Томас Рид - На море (Первая часть дилогии)

• Название: На море (Первая часть дилогии)
• Автор: Томас Рид
• Жанр: История

---

С удивлением смотрели мы на странную листву этого дерева. Бен высказал предположение, что это пальма. Свое мнение он основывал на внешнем виде молодых деревьев, растущих кругом своего громадного предка. Отсутствие веток, круглый ствол, увенчанный пучком листьев, ввели в заблуждение не одного Бена. Всякий, кому никогда не приходилось изучать ботаники, делал такой же ошибочный вывод. Для матросов любое дерево, листья которого растут прямо из ствола и лучами расходятся во все стороны, как алоэ и юкка, представляет собой пальму.

Я был также не очень-то силен в ботанике и наверняка присоединился бы к мнению Бена, не знай совершенно случайно, что эти деревья не пальмы. У меня была одна книга, в которой описывались разные чудеса природы. Я очень любил ее, перечитывал раз десять или пятнадцать, и каждый раз с большим удовольствием. Среди чудес, описанных автором, упоминалось в высшей степени любопытное дерево, которое растет на Канарских островах и называется драконовым деревом Оротавы. По словам Гумбольдта, оно достигает двадцати метров в высоту и почти четырех метров в окружности. Если сделать надрез на этом дереве, из него начинает вытекать сок кроваво-красного цвета, который называется драконовой кровью. Такой сок дает не только драконовое дерево, но и некоторые другие, и несмотря на то, что они принадлежат к разным видам, они также называются драконовыми деревьями. Дерево Оротавы на протяжении шести метров совсем не имеет сучьев, затем оно разделяется на множество коренастых веток, которые отходят от ствола, как рожки канделябра. Каждая ветвь имеет на конце пучок жестких листьев, описанных мной выше. Из середины этих пучков поднимается стрелка цветов, вместо которых появляются впоследствии маленькие орешки.

Гумбольдт в своем рассказе упоминает, что драконовое дерево Оротавы росло на Канарских островах еще четыреста лет тому назад, когда испанцы появились там впервые, и с тех пор почти не выросло. Впоследствии я посетил Канарские острова и видел это чудо растительного мира, с которым после посещения Гумбольдта случилось неприятное происшествие - во время грозы в июне 1819 года половина кроны этого исполина была сорвана бурей. Однако дерево живет, и жители Оротавы, которые очень гордятся им, поместили на нем табличку с указанием года и числа события.

Вы до сих пор, конечно, не можете понять, что общего имеет драконовое дерево Оротавы с Беном Брасом и с деревьями, привлекающими наши взоры. Сейчас вы это поймете. В книге, где было описано это дерево, находилась гравюра, хотя и грубо, но настолько верно изображавшая его, что я сразу смог узнать, к какому семейству принадлежали деревья, увиденные нами.

Я сказал об этом Бену Брасу, который упорно продолжал называть это дерево пальмой. Он стал спорить со мной.

- Как, - горячился он, - ты можешь узнать это дерево, когда в первый раз видишь его?

Я рассказал ему тогда о книге и о гравюре, оставшейся у меня в памяти, но он по-прежнему мне не верил.

- Хочешь, я докажу тебе, что я прав? - сказал я. - Это совсем не трудно.

- Каким образом? - спросил Бен Брас.

- Если из этого дерева пойдет кровь, - ответил я, - то это - драконовое дерево.

- Если из дерева пойдет кровь? - воскликнул мой спутник. - Да ты сошел с ума, Вилли! Кто видел когда-нибудь, чтобы у деревьев была кровь?

- Я говорю о соке.

- А, чтоб тебя! Ну, конечно, у деревьев бывает сок, кроме тех, что умерли.

- Но не красный.

- Как! А ты думаешь, что сок этого дерева красный?

- Красный, как кровь, я уверен в этом.

- Посмотрим, малыш! Это очень легко: мы сделаем надрез и увидим, какой сок течет в его ужасных жилах, потому что, не в обиду будь ему сказано, я ничего более ужасного не встречал в своей жизни. Ни мачты из этого дерева не сделать, ни даже маленькой реи, зато оно достаточно безобразно, чтобы служить виселицей.

Бен направился к драконовому дереву, я - следом за ним. Мы шли не спеша, торопиться нам было некуда, дерево оставалось на месте, не то что антилопа или птица. Ни под ним, ни на его ветвях ничего не было видно. Его листья легче было сломать, чем расшевелить, поэтому легкий ветерок не мог привести их в движение. Но по мере того как мы приближались, этот ветерок доносил до нас запах цветов, находящихся на нем.

