Алексей Лукьянов - Хождение за три моря

• Название: Хождение за три моря
• Автор: Алексей Лукьянов
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Когда Гере пришла пора рожать, и отошли первые воды, началось самое интересное. Волна околоплодных вод достигла двадцатиметровой высоты. Стихия бушевала не менее трех с половиной часов, в результате чего образовался водный массив, по площади равный Азову. Ребенка не было.

Отошли и вторые воды, на сей раз совершенно спокойно, без волн, но сила потока была тоже велика, и за три недели море околоплодных вод затопило собой территорию, равную странам Бенилюкса. Плод все еще не появился.

Третья вода была замечена с полуострова Калифорния спустя сутки, и в результате одним Черным морем стало больше, и двумя сотнями тысяч человек, меньше. Ребенка, так и не было. То ли Гера была беременна водой, то ли ребенка вынесло этими же водами, но, когда девочка очнулась на берегу незнакомого ей моря, по пояс в теплой мутной воде, без трусиков, ребенка рядом она не обнаружила.

---

Тетя Лана оказалась упитанной женщиной в летах, молчаливой и суровой. Она протянула Гере свою ночную рубашку. Гера попросила тетю Лану отвернуться. Та отвернулась, и Гера, стуча зубами, быстро разделась и нырнула в ночную рубашку старой поварихи. Естественно, что рубашка оказалась на три порядка больше самой девочки, но Гера замоталась в несколько слоев. Молча тетя Лана расстелила койку и кивком приказала Гере ложиться.

— А вы? — спросила Гера.

Впрочем, с тем же успехом она могла разговаривать со стеной. Тетя Лана даже не хмыкнула. Она только сурово взглянула на девочку и вышла вон, на камбуз.

Через минуту девочка спала сном праведника.

Ей снилось, что грузная тетя Лана ходит над ней с огромным тесаком (с тем, что она видела у старика Чокморова) и бурчит: “Что, выперло тебя, да? А сколько народу-то из-за тебя потонуло, не знаешь ли? Ух, я тебя!” — и размахивает лезвием у самого носа Геры. “Что я, виновата в этом, что ли? — ярится Гера во сне. — Не лезь, старая ведьма!” Но тетя Лана продолжает размахивать тесаком, и тогда Гера в ярости кричит: “Да как ты…”, в воздухе вспыхивает электричество, и тетя Лана исчезает.

Ночью и правда была гроза с молнией, да такой, что матросу Симаку показалось, что и на камбузе бабахнуло. Впрочем, показалось…

Грудных детей находили по всему Триморскому краю (так теперь называлась территория, а точнее — акватория, занятая тремя морями).

Некоторые были еще живы, но в большинстве своем они умерли от истощения и холода. Однако если бы кто-нибудь решил подсчитать всех живых младенцев обоих полов, цифра вышла бы ошеломляющая: триста тысяч.

Находили младенцев поодиночке, попарно, и даже целыми группами.

Некоторых оставляли у себя, других отправляли в детские приемники.

Младенцы были разных калибров и национальностей, поэтому подумать о том, что все они — дети одной матери, никому бы даже в голову не пришло. Решили, что это новорожденные из смытых роддомов.

Маленького мальчишку-грудничка нашел и Вальтер Теодорович Шульц, русский немец. И назвал младенца Генрихом, в честь погибшего сына.

Вальтер Теодорович спасся самым что ни на есть простым способом — в лодке. Дело в том, что отец Генриха очень любил греблю в любых ее проявлениях. Во время наводнения шестидесятилетний господин Шульц катался на лодке в Поздняевском городском парке культуры и отдыха, рассказывая Берте Сигизмундовне Брудерсдоттер-Сикорской, пожилой даме, с которой он дружил давно и крепко, о своем сыне, который оригинальным способом сел в кресло мэра. Волна, накрывшая город Поздняев, подхватила лодку с пожилыми людьми и понесла с такой скоростью, что Вальтер Теодорович и позабыл о своей любви к гребле.

Вечером того же дня впереди показалась суша, и уже к ночи Вальтер Теодорович и Берта Сигизмундовна добрались до берега. Первое, что попалось им на глаза, — это тельце грудного ребенка. Пуповина была оборвана, ребенок базлал во весь голос.

— Ой! — вырвалось у Берты Сигизмундовны.

— Спокойно, будет жить, — помимо воли вырвалось из Вальтера Теодоровича.

Этот младенец и заменил Шульцу сына.

Гуляевский речной порт как-то вдруг превратился в порт морской, да еще и в одну из важных транспортных артерий. Через него поступали продукты, медикаменты, сырье и прочая для Урала и Западной Сибири.

Глава Гуляевского речного порта Виктор Владимирович Винокрадов радовался: ну вот, наконец-то! Наконец-то для его деятельной натуры появился соответствующий фронт работ.

Однако в это утро его ничего не радовало. Во-первых, штормило.

Во-вторых, К-20, отправившийся вчера за радиобуем, до сих пор не вернулся. В-третьих…

Звонок вывел Винокрадова из оцепенения.

— У аппарата, — пробурчал он в телефонную трубку.

— Виктор Владимирович, прибыли, — почти женский голос Жяукявичуса, капитана К-20, прозвучал почти как песня. — У нас непредвиденное обстоятельство…

— В чем дело? Что-то с катером?

