Джеймс Шмиц - ВЕДЬМЫ КАРРЕСА

• Название: ВЕДЬМЫ КАРРЕСА
• Автор: Джеймс Шмиц
• Издательство: Журнал
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997

Немного космооперы, немного авантюры, немного фэнтези. Империя, объединяющая большинство миров, борется с планетой ведьм, которые в свою очередь ведут войну против мощнейшего супер-корабля захватчиков из другого измерения. Космические пираты грабят, шпионы кишат, хихикающие сгустки энергии ищут развлечений. И все гоняются за главным героем, который — не сказать, чтобы удачливый малый или хотя бы законопослушный гражданин, зато добрый, отзывчивый, готовый и заступиться за ребенка, и спасти Галактику.

Джеймс Шмиц не предлагает искушенному читателю новых идей, но и скучать на протяжении романа не дает.  

---

Интересно, как это Толл удается сохранять такую фигуру?

Он с большим сожалением отодвинулся от стола, положил в карман записку (на память) и вышел на веранду. И тут ему на шею бросилась заплаканная Малин.

— Ох, капитан! — причитала она. — Вы нас покидаете...

— Ну, ладно, ладно, — пробормотал Посерт, тронутый и удивленный непритворным горем девочки. Он ласково погладил ее по плечу и, не подумав, ляпнул: — Я ведь еще вернусь.

— Да-да, непременно возвращайтесь! — сквозь слезы воскликнула Малин. — Я через два года как раз достигну брачного возраста — по карресскому времени, конечно.

— Да? Это хорошо, — рассеянно пробормотал капитан. — Ну-ну, не плачь...

Он шел по тропинке в сторону посадочной площадки, и в голове у него все время звучала какая-то странная мелодия. Возле первого поворота этот тихий напев вдруг сменился жуткими причитаниями — как по покойнику. За следующим поворотом тропинки он вышел на небольшую, окруженную скалами поляну, залитую бледным утренним светом; в легкой дымке перед ним медленно плавали какие-то переливающиеся шары. Оказалось, это целые гроздья огромных, разноцветных мыльных пузырей, непрерывной цепочкой поднимавшихся из деревянного корыта, полного горячей воды. В корыте сидела Ливит, а Толл старательно терла ее. Ливит отчаянно орала и сопротивлялась, делая перерывы в воплях лишь для того, чтобы набрать побольше воздуха в легкие.

Капитан нерешительно остановился, и тут над корытом появилось красное сердитое личико Ливит.

— Чего уставился, старый дурак? — злобно завопила она. Потом на лице ее появилось выражение внезапной решимости. Она вытянула губы и...

Толл быстро перевернула ее животом вниз и звонко шлепнула по попке.

— Она собиралась вас обсвистеть, — объяснила она Посерту. — Вам, наверное, лучше поскорее удалиться, пока я ее держу... Счастливого пути, капитан.

Каррес в это утро казался еще более безлюдным, чем всегда. Конечно, было еще раннее утро, и повсюду, зацепившись за гигантские темные деревья и маленькие яркие домики, висели огромные облака тумана, а в кронах деревьев грустно вздыхал ветерок. С высоты доносились еле слышные похоронные крики птиц — должно быть, ястребы-лебедятники выказывали капитану свое неодобрение по поводу съеденного им омлета.

Где-то в отдалении слышался тихий наигрыш.

На полпути к посадочной площадке у самой щеки капитана что-то прожужжало-просвистело, словно гигантская оса, и с тупым звуком воткнулось в ствол дерева впереди.

Оказалось, что это длинная, тонкая и очень неприятная на вид стрела. На стрелу была надета белая карточка со словами, написанными красными печатными буквами:

«Остановись, человек с Никкелдепейна!»

Капитан остановился и осторожно оглянулся вокруг. Никого не было видно. Что это должно означать?

Ему вдруг показалось, что весь Каррес против него, что эта милая планета превратилась в холодную, заполненную туманом гигантскую западню. По коже у него поползли мурашки.

— Ха-ха-ха! — На скале слева внезапно появилась Гот. — Значит, все-таки остановился!

Капитан медленно перевел дыхание.

— А что я, по-твоему, должен был сделать? — осведомился он. У него немного кружилась голова.

Она соскользнула со скалы, как ящерица, и оказалась прямо перед ним.

— Хочу с тобой попрощаться, — сообщила она.

Тощая, дочерна загорелая, в мальчишеской курточке, штанах и сапожках, в серо-зеленом колпачке, цветом напоминающем лишайник, она смотрела на него в упор, и на лице ее играла слабая улыбка. Но сказать что-либо определенное о ее настроении было невозможно. За плечом у нее болтался колчан, полный длиннющих стрел, в руках она держала какое-то оружие, но не лук.

Проследив за его взглядом, она пояснила:

— Охотилась на боллемов. На диких. У них мясо вкуснее.

Капитан на минуту задумался. Ara, правильно! Они ведь держат целые стада боллемов, чтобы получать молоко, из которого делают масло и сыр.

