Эсхил - Орестея. Агамемнон

• Название: Орестея. Агамемнон
• Автор: Эсхил
• Жанр: Античная литература

---

СТАСИМ II

Строфа I

Хор
Кто ей имя это дал,
Предвещающее плен?
Роковое нагадал – вещий, кто?
Демон был он, чей язык
Чаровательный сложил
Имя "Елена"! Ей удел-
Храбрых пленять и – пленницей
Мощных соперников
Полонить корабли,
690 Грады и царства…
Разняла ревнивый полог, –
Бог-Зефир попутный веял…
А по влажным
Бороздам ловцы еленя
В медяных пустились латах;
Правят к берегу лесному,
К тем устиям Симоиса,
Алчут сечи кровавом.

Антистрофа I

С Илиона божий гнев
700 Кару позднюю взыскал
За поруганную честь брачных уз –
Сопричастником огня,
Хлеба-соли и воды;
За столованье – брачный пир, –
Где жениховы родичи
Песнию свадебной
Молодую чету
Славили громко.
Разучился древний город
710 В оный день веселым песням,
Восстенал он,
Что сосватал город с горем
Александр проклятой свадьбой, –
Граждан жизнь положивших
За родину, поминая,
Жертвы сечи кровавой.

Строфа II

Некто льва воспитал в дому,
Из пещеры слепого взяв
От сосцов материнских.
720 В первые месяцы львенок,
Детям забава и старцам,
Ласковый был домочадец.
Хозяин на руки его,
Как малого ребенка, брал.
Есть хотел он – махал хвостом,
В очи глядя умильно.

Антистрофа II

Вырос зверь – и природный нрав
Страшным делом явил, воздав
Ярой злобой кормильцам.
730 Трапезой лютою хищник
Глад кровожадный насытил,
Кровию залил овчарню.
И трепетом и горем он
Наполнил оскверненный дом.
Кары божией мрачный жрец
Был семьею воспитан.

Строфа III

Она вошла в старый дом –
И с ней вошла отрада,
Как вешнее
740 На море затишье.
И в полном доме всех сокровищ
Краше – ее живой кумир,
Чье дыханье пленяет разум,
А глаза – луч огневых стрел,
Что Эрот спускает с лука…
Но исчез вдруг золотых нег
Роковой сон, – страшна всем
Дочь Леды в Трое: Парис
Взял Эринию в жены!

Антистрофа III

750 Старинное, все живет
В устах молвы присловье:
"Обилие
Не умрет бездетным.
Родит удача злое чадо,
Лихо семье; и расцветет
Счастье горем, нуждой богатство".
Но не так я рассудил бы!
Говорю: вина людская
Наплодит сонм роковых чад,
760 И похож род на вину-мать.
А правда добрых родит
Дочь – прекрасную долю.

Строфа IV

Надменных душ дерзость, ты –
Мать обид!
Лютых чад множишь ты;
Плодится род.
Мучительство – потеха злому племени.
Но встанет день, не минет –
И новое родится чадо в ложнице:
Чудовищной,
770 Мрачной вины проклятье,
В матерь обличьем демон.

Антистрофа IV

Дымит очаг, черен дом,
Скуден дом:
Если ты, Правда, в нем, –
Он светел весь.
Когда ж палаты в золоте, а с рук владык
Не смыта скверна крови, –
Ты, взоры отвращая, вон идешь, презрев
Заемных слав
780 Суетный блеск. Приводишь
Все ты к пределу, Правда!

ЭПИСОДИЙ ТРЕТИЙ

Приближается колесница, окруженная воинами. На ней, в пышных доспехах, стоит Агамемнон. У его ног, с жезлом в руках и священными повязками на голове, сидит Кассандра.

Предводитель хора
Ей, гряди, государь, Илионских твердынь
Сокрушитель, Атрид!
Как тебя мне встречать? как тебя величать,
Не умалив, о царь, не превыся хвалы,
Соразмерной делам?
У кого на уме лишь казаться, не быть, –
Ограждения правды не чтит он.
780 На словах сожалеть, с огорченьем вздыхать
Не готовы ли все? Но не все острие
Сострадания в сердце приемлют.
И сорадуясь льстиво, к улыбкам они
Невеселые лица неволят, и лгут.
Но своих ли овец не узнает пастух?
Властелин прозорлив: лицемерных притворств
Он легко различит водянистую смесь
От беспримесной верности сердца.
Не таю, что, когда за Елену ты слал
800 Корабли с молодежью на гибель,
Не прекрасным твой образ являлся очам:
Ты кормило мятежным страстям уступил
И жестокостью жертв
Распалял в обреченных отвагу.
Но свершившему дело хвалу и любовь
Не уста лишь, а сердце дарует.
И со временем все обличится, о царь:
Кто по совести, кто без тебя не к добру
Опекал государство и граждан.

Агамемнон
810 Аргивские святыни, боги родины,
К вам первым речь! Вы были мне пособники
В пути возвратном и в отмщеньи праведном.
Исполнен приговор ваш. Не со слов истца
Вы Трою осудили. Тайно жребии
Все в урну крови пали, до единого.
Чредой касались урны милосердия
Рукою праздной судьи: не наполнилась
Пощады урна! .. Грудой пепла дымного
Обрушилось величие. Истлел костер
820 Под бурей рока. Тучной тризны облако
Стоит над пожарищем… Вас из рода в род,
О боги, славить будем! Ибо взыскано
Сторицею возмездье: за одну жену
Загрыз аргивский зверь и в прах зарыл народ *.

(* В римской рукописи описка: стих восстановлен по варианту Ф.А. Петровского.)

Рожден утробой конской, щитоносный полк
Прыжком взял стены, хищник, переждав Плеяд.
Во мраке огляделся лев, и спрянул в кремль,
И царской нализался крови досыта…
Первины благодарности воздав богам,
830 Тебе скажу я слово. Помню все. С тобой
Единого желаю. Твой поборник я!
Немногих добродетель – вознесенного
Благой судьбиной друга чтить без зависти.
Кто счастьем обделен, вдвойне недугует,
Язвимый зложелательством: своей беды
Ему, знать, мало, – горше сокрушается
Чужой удачей. Верно говорю сие,
На опыте изведав, жизнью выучен,
Что дружества личина – только зеркало
840 Приязни нашей, призрак и обман очей.
Один был верен – Одиссей, когда со мной
Надел хомут, хоть не желал под Трою плыть.
О нем я вспоминаю, а в живых ли он –
Не ведаю… Что, старцы, до гражданских дел
И дел священных, – все рассудим вместе мы,
Совет назначив. Доброе для города
Упрочить должно, чтоб и впредь давало плод;
А где леченье нужно, там потщимся мы
Болезнь пресечь, врачам подобно, чья рука
850 И жжет и режет, здравым не вредя частям…
Иду в чертоги, где очаг и жертвы ждут, –
Десницу простирая благодарственно
К богам, меня пославшим и приведшим в дом,
И да пребудет спутницей Победа мне!

Из средних ворот дворца выходит Клитемнестра, оставив ворота широко раскрытыми. Ее окружает толпа рабынь.

Клитемнестра
Аргивских граждан чтимые старейшины!
Не стыдно мне признаться, и к чему таить? –
Изныла я в тоске по муже… Дни текут –
Застенчивость и робость покидают нас.
Скажу пред всеми: жизнь была не в жизнь со дня,
860 Как отплыл он, – безмужней, безутешной мне!
Уж в доме опустелом, запершись, сидеть
Вдовой живого мужа – горе горькое.
А тут еще за слухом слух зловещие
Глашатаи приносят: тот – лихой конец,
А этот – лише каркает. Развылись псы,
Зло на дом накликают! Ведь когда б супруг
Все раны принял, сколько их молва начла, –
Дырявым просквозило б тело неводом.
Когда бы умер столько раз, как был отпет
870 Друзьями, – новый Герион о трех телах,
Он три б участка занял, каждый в рост длиною,
В троих обличьях трижды погребаемый.
Чуть разумом от страха не рехнулась я!
Не раз из петли, со стропила свешанной,
Царицу вынимали слуги верные.
И вот, о царь, причина, почему не здесь
Живой залог обета, нас связавшего,-
Орест, – как должно было б. Не дивись тому:
Твой сын на воспитании у Строфия
880 Фокейца, друга верного, старинного.
Провидел Строфий нашу здесь беспомощность,
Твою опасность бранную, мятежный дух
Народа, старшинами недовольного:
Падет престол – наследника обидет чернь.
Ему вняла я: мнилось, нет в совете лжи…
Что ж я не плачу? Выплаканы слез ручьи!
Иссякли очи: влаги не струить им вновь,
От бденья потускнели. Ночи долгие
От милого ждала я вести пламенной,
890 Вперяя взоры в сумрак: не мерцала весть.
Едва дрема смежала вежды – столь чутка,
Что реянье и пенье комариное
От черных снов будило душу: снился ты –
В беде… И больше, чем мгновений отдыха,
Я страхов знала, чуть забудусь. Так была
Я стад твоих овчаркой… Ныне все прошло!
Ты здесь, оплот мой в бурю, гордых сводов столп,
Единородный сын, отцом обретенный,
Пловцами брег нечаянно завиденный,
900 Весенний день, сменивший вьюги зимние,
Пред путником в палящий зной студеный ключ,
Все сладостное, что несет спасение! ..
Таких похвал достойным я почла его,
И зависть да безмолствует! Мне лучше знать,
Что я перестрадала… Низойди же к нам,
Желанный, с колесницы! Но, сходя, ногой,
Поправшей Трою, вместно ль повелителю
Коснуться праха дольнего? Рабыни, вам
Был дан приказ. Коврами царский путь устлать.
910 Что медлите? Раскиньте ж ткань пурпурную!
Тропой багряной Правда поведет его
К нечаянному сретенью, в готовый дом.
Та, что не спит, с богами все промыслила.

Агамемнон
Дочь Леды, дома царского печальница!
Разлуке долгой речь вела ты равную,
И много слов сказала. Но пристойнее
Хвалу, как дар почетный, от чужих принять.
Меня ты негой женской не изнеживай!
Не варвар я, чтоб лестью раболепною
920 И земным поклоненьем утешаться мне,
И пышных не стели мне тканей под ноги:
Их зависть сглазит; так богов единых чтут.
Красы цветные, смертный, попирать дерзнув
Стопой надменной, вышних оскорбил бы я:
Одна богам, другая человеку честь.
Делами, что соделал, а не пурпуром,
Что я топтал, прославлен буду. Лучший дар
Смиренномудрый помысл. И лишь тот блажен,
Кто жизнь скончает в мирном благоденствии.
930 Что правым чту, чего не смею, – я сказал.

Клитемнестра
К чему моим желаньям прекословить, царь?

Агамемнон
Что я сказал, того держуся. Так и знай.

Клитемнестра
Обет ли ты принес такой, страшась богов?

Агамемнон
Верь: знал, что говорю я, если так сказал.

Клитемнестра
Что сделал бы, кичась, Приам, свершив твое?

Агамемнон
По тканям пурпуровым верно б шествовал.

Клитемнестра
А ты дрожишь людского осуждения?

Агамемнон
Есть в мненьи всенародном сила грозная.

Клитемнестра
Кто славу любит, должен ненавидим быть.

Агамемнон
940 Жена! к лицу ли словопренье женщине?

Клитемнестра
Уступчивость прилична победителю.

Агамемнон
Ты дай пример, коль в споре победила ты.

Клитемнестра
Сдаюсь; но все ж, владыка, уступи мне власть.

Агамемнон
Коль как тебе угодно, пусть развяжут мне
Ремень, и снимут обувь, чтоб раба ноги
На пурпур не ступала с госпожой своей.
Недобрым оком боги не взглянули бы
На эту расточительность! Стыжуся я
Топтать богатство, блеск волны бесценной мять…
950 Но слов довольно! Пленницу, вот эту, в дом
Введи с приветом. Вышние цари глядят
На кроткое величье благосклоннее;
В ярме же рабском узник зложелателен.
Сию рабыню, цвет добычи избранной,
Мне в дар почетный присудило воинство.
Ее привел я… Ныне покорен тобой,
Дорогой, ярко рдеющей иду в чертог!

Клитемнестра

Есть море: кто потушит зыбь кипучую?
Улит оно питает многоценный сок
960 И данию выносит неоскудною
Риз царских славу – пурпур. В кладовых твоих,
Хвала богам, не мало их. И бедности
Твой дом не знал. Раскинула б и больше я
Порфир на потоптанье, если бы некий бог
Такой цены востребовал за жизнь твою.
Жив был бы корень, – вырастет листва; окрест
В дни Сириуса знойного развесит тень.
Вернулся ты к святыням очагов твоих, –
Не все ль зазеленело? не весна ль пришла?
970 Когда же Зевс лучами гроздье кислое
В дар сладкий претворяет, – не прохлада ли
Под кровом дома, если муж верховный в нем?
Входя в двери, через которые уже прошел царь: О Зевс верховный, Зевс-вершитель, сам сверши,
О чем молю! Воспомни, что судил свершить!

СТАСИМ III