— Да нет, что ему будет! — Жяукявичус хмыкнул. — На буе этом девка плыла. Она утверждает, что ей нужно в Питер.

— А чего, там тоже наводнение случилось?

— Не знаю… И еще… — Голос капитана стремительно остыл и стал почти мужским. — У нас тетя Лана пропала.

— То есть как это? — Лысина Винокрадова встала дыбом.

— А вот так. Как только к ней привели эту, с буя, она уложила ее в свою койку…

– “Она”, “ее”… Кто кого уложил?

— Тетя Лана уложила эту… потерпевшую, а сама ушла на камбуз и заперлась. Утром начали туда ломиться — ни ответа, ни привета.

Взломали камбуз, а там никого. А заперто изнутри.

— Вечно у тебя что-нибудь… — севшим голосом пролепетал Виктор Владимирович. — Милицию-то вызвал?

Оперативные мероприятия по розыску без вести пропавшей гражданки Анисимовой Ланы Сергеевны никаких результатов не дали, и всеми было решено, что она оказалась за бортом. Родных у нее все равно не было.

Гражданка Мухаметшина Гера Романовна, как выяснилось, раньше проживала в городе Зарайске, в том самом, смытом в первую очередь.

Там никого в живых не осталось. (И никто даже не подозревал, что жила Гера не в самом Зарайске, а на пике прекрасного чувства.) Ей была оказана разовая материальная помощь в виде одежды и белья, а также единовременное пособие в размере полутора тысяч рублей для того, чтобы уехать в Петербург, к родственникам мужа.

Бедная вдовушка!

Молодая пара весело топала по широкой аллее домой. В Троицке-Посадском, городе, расположенном на берегу Среднего моря, была промозглая, пасмурная погода, но эти двое шли так, будто вокруг них не дождь моросит, а жарит солнце.

Плохая погода пришла сюда позавчера днем, с рейсовым автобусом из Перми, откуда до Троицка было триста восемьдесят километров.

Впрочем, эти двое ничего не знали про атмосферные фронты.

— Маленький остров в Карибском бассейне, — напевала приятным глубоким голосом девушка.

— Жрать хочу! — пробасил парень с огромной курчавой шевелюрой, перебивая жену. Он был наполовину негром.

— Вот еще. — Его жена тоже походила на негритянку, однако негритянкой не была. Просто в ее ауре чувствовалась энергия чернокожей женщины, какой-нибудь джазовой певицы или африканской танцовщицы. А так она была обычной русской девушкой. — Власти воруют, народ голодает… — продолжила она петь. — Некоторые мышей ловят и лапой умываются.

— Ага, — согласился мулат. — Хороши также побеги молодого бамбука.

Помнишь, со мной в общаге кришнаит жил? Так вот, к нам в институт абитуриентик один приехал, его в нашу комнату подселили. Ну, мы его и припрягли готовкой заниматься. Варил он, кстати, клево, просто гастрономический оргазм какой-то…

— Боб… — осуждающе протянула белая негритянка.

— Да чё я-то? — пробасил Боб. — Ну, короче, прихожу я как-то домой, в смысле — в общагу, а этот, который абитуриент, тоскует. Я говорю: чё квёлый? А он говорит, что пришел тут напарник мой, кришнаит, и есть просит. А наш новенький только что борщ сварил. Кришнаит говорит: пахнет вкусно. А ты пробовал, когда варил? Абитуриент говорит: да, пробовал. А кришнаит ему: ну и ешь теперь сам. И ушел.

Во гад, да? У них же, у кришнаитов, прежде чем приступить к еде, надо сначала Кришне предложить, а пробовать при готовке — Кришна упаси.

— А дальше что? — спросила жена.

— А дальше…

И тут эти двое увидели Геру. Она смотрела на парочку жадными глазами, сидя на скамейке в парке. Муж отреагировал первым.

— Роза, смотри. Девочка, тебе хлебушка дать? — без обиняков спросил он у Геры.

— Боб! — одернула его жена.

— А чё она так смотрит? Девочка, тебя покормить?

— Слушай, она же совсем прозрачная! — ахнула Роза. — Ты когда последний раз ела?

— У меня тоже муж есть… — прошептала Гера.

— Чего? — не понял негр.

— У меня тоже муж есть, — громко сказала Гера.

— Какой муж?

Глядя на изумленные лица молодых супругов, девочка упала в голодный обморок.

Шульц покидал деревню. За ним приехал микроавтобус из Гуляева.

— Что, Вальтерович, едешь? — спросил Игнатьев.

— Еду! — отрезал Шульц. — Не деревенский я, извините. Хотите, в город вас всех вывезу?

Общество, провожавшее Шульца с двумя орущими кульками и Мухой на поводке, молчало.

— Значится, без инвестиций? — В голосе Игнатьева звучало разочарование.

— Без инвестиций. — Шульц положил младенцев на сидение и повернулся к сельчанам. — Что вы будете с инвестициями делать? У вас самому молодому уже шестой десяток пошел. Поймите, мне не денег жалко, мне вас жалко и деревню вашу. Делаем так. Вы ищете толковых молодых мужиков, чтобы не старше сорока, которые приедут сюда и будут вести крестьянские дворы. Свиноферму там, молочный комплекс, картошка-пшеница. Найдете — куплю им технику, дам кредит на десять лет. А так — нет.