Возле самого дерева росла высокая желтая трава, похожая на рожь во время жатвы. На ней четко отпечатались следы какого-то большого животного, которое, по всей вероятности, здесь отдыхало. В этом не было ничего удивительного - мы находились в стране, изобилующий дикими зверями. Те же антилопы могли здесь отдыхать и примять траву. Мы не придали этому никакого значения, и Бен, вытащив большой нож, воткнул его в исполинский ствол предполагаемой пальмы.

Но ни он, ни я не увидели сока. В ту минуту, когда нож ударил по дереву, в двадцати шагах от нас из травы выскочило какое-то животное и уставилось на нас, удивляясь, по-видимому, нашей смелости.

Не надо было быть ученым-натуралистом, чтобы узнать, что это за животное. Рыжая шерсть, густая грива, огромная морда со сверкающими желтыми свирепыми глазами и длинными усами, из-за которых выглядывали страшные клыки, - все подтверждало то, что это был лев. Его узнал бы и ребенок. Видимо, зверь спал в высокой траве, а мы его разбудили.

Ужас парализовал нас. Мы стояли неподвижно и со страхом смотрели на громадную кошку, которая скорее была удивлена, чем рассержена. К счастью, томительное состояние это продолжалось недолго. Лев глухо зарычал, опустил хвост и удалился с угрюмым видом, как это делают обычно все львы в присутствии человека, особенно когда не голодны и их не трогают.

Зверь медленно удалился, время от времени поворачивая голову через плечо, чтобы посмотреть, преследуют его или нет. Мы, однако, были далеки от подобной мысли, напротив, спрятались за большое дерево, которое не могло защитить нас, приди льву вдруг фантазия напасть на нас. Но несмотря на то, что он уходил не так быстро, как нам бы этого хотелось, он тем не менее не выказывал ни малейшего намерения вернуться обратно, и мы начинали понемногу успокаиваться.

Мы легко могли бы убежать по равнине, но боялись, что лев последует за нами. Ему было достаточно нескольких прыжков, чтобы догнать нас и одним ударом своей громадной лапы разорвать в клочки или, как выражался мой спутник, "переселить в середину будущей недели".

Вероятно, лев так бы и ушел, не тронув нас, оставь мы его в покое, но мой друг Бен отличался смелостью, граничащей с безрассудством. Его вывела из терпения медлительность льва, и ему пришла вдруг сумасшедшая мысль испугать его выстрелом из мушкета и заставить обратиться в бегство. Не успела прийти ему эта мысль в голову, как он уже спустил курок.

Я уверен, что Бен попал в льва, но что могла ему сделать наша дробь, будь он даже совсем рядом? Эффект, произведенный выстрелом, был прямо противоположным тому, которого ждал охотник. Вместо того чтобы бежать, как надеялся Бен, громадный зверь громко зарычал и, моментально обернувшись, пустился скачками к тому месту, где мы стояли.

XIII

Еще минута - и нас с Беном уже бы не было. Я был уверен, что мы сейчас будем растерзаны на куски, и, вероятно, так бы и случилось, не будь мой спутник таким находчивым. Он моментально сообразил, как нам избежать опасности. Возможно, Бен думал об этом раньше, иначе с его стороны было бы непростительной глупостью стрелять в льва среди открытой равнины и притом дробью.

Не успел я вскрикнуть от ужаса, как он уже схватил меня за ноги и поднял к себе на плечи.

- Скорее, - закричал он, - хватайся за первую попавшуюся ветку и полезай на верхушку дерева. Скорее, скорее, не то мы погибнем!..

Я понял, чего Бен хочет, и молча принялся исполнять его приказание. Едва не свалившись с рук Бена, который вытянул их во всю длину, я ухватился за одну из веток драконового дерева. Теперь оставалось только дотянуться до его верха, но я уже умел карабкаться, как обезьяна, и мне достаточно было небольшого усилия, чтобы водвориться на верхушке колосса.

Бен также не стоял на месте. Он выпустил меня, как только почувствовал, что мои руки нашли точку опоры, и поспешил всеми возможными способами вскарабкаться ко мне. К несчастью, ветка находилась очень высоко над ним, а ствол был слишком толстым, чтобы можно было схватить его руками - как будто перед ним была стена. Зато поверхность коры была шероховатая, покрытая узлами и углублениями. Отпадая, старые листья оставили там часть своего основания, образовав нечто вроде ступенек. Оценив с присущей ему сообразительностью преимущества, которые ему дают эти неровности, Бен сбросил с себя башмаки и, как кошка, стал подниматься вверх, помогая себе руками и ногами.

Сделать это было нелегко. Бен должен был оставаться хладнокровным, ведь если бы он потерял равновесие и упал, все было бы кончено: лев быстро приближался и не дал бы ему времени вскарабкаться вторично. К счастью, мне удались прочно закрепиться среди ветвей, и я, наклонившись к Бену, схватил его за ворот куртки и стал тащить к себе. Спустя минуту он был уже рядом со мной.