— Ну, что же, — сказал он. — До свиданья, Гот!

Они пожали друг другу руки. Настоящая маленькая ведьма, эта Гот, думал капитан. В ней гораздо больше ведьминского, чем в ее сестрах, больше даже, чем в Толл. Впрочем, он почти ничего не узнал о ведьмах Карреса.

Странные создания!

Капитан двинулся дальше, погруженный в довольно мрачные размышления, и тут его снова окликнула Гот. Он обернулся.

— Поосторожней на взлете! — крикнула она. — Еще разобьешься!

Весь путь до корабля капитан Посерт тихо шипел от злости.

А взлет прошел просто чудовищно! За ним наблюдали несколько ястребов-лебедятников, но больше, кажется, никто. Во всяком случае, капитан очень на это надеялся.

У него была, конечно, возможность попробовать продать все эти товары напрямую, но чем больше он об этом думал, тем менее надежным ему виделось это предприятие. С другой стороны, советник Онсвуд вряд ли откажется от столь блестящей возможности сделать большие, просто огромные деньги из-за каких-то запретов и эмбарго. На Никкелдепейне прекрасно разбирались во всех тонкостях межзвездной торговли, и советник, несомненно, был одним из наиболее выдающихся проныр в этом деле и не слишком боялся неповоротливого закона. А вдруг удастся установить постоянные торговые отношения непосредственно между Карресом и Никкелдепейном?

Кроме того, капитану не давала покоя мысль о том, что Малин через два года достигнет брачного возраста. По карресскому времени, конечно.

По календрическому хронометру он определил, что провел на Карресе три недели. Он, правда, никак не мог припомнить, как здешний год соотносится со стандартным временем.

Потом он обнаружил, что чем ближе к дому, тем больше его снедает нетерпение. В корабле было как-то неестественно тихо. Видимо, в этом-то все и дело! Капитанская каюта и коридор производили гнетущее впечатление — тишина, как в могиле. Он попытался вновь вести беседы с Иллайлой — то есть с ее фотографией — однако невеста с фотографии смотрела отчужденно.

Он никак не мог понять, в чем дело. Конечно, грустно было покидать Каррес, но нельзя же оставаться на этой планете до бесконечности. Тем более среди таких таинственных обитателей. Он же чужой в этом мире, а Никкелдепейн...

Его одолевало смутное беспокойство — словно он должен и хочет что-то такое сделать, но вот что именно, вспомнить не может, как ни старается. На память приходили лишь какие-то мимолетные обрывки мыслей. Однако будущее существование на Никкелдепейне так или иначе представлялось ему теперь как возвращение в знакомую узкую и затхлую клетку, где он и без того уже провел значительную часть своей жизни...

Ну что ж, думал он, хочешь — не хочешь, а возвращаться придется, хотя бы ненадолго. Но как только он выполнит все свои обязательства по долгам, они с Иллайлой непременно постараются что-нибудь придумать.

Дни шли за днями, и впервые ему показалось, что космический полет — это просто очень скучный и пустой затянувшийся период безделья. Наконец на экранах корабля показался Никкелдепейн, и капитан вывел «Удачу-7333» на околопланетную орбиту, передав по коммуникатору идентификационный номер корабля. Через полчаса его вызвала Служба наведения. Он вновь сообщил им свой номер, добавив название корабля, имя его владельца, собственное имя, порт приписки и перечень грузов.

Виды груза пришлось перечислить подробно. Конечно, это можно было бы сделать и потом, но он решил пока перебросить мячик советнику Онсвуду — пусть использует все свои связи.

— Выходите на орбиту 21,203, — кратко проинструктировала его Служба наведения. — К вам вылетает таможенный катер.

Он вывел корабль на указанную орбиту, с неудовольствием рассматривая в иллюминатор плоские скучные континенты и серые океаны Никкелдепейна, проплывавшего под ним. Его вдруг охватила такая же плоская и серая тоска. Он постарался стряхнуть ее и стал думать об Иллайле.

Три часа спустя таможенный катер пришвартовался к борту «Удачи», и Посерт выключил орбитальные двигатели. Запищал сигнал коммуникатора.

— Включите экран! — строго скомандовал чей-то голос. Капитан нахмурился и нащупал кнопку включения.

На экране возникли четыре лица; таможенники смотрели прямо на него.

— Иллайла! — воскликнул капитан.

— По крайней мере, — послышался противный голос советника Раппорта, — он привел корабль назад, папаша Онсвуд!

— Иллайла! — тщетно взывал капитан.

Советник Онсвуд молчал. Иллайла тоже. Оба упорно смотрели прямо на Посерта, но экран был слишком мал, чтобы хорошенько разглядеть выражение их лиц.

Четвертое лицо, совершенно капитану не знакомое, возвышалось над воротником полицейского мундира. Именно этому человеку и принадлежал строго звучавший голос.

— Предлагаю вам открыть носовой шлюз, капитан Посерт, — произнес полицейский. — Мы должны произвести официальный досмотр.