — заявил на это С. Ф. Платонов.

Очная ставка Е. В. Тарле и С. Ф. Платонова все более и более превращалась, таким образом, нет, не в поединок двух академиков, а скорее в олицетворение правды и оголтелой лжи, чести и бесчестия. А ведь на дворе уже было 29 ноября 1930 г. Следствие, в ходе которого С. Ф. Платонов был вынужден, в конце концов, взять на себя вину как руководитель «контрреволюционной организации», было уже фактически закончено, и казалось бы, что ему стоило подтвердить показания Е. В. Тарле и тем самым окончательно удовлетворить следствие. Но в том-то и дело, что человек чести даже, казалось бы, в безвыходной, экстремальной ситуации остается все же честным человеком.

Кажется, поняв это, следователи не стали «зацикливаться» на вопросе об оружии и плавно перешли к вопросу о связях С. Ф. Платонова с русской монархической эмиграцией, французскими политическими деятелями, переговорам с Ватиканом и немецким деньгам. Главным их информатором в ходе следствия был по этим вопросам, как мы уже знаем, Е. В. Тарле. Теперь ему предстояло подтвердить свои домыслы. Однако одно дело клеветать на человека заочно, не видя его, и совсем другое — говорить неправду, глядя ему в лицо.

Как справился Е. В. Тарле с этой нелегкой задачей и как реагировал на его домыслы С. Ф. Платонов, пожалуй, лучше всего передает нам протокол их очной ставки. К нему мы и обратимся.

«Вопрос к Тарле: «Что Вы можете сказать о переговорах С. Ф. Платонова с французскими политическими и военными кругами?»

Ответ Тарле: «Платонов вел переговоры с Буайе. Вопрос касался отношения Франции к германской интервенции. Буайе был в близких взаимоотношениях с французскими политическими деятелями и мог в разрешении подобных вопросов быть посредником».

Вопрос к Тарле: «С кем еще вел переговоры С. Ф. Платонов?»

Ответ Тарле: «Вспоминается, что С. Ф. Платонов говорил, что через посредство Буайе он вел переговоры с французскими политическими деятелями, фамилии которых сейчас не припоминаю».

Вопрос к Тарле: «Вы показывали о неком Данну. Помните ли сейчас эту фамилию?»

Ответ Тарле: «Да, припоминаю, что с Данну С. Ф. Платонов вел переговоры, может быть, через посредство Буайе. Данну генерал, лично я его не знаю. Платонов говорил также о переговорах с другим генералом (лично или через посредство Буайе, не помню), фамилию генерала не помню».

Вопрос к гражданину Платонову: «Какие переговоры Вы вели с генералами, о которых говорит Е. В. Тарле?»

Ответ Платонова: «Ни с какими генералами ни лично, ни через посредство других лиц разговоров я не вел. Что же касается переговоров с Буайе, то переговоров с ним на тему, о которой показывает Тарле, не было и не могло быть, т. к. всякий разговор с Буайе был бы, в силу особых взаимоотношений Буайе с советским посольством, известен в советском посольстве».

Вопрос к гражданину Е. В. Тарле: «Что Вы знаете о получении организацией денег, об источниках их получения и о системе расходования?»

Ответ Тарле: «Деньги получались от немцев, о системе расходования мне ничего неизвестно. Кроме того, знаю о получении денег от Ватикана, предназначенных на помощь духовенству. И о тех, и о других деньгах мне говорил С. Ф. Платонов. О деньгах, полученных С. Ф. Платоновым от бывшего великого князя Андрея Владимировича, я знаю не от него лично, а от его зятя Краевича. По его словам, было получено пять тысяч марок. От Ватикана, не помню, было ассигновано триста — триста пятьдесят тысяч рублей, и первый взнос должен был быть в сумме пятидесяти тысяч рублей».

Вопрос к гражданину Тарле: «В показаниях от 26 июня Вы показываете (см. протокол о получении денег от Ватикана от слов «приблизительно в октябре» до слов «в четыре приема»)».

Ответ Тарле: «Я не так формулировал: деньги должны были быть получены, а не уже получились. По словам С. Ф. Платонова, сумма, которая должна была быть получена через польское консульство от Ватикана, равнялась пятидесяти тысячам рублей».

Вопрос к С. Ф. Платонову: «Что Вы можете сказать о получении суммы от бывшего великого князя Андрея Владимировича?»

Ответ: «Суммы от Андрея Владимировича не получал, а если бы получил, то провезти бы не смог, о чем я уже показывал».

