Гейдар Джемаль - Революция пророков

• Название: Революция пророков
• Автор: Гейдар Джемаль
• Жанр: Политика
• ISBN: 5-98042-018-5

Гейдар Джемаль — интеллектуал с международной известностью и контркультурным прошлым. Собрание его философских работ и лекций разрушает множество популярных стереотипов. Современное мусульманское мировоззрение предстает перед нами во всей своей парадоксальности. Религиозная миссия пророков противопоставляется клерикальной практике жрецов. Противоборство Системы и Восстания превращается в вечную проблему для каждого из людей, слово «традиция» обретает взаимоисключающие значения, а единобожие указывает на уникальный выход из постмодернистского тупика.

---

Новая вспышка романтизма была подготовлена усилиями самых разных людей, таких, как «проклятые поэты» Франции Бодлер, Рембо, таких, как экзистенциалисты — можно назвать в качестве экзистенциалиста всем известного Фридриха Ницше. Здесь нужно упомянуть Ф.М. Достоевского, который очень много сделал для подготовки мощнейшей реакции на сложившийся мир протестантского общества (протестантского не в буквальном смысле, а в смысле его холодного рационализма, социальности, «открытости», снятия третьего или четвертого измерения, т. е. общества плоского, пребывающего «все здесь»). Неоромантическая реакция поставила вопрос о том, что же такое социум вообще — началась переоценка ценностей по поводу средних веков, древности и т. д. На рубеже этого слома, этой неоромантической реакции возникает интеллектуальный феномен — традиционалисты, которые говорят: «Да нет, сегодняшнее общество — это общество убогих профанов, общество, которое существует в одну сотую подлинного социального объема; человек предназначен для существования не в такой социальной структуре, как сегодня, а для существования в системе сложного духовного механизма, который осуществляет некую космическую, космологическую и супракосмическую функцию».

Первым, кто сформулировал этот подход с предельной вызывающей ясностью и кто, будучи очень известен в различных интеллектуальных кругах, до сих пор остается на уровне европейского истеблишмента персоной нон грата (в частности, в высшей католической иерархии), был Рене Генон. Мы потом вернемся к этой знаковой фигуре, фигуре в достаточной степени исполинской и крайне неоднозначной. Сейчас же скажем только, что Генон родился католиком в буржуазной семье в самом сердце Франции на берегах Луары, он в двадцатипятилетнем возрасте принял ислам в шадилитском ордене, вошел в суфийский тарикат. Всю свою жизнь он посвятил борьбе с современным ему обществом, «восстанию против современного мира». [Одноименная книга Эволы; «штурм и натиск» неоромантиков в Центральной Европе в 20-е годы.]Но Генон был вспышкой, подготовленной определенными духовными процессами, определенной неоднозначностью интеллектуальной ситуации уже в XVIII и XIX веках, потому что слабые ростки оппозиции модернизму пробивались практически в любое время, в любое десятилетие этих веков рационализма, революции, протестантизма, науки и т. д. В этом ряду следует отметить, что есть два направления такой оппозиции современности: есть линия англосаксонская, которая связана с известными оккультистами, теософами, спиритами, а есть линия французская, более интеллектуальная, более рафинированная, которую в XIX веке отмечают такие имена, как Фабр д’Оливе, Сент-Ив д’Альвейдер, который был непосредственно учителем Рене Генона. Есть имена гораздо меньшего калибра, приближающиеся к англосаксонской Поверхности, — это ставший известным в последние годы благодаря переводам популярный в начале века в России автор Папюс. Папюс в ранней юности Генона на первых порах был его учителем.

Англосаксонский подход характеризуется, прежде всего, тенденцией увязать концепцию традиционализма, т. е. внечеловеческого, сверхчеловеческого знания с экспериментальной наукой, с рационализмом. С другой стороны, он стремится как бы банализировать проблему, свести ее в человеческое измерение, дать ей чисто феноменологический объем, феноменологическое обоснование и превратить всю эту тематику в некий оккультный Диснейленд. А французский подход основан скорее на концепции преемственности внутреннего единства интеллектуализма и видения единой внечеловеческой системы, в которой человек является замыкающим, наиболее проявленным звеном.

2. Время и вневременное

«Обычай против традиций». — Смысл передачи непередаваемого. — Собака — зритель в кинозале. — Общество как инструмент вечности

Сложилась ситуация, при которой, с одной стороны, существует реальное общество, управляемое демократическими институтами, парламентами, политиками, прессой, а с другой стороны, появляются люди, которые обоснованно доказательно говорят, что это общество есть некое отклонение от нормы. Они говорят, что это западное отклонение от нормы существует как уродливый нарост на теле человечества, в котором большинство незападных социумов продолжает сохранять некую приверженность внечеловеческой традиционалистской константе. Однако идет наступление западного деформированного профанического общества, агрессивное, военное, пропагандистское, подрывное наступление западного общества на устои традиционных обществ, еще сохраняющихся за пределами западного мира. В контексте такой социально-геополитической поляризации протекает дискуссия традиционалистов с носителями доминирующего мировоззрения.

От имени чего выступают традиционалисты? Что они противопоставляют человеческому обществу, представляющему собой реальность в себе? Ведь человеческое общество — это некая огромная самодовлеющая машина, это мириады и мириады людей, не только живых, но и тех, которые жили, дела которых вплетены в сегодняшний день, последствия дел которых работают как некая живая данность, наследие, то, что оставлено предыдущими поколениями. И вот этой машине, этой огромной самодовлеющей реальности бросается вызов. Ей говорят, что эта реальность на самом деле является подножьем чего-то гораздо более великого, для чего она служит как бы инструментом.

Как же сами традиционалисты определяют Традицию, то, от имени чего они выступают? Традиция в понимании традиционалистов — это не то, что обычно на газетном публицистическом уровне или уровне научно-популярных брошюр понимается под словом «традиции» с маленькой буквы. Традиции с маленькой буквы — это некий фольклор, передача определенных сведений, наработок, жестов, элементов культуры, которые в принципе есть не что иное как коллективная привычка, «обычай». У Генона есть на этот счет статья, которая так и называется — «Обычай против Традиции». Конечно, есть общее семантическое поле или общее функциональное совпадение этих традиций с маленькой буквы и Традиции с большой буквы. Оно заключается в том, что Традиция тоже имеет свои институты, структуры и механизмы воспроизведения, действующие во времени. И в этом пересечении терминов обозначается то, что многие фольклорные традиции на самом деле являются осколками, отголосками, забытыми, уже искаженными, не помнящими своей сути отпадениями от Традиции. Они передаются людьми, не понимающими значения того, что они передают, такими Аринами Родионовнами, убаюкивающими подопечных своими рассказами, но подлинного, священного, тайного смысла того, что они показывают или рассказывают, не понимающими. Это крайняя степень отпадения от Традиции, дегенерации той большой серьезной Традиции, смысл которой заключается не в том, что нечто передается, но смысл которой, если говорить с точки зрения традиционалистов, в том, что нечто пребывает вне времени и имеет прямое отношение к тому, что пребывает во времени. Иными словами, Традиция — это некое явление вневременного во временном, внечеловеческого в человеческом.

Представим себе белый экран в кинозале, на котором некий кинопроектор проецирует движущуюся картину. У этой картины есть непосредственное физическое воплощение, светотень, движущаяся картинка, а есть еще тот смысл, который есть в этой картинке. Если собака сидит в кинозале, то она, конечно, видит цвета, формы, прыгающие световые пятна на экране, но она не понимает, что видит, скажем, Бунюэля, не понимает того, что там есть некий сюжет, какие-то объемы смыслов и интуиции, которые стоят даже за простым узнаванием сюжета. Т. е… тут возникает целая иерархия прозревания в исконный смысл картины. Человеческая цивилизация, с точки зрения традиционалистов, это такая цветовая картинка, прыгающая на белом экране, которая, допустим, профанами воспринимается с той же степенью адекватности, как если бы собака сидела в кинозале. А смысл этого, сюжет, интерпретация, понимание, сложные переживания, связанные с этим пониманием — это то, что открывается только избранным и восходит к проектору, то есть одновременно и автору, и источнику света, смыслу того, что мы видим как социальный факт.

Традиция — это некая подлинная данность, пребывающая вне времени, вне поколений, вне истории, но перманентно разными техническими способами открывающая себя во времени и в истории и создающая, творящая под себя институты, которые это воспроизведение во времени поддерживают, передают, готовят людей, способных по своим природным данным понимать эту реальность, весь этот громадный комплекс. В конечном счете все общество должно было быть в недавнем прошлом, а в некоторых местах мира еще является обществом традиционалистским, традиционным, в котором все является неким институтом, обслуживающим проявление этого вневременного факта.