Филлис Джеймс - Женщина со шрамом

• Название: Женщина со шрамом
• Автор: Филлис Джеймс
• Жанр: Детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-060606-1, 978-5-403-03461-6, 978-5-226-02489-4

Средневековый английский замок, в котором теперь разместилась клиника пластической хирургии, стал местом жестокого преступления.

Знаменитая журналистка Рода Грэдвин приехала туда, чтобы удалить шрам на лице, — а на следующий день ее убили…

Многоопытный следователь Адам Дэлглиш, которому поручено вести дело, понимает: кто-то пытается свалить вину за преступление на бывшую заключенную, работающую в клинике. Также он узнает, что многие ненавидели журналистку, известную своими сенсационными разоблачениями.

Но прежде чем Дэлглишу удается выяснить что-либо еще, погибает единственный человек, который мог обладать важной информацией, — близкий друг Роды, актер Робин Бойтон…

---

— Никогда не поздