Стив Лайонс - Ледяная гвардия

• Название: Ледяная гвардия
• Автор: Стив Лайонс
• Жанр: Эпическая фантастика

---

— Твои шансы на выживание были минимальны, — сказал Блонский, — и если бы тебя убили, то убили бы выстрелом в спину: смерть бессмысленная и позорная в глазах Императора. Он привел тебя к сердцу врага. Вместо того чтобы думать о своем спасении, ты должен был использовать возможность нанести удар врагу в сердце.

— Но… но я выжил, — сказал Пожар, — я выжил, и спас гражданских, и… и доставил важную информацию о противнике в подулье, — он украдкой бросил взгляд на Штеля, боясь, что полковник согласится с обвинениями Блонского. Однако выражение лица полковника оставалось нейтральным.

— Думаю, нет смысла рассуждать о том, что могло бы быть, — сказал Гавотский. — Солдат Пожар доказал, что ситуация не была безнадежной. Он смог вернуться к нам, чтобы снова сражаться на службе Императору.

Воодушевленный поддержкой сержанта, Пожар сам набросился на Блонского:

— И вообще, ты думаешь, долго бы я прожил, окруженный предателями, если бы сразу начал стрелять? Сколько бы успел уложить? Пятерых? Шестерых? Да я сегодня до завтрака убил в три раза больше, и завтра убью столько же, и на следующий день. Вот как я служу Императору! А как насчет тебя, солдат Блонский? Сколько врагов ты убил сегодня? Ты действительно хочешь поговорить о том, чья жизнь более ценна?

Взгляд Блонского не дрогнул.

— Ты не должен был возвращаться, — повторил он с непоколебимой убежденностью охотника на ведьм.

«Термит» встряхнуло, и Грейл, сидевший за рычагами управления, оглянулся через плечо.

— Мы только что выехали из улья, сэр. Противника все еще не видно.

- Нас будет кто-нибудь сопровождать? — спросил Гавотский.

— Похоже, мы можем рассчитывать на две «Химеры», — сказал Грейл. — Ждем сообщения от взвода «Урса», может быть, их будет три.

— Ты только заметь врага, Грейл, — сказал Баррески, — только укажи мне, где он находится. И я покажу им, что нам не нужны телохранители!

Он сидел у одного из шести огнеметов, установленных в корпусе, осматривал его ствол, регулировал прицел. Его энтузиазм был понятен, но Гавотский знал, что «Термит» не создан для боя. У него не было необходимой огневой мощи. Поэтому они выехали из улья через восточные ворота, из района, еще не затронутого боевыми действиями, происходившими ближе к северу. Первую часть пути им придется ехать по поверхности, и они надеялись вообще избегать боя, насколько это возможно. Однако из-за нехватки времени нельзя было обойти зону боевых действий настолько далеко, насколько хотелось бы.

— Если нас атакуют, — сказал Борщ, — я лучше выйду отсюда и доверюсь силе своих рук, чем буду задыхаться или замерзать до смерти в этой жестянке.

Он явно чувствовал себя стесненно в машине, его массивное тело было зажато между Баррески и Анакорой. Однако Борщ, одним из первых севший в «Термит», выбрал это место специально, чтобы не сидеть за огнеметом.

— Думаю, ты согласишься со мной, друг, — продолжал он, с излишней фамильярностью хлопая Палинева по плечу. Удар был такой силы, что чуть не повалил невысокого худощавого разведчика на пол. — Как разведчик, ты должен полагаться лишь на свои способности, чтобы оставаться скрытым и незаметным. А когда ты сидишь в огромной шумной машине, от тебя немного пользы.

- Ты шутишь? — сказал Баррески. — Без машин наши предки не выиграли бы Великую Войну. Именно машины, подобные этой, изменили ход войны, и позволили им изгнать грязных орков с нашего мира.

— От машин было бы мало пользы, — возразил Борщ, — если бы ими не управляли сильные, смелые люди. Не в машинах наши предки нашли волю победить захватчиков, солдат Баррески, но в своих сердцах.

АНАКОРА ПОЧТИ не участвовала в этой беседе. Она представилась другим, точно, но кратко отвечала на их вопросы о ее службе, но это было все. Она знала, что они были выбраны на это задание потому, что каждый из них был опытным специалистом в своем деле. Она не имела права быть среди них.

Лишь немногие валхалльские женщины служили в Имперской Гвардии. Когда так много мужчин уходило на войну, и так мало возвращалось, женщины исполняли свой жизненно важный и почетный долг — поддерживать численность населения их мира, рожать и воспитывать новые поколения Ледяных воинов. Это была жизнь, которой ожидала для себя Анакора, и эту жизнь разбили на куски несколько холодных слов равнодушного медика.

Ей понадобилось несколько дней, чтобы прийти в себя после этой новости, чтобы понять, что ее жизнь теперь не имеет цели. Даже бывшие подруги, даже семья, отныне смотрели на нее с презрением, считая ее бесполезной обузой, напрасной тратой ресурсов общества. Но гораздо хуже были те немногие, кто смотрел на нее с жалостью.

Никто не принуждал Анакору вербоваться в Имперскую Гвардию. Но она сама скоро поняла, что у нее нет иного выбора. Худший грех, который ты можешь совершить как имперский гражданин — служить Императору хуже, чем ты можешь, а у нее осталась только одна возможность послужить Императору.

Она ожидала, что основной курс боевой подготовки будет тяжким испытанием. Она просто пыталась сохранять спокойствие и пройти через это, ее единственной целью было не оказаться хуже по сравнению с мужчинами, которые всю жизнь готовились к этому. Она усердно трудилась, закаляя себя, чтобы быть такой же крепкой и упорной, как любой из них, и никто не был удивлен больше, чем Анакора, когда она с честью прошла подготовку.

Но все же она чувствовала себя так, словно смошенничала, словно обманом проникла в мир, частью которого не была, и она знала, что первый же бой разоблачит ее. Средняя продолжительность жизни имперского гвардейца в первом бою — пятнадцать часов, хотя для Ледяных воинов она могла быть больше, возможно, семнадцать часов. Анакора не ожидала, что проживет так долго, но если она сможет убить хотя бы одного врага, уничтожит хотя бы одного еретика, она оправдает свое существование.

Спустя четыре года она все еще была жива, и не знала почему.

Она должна была погибнуть в своем первом бою. Она должна была погибнуть в подулье пару часов назад. Она должна была неминуемо погибнуть столько раз на стольких планетах — но вероятнее всего она должна была погибнуть два с половиной года назад, на Астарот Прайм.

Астарот Прайм… настоящий ад с озерами огня и реками расплавленной лавы; мир, на котором никогда не должны были оказаться гвардейцы, привыкшие к низким температурам Валхаллы; мир, на который все-таки направили роту Ледяных воинов, чтобы противостоять вторжению их древних врагов, орков; мир, на котором эта рота Ледяных воинов была уничтожена.

В лучшие времена Анакора пыталась убедить себя, что выжила не случайно, что Императором для нее уготована высшая цель. Когда ей было тяжело, она всегда заново переживала тот момент, когда ее товарищ, хороший друг, бросился под орочий топор, чтобы спасти ее.

В ее послужном списке говорилось, что она специалист по выживанию в самых опасных условиях; в Имперской Гвардии эта способность встречалась нечасто, и потому высоко ценилась. Но Анакора знала правду. Она знала, что не смогла бы выжить так долго, полагаясь лишь на свои усилия. Она выживала потому, что всегда находился кто-то, кто жалел ее, думал, что ее нужно защитить.

И вот сейчас вместо безнадежного арьергардного боя она попала на это задание, и тем самым получила некоторый шанс выжить, именно благодаря своему послужному списку. Она не могла не думать о том, что, возможно, на этот раз ее удача закончится, и ее товарищи увидят, чего она стоит.

Анакора ждала, что смерть освободит ее. Она боялась лишь того, что, умирая, потянет за собой других солдат своего отделения.

МИХАЛЕВ ПРИСОЕДИНИЛСЯ к общему разговору. Он соглашался со своими новыми товарищами, что силы Хаоса не ожидают внезапного нападения, что исповедник Воллькенден уже почти спасен. Собственные мысли на этот счет он держал при себе.

Он был встревожен. Он знал, что за напускной храбростью они все волновались. Возможно, кроме Пожара или Борща — они казались теми гвардейцами, которые живут лишь для того, чтобы погибнуть, идеальными солдатами с промытыми мозгами. Им и в голову не приходило усомниться в приказах, подумать, не могли бы их жизни быть потрачены с большей пользой.

Сам же Михалев задавал себе такие вопросы. Он обдумывал детали задания, логику жертвования десятью жизнями ради небольшого шанса на спасение лишь одной. Если исповедник Воллькенден настолько важен, почему Инквизиция так мало заботится о его спасении? Почему нельзя ради него отложить вирусную бомбардировку на несколько дней?

Разумеется, он не мог сказать об этом вслух. Даже если кто-то из других солдат согласится с ним, они не посмеют признаться в этом. Нет, говорить будут такие, как Блонский, изрыгающий свои обвинения, заявляя, что усомниться в своих командирах, хотя они всего лишь люди, означает усомниться в самом Императоре. Эти самые командиры хотят, чтобы он думал именно так.