Вопрос к С. Ф. Платонову: «Что Вам говорил Тарле о ватиканских деньгах?»

Ответ: «Тарле говорил в начале 1929 года, между февралем и маем, что какая же это сумма 25–30 000 рублей, намекая на то, что она незначительна».

Вопрос к С. Ф. Платонову: «Вы представляли, о каких деньгах говорил Вам Тарле?»

Ответ С. Ф. Платонова: «Да, я представлял, что речь шла о ватиканских деньгах, но получил ли их Тарле, я не знаю».

Вопрос к Е. В. Тарле: «О каких деньгах Вы говорили с С. Ф. Платоновым?»

Ответ Е. В. Тарле: «Такого разговора я с ним не имел, ни о каких деньгах я с ним не говорил».

Вопрос к Е. В. Тарле: «В Ваших показаниях от 26 июня Вы пишете (от слов «Платонов сообщил мне» до слов «следующих городах»)».

Ответ Е. В. Тарле: «Действительно, вопрос о порядке распределения ватиканских денег обсуждался. Обсуждение было в форме разговора о том, что эти деньги нужно использовать на помощь пострадавшему духовенству от соввласти. Когда я перечислял города, духовенству которых предполагалось оказать помощь, я исходил из наименования городов, которые назывались в разговорах в моем присутствии с С. Ф. Платоновым, С. В. Рождественским, других не помню».

Вопрос к Е. В. Тарле: «Вы показывали на допросе от 26 июня, что «из лиц, кому были выданы деньги здесь в Ленинграде, мне запомнились фамилии…»

Ответ Е. В. Тарле: «Я сейчас не утверждаю, что были выданы, наверное, только предполагалось, когда я просматривал свои показания, я не обратил внимания на это место».

Заявление С. Ф. Платонова: «Вся выдержка зачитанных показаний Е. В. Тарле от 26 июня лишена каких-либо фактических оснований».

* * *

Вопреки надеждам Тарле его активное сотрудничество со следователями не спасло академика ни от публичного ошельмования, ни от приговора. В печати и в выступлениях противников исторической школы Платонова Тарле упоминался как один из главных фигурантов по делу историков «буржуазно-националистического» толка. Что же касается участи Е. В. Тарле (5 лет ссылки в отдаленные области СССР), то она была решена в рабочем порядке Постановлением Особого совещания коллегии ОГПУ от 8 августа 1931 г.

Местом ссылки Е. В. Тарле была определена далекая Алма-Ата, куда он и прибыл 4 сентября 1931 г. Здесь он благодаря покровительству первого секретаря Казахстанского обкома ВКП(б), своего бывшего ученика по университету, Ф. И. Голощекина практическим сразу же получил место профессора новейшей истории местного университета. И хотя условия жизни Е. В. Тарле были здесь не из легких, можно с уверенностью сказать, что в ссылке Е. В. Тарле не бедствовал и, что самое важное, вполне ладил с местным ОГПУ и властями.

Особого внимания в этой связи заслуживает утверждение известного чекиста, начальника секретного политического отдела ОГПУ Я. С. Агранова о якобы тесном сотрудничестве Е. В. Тарле с этим ведомством в период его алма-атинской ссылки: «Систематически по своей личной инициативе давал сведения о настроениях в среде научно-технической интеллигенции», и в конце концов даже предложил ОГПУ в Казахстане «свои услуги в качестве секретного осведомителя», от чего там, правда, отказались{218}.

Утверждение Я. С. Агранова о желании Е. В. Тарле стать секретным осведомителем ОГПУ — это, конечно же, перебор. Но то, что он, как и в ходе следствия, продолжал составлять для этого ведомства свои аналитические записки — это действительно похоже на правду.

Как бы то ни было, положение ссыльнопоселенца сильно тяготило Тарле. И со свойственной ему энергией он едва ли не после первых месяцев пребывания в Алма-Ате начинает борьбу за свое возвращение в Ленинград{219}. Главным инструментом этой борьбы стало его заявление в Прокуратуру СССР о своем решительном отказе от данных им в ходе следствия признательных показаний как вынужденно ложных. Само заявление пока не обнаружено. Известно, однако, что уже в марте 1932 г. с целью разбирательства его заявления в Алма-Ату прибыла сама «совесть партии» член Верховного суда СССР А. А. Сольц. Хлопотали за Е. В. Тарле ветеран революционного движения Л. Г. Дейч, вдова Г. В. Плеханова Розалия Марковна и фактически хозяин Казахстана первый секретарь обкома ВКП(б) Ф. И. Голощекин{220}.