Жак Эрс - Людовик XI. Ремесло короля

• Название: Людовик XI. Ремесло короля
• Автор: Жак Эрс
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-03000-8

Образ этого короля — жестокого и коварного деспота, скряги и лицемера — прочно закрепился в нашем сознании благодаря многочисленным историческим романам, научно-популярным изданиям и конечно же школьным учебникам. Между тем Людовик XI (1423—1483) — одна из ключевых фигур в истории Франции, и именно ему принадлежит главная заслуга в объединении отдельных территорий в единое централизованное государство. И, как выясняется, образ его, нарисованный современными ему и, как правило, враждебными хронистами, далеко не во всем соответствует действительности. Французский историк-медиевист Жак Эре, проделав колоссальную работу и всесторонне изучив множество документов эпохи — писем, ордонансов, различных протоколов и договоров, сумел воссоздать подлинную биографию короля-реформатора, очищенную от нелепостей и небылиц.

---

2. Литератор и меценат?

Было бы чудовищным заблуждением представлять Людовика XI тупицей и невежественным человеком, одержимым своими государственными обязанностями и вульгарными капризами до полного забвения всего остального. Король являет собой полную противоположность этому вымышленному образу.

Современные ему авторы и позднейшие историки никогда не представляли его «мудрецом», ученым, эрудитом, интересующимся словесностью, подобно Карлу V, или меценатом, покровителем изящных искусств и великим строителем, подобно герцогу Иоанну Беррийскому или королю Рене, графу Прованскому. Но это не означает, что он пренебрегал и тем, и другим. Кстати сказать, репутация двух вышеназванных государей основана на самой малости — чаще всего на отзыве одного-единственного современника, на удачной фразе, переходящей из книги в книгу, или же на случае, по воле которого сохранились те или иные манускрипты или те или иные картины. Некоторые государи или вельможи, тоже меценаты, и притом заслуженные, остались в тени, поскольку собранные ими диковинки и сделанные ими заказы не столь известны. Кроме того, великих «политиков», вершителей игры, завоевателей и собирателей земель, неохотно называют истинными ценителями литературы и искусства. Установилась традиция: мы представляем их себе одержимыми амбициями, занятыми управлением своими владениями, расширением границ путем смелых и упорных военных походов, а их интерес к вещам духовного порядка редко становится предметом настоящего исследования.

Первый и самый важный сборник новелл на французском языке — «Сто новых новелл» — был составлен в 1458— 1460 годах, вероятнее всего, в замке Женапп, где изгнанник дофин Людовик был тогда гостем бургундцев. Во время приездов Карла, графа де Шароле, который тогда неохотно посещал круг придворных своего отца, герцога Бургундского Филиппа Доброго, там собирался своего рода литературный кружок. В общем, аристократический кружок друзей, которые, как они говорили, предавались игре ума, чтобы одолеть скуку и ожидание. Каждую «новеллу» по очереди представлял рассказчик, неизменно упоминаемый составителем сборника, оставшимся неизвестным. Дофин, выступающий под именем «монсеньор», рассказал, по меньшей мере, восемь (в некоторых изданиях ему приписывают еще три). Среди близких ему людей, оставшихся верными в изгнании и впоследствии щедро вознагражденных, новеллы сочиняли Антуан де Шатонёф, Жан де Монтепедон, отправленный с поручением к королю Карлу в 1460 году, и Жан д'Эстье, сеньор де ла Бард, назначенный сенешалем Пуату в 1462 году.

«Сто новых новелл», очевидно, были созданы под влиянием «Декамерона» Боккаччо, переведенного в 1414 году, по просьбе Иоанна Беррийского, с итальянского на латынь Ан-тонио из Ареццо, а с латыни на французский — Лораном де Премьефе, а также «Книги фацетий» Поджо (написанной в 1438—1452 годах) — флорентийца, секретаря папы Бонифация IX. «Сто новых новелл» быстро завоевали известность и были отпечатаны в Париже трудами Антуана Верара в 1486 году, всего через год после «Декамерона». В этом издании на иллюстрации на первой странице изображен дофин Людовик, беседующий со своим «добрым дядюшкой» — герцогом Филиппом Бургундским. Никто не спорил с тем, что он сыграл заметную роль в создании этого произведения. Он также стал одним из немногих французских королей, если не единственным, кто выступил в роли соавтора одного из самых популярных литературных произведений своего времени в своей стране.

Позднее, во времена Возрождения, оно послужило источником вдохновения для других. Например, Филипп де Виньёль, мастер из Меца, в своих «Ста новеллах» (1505—1515) ссылался как на Боккаччо, так и на бургундский сборник. Еще большее влияние последний оказал на Маргариту Наваррскую, хотя та в своем предисловии к «Гептамерону» утверждает, что пожелала соперничать лишь с флорентийским рассказчиком, и ни словом не упоминает о женаппской книге. Ее сочинение, оставшееся незаконченным из-за ее смерти в 1559 году и ограниченное семьюдесятью двумя новеллами, вопреки истине, приводится во многих учебниках как одно из самых первых проявлений интереса французов к итальянским поэтам и гуманистам. Историки французской «возрождающейся» литературы забывают, что Маргарита не могла не знать о «Ста новых новеллах», которым было уже почти сто лет. Она даже переписала от себя одну из новелл, рассказанных дофином. Но если следовать схемам, то здесь нет ничего удивительного, поскольку Маргарита вписывалась в интеллектуальное движение Возрождения, тогда как «Сто новых новелл» принадлежали к Средневековью. И множество авторов утверждают, что никто во Франции не проявлял настоящего интереса к Италии до знаменитых войн Карла VIII, Людовика XII и Франциска I.

Рассказчики из Женаппа дали волю воображению и не повторили ни одной из историй Боккаччо. Они черпали сюжеты из франко-бургундских анекдотов и забавных историй, в которых никогда не упоминалось об Италии. Однако они позаимствовали из «Декамерона» идею о людях, развлекающих друг друга рассказами, и намеренно непристойный тон. В противоположность куртуазным романам, они говорят лишь об обмане, супружеских изменах и неверности всякого рода. Людовик, без всякого сомнения, был в своей стихии: его новеллы озаглавлены «Муж-сводник своей жены», «Ладан дьявола», «Рог дьявола», «Корова и теленок», «Честная женщина с двумя мужьями», «Добродушный рогоносец» и «Стриженая госпожа». Говорить о подобных непристойностях и подлом обмане было для него совершенно обычной игрой. Коммин сообщает, что «чаще всего он трапезничал в полном зале со многими дворянами из ближнего круга. Тот же, кто вел самый лучший и самый похотливый рассказ о гулящих женах, был больше всех обласкан. И он сам вел такие рассказы».

Если почитать свидетельства других очевидцев, перед глазами возникает образ зачастую тривиального человека, во всяком случае, очень обыденного в разговоре, и такой образ обычно и присутствует в наших книгах. Можно ли, однако, предположить, что эта вульгарность, даже грубость в выражениях были свойственны ему по природе? Или же присущи его эпохе? Конечно, нет: авторы эпохи Возрождения не всегда обращались к более тонким источникам вдохновения и не стремились к более благородным выражениям. Боккаччо задал тон, а другие много позже, в самую прекрасную эпоху XVI века и гуманизма, сочинили или переделали множество новелл, историй или фаблио в том же игривом ключе и в том же женоненавистническом тоне, если не хуже. Так, Чосер считал себя учеником Боккаччо («Кентерберийские рассказы», 1526). То же относится к Рабле, Брантому и даже Макиавелли («Устав увеселительного общества», 1513—1520), который в очередной раз взял за основу сюжет о группе мужчин и женщин, вынужденных провести не-сколько дней вместе на вилле под Флоренцией, спасаясь от чумы, и в каждом рассказе говорил об обществе притонов и публичных домов.

Нет никаких оснований утверждать, что король Людовик, стремясь держать свое королевство в ежовых рукавицах и побеждать врагов, не проявлял склонности к литературе и сочинительству. Еще до Женаппа, находясь в полуизгнании в Дофине, он окружил себя умелыми секретарями, юристами и писателями, которые занимались не только тем, что отстаивали его дело и создавали ему славу. По его просьбе Матье Томассен написал в 1453—1456 годах «Историю Дофине». Став королем, Людовик позаботился оставить на хороших должностях людей, отличившихся своими трудами. Нотариусы и секретари короля, дворецкие и члены Парламента конечно же не были простыми составителями административных актов, занимающимися мелкой работенкой. Матье д'Экуши, автор «Хроники царствования Карла VII», прево Перонна на службе у герцога Бургундского, примкнул к Людовику и сражался рядом с ним при Монлери; назначенный двумя годами позже прокурором в Санлис, в 1467 году, он затем стал хранителем печатей в том же бальяже Санлис. Николь Жиль, нотариус и секретарь в 1473 году, а затем клерк Счетной палаты, исполнявший поручения в Пуату и Флоренции, написал для короля «Анналы и хроники Франции», восходящие до троянских истоков происхождения французского королевства. В соавторстве с Антуаном Вераром он издал «Сто новых новелл» и держал в своем парижском особняке богатую библиотеку.

Король не забывал о том, что читал во время изгнания. Через несколько месяцев после восшествия на престол, в октябре 1461 года, проезжая через Мен-на-Луаре, он велел освободить Франсуа Вийона, посаженного в тюрьму по приказу епископа и герцога Орлеанского. Коммин, не всегда ему потворствующий, явно не преувеличивает, говоря, что он «питал любовь к сочинительству». Помимо тысяч писем, рекомендаций и инструкций, замечательных по стилю, он является автором, по меньшей мере, трех важных произведений — «Наказов» французской Церкви в отношении Прагматической санкции (взятых за образец и включенных юрисконсультом Франсуа Дюареном (1509—1559) в книгу «De sacrus Ecclesie ministeriis et beneficiis»[16]); сборника доказательств, касающихся права королей Франции претендовать на коро-девство Неаполь и Сицилию (который заранее оправдывал вооруженное вторжение, именуемое ныне «Итальянскими войнами»); а главное — «Розового куста войн». В «Розовый куст», написанный в 1482 году (до нас дошло восемнадцать рукописных списков с него, шесть из которых являются точной копией великолепной иллюстрированной книги, предназначенной дофину Карлу), входят календарь, молитвы, собственно «Розовый куст», «Хроника истории Франции» со времен Троянской войны и царя Приама и ряд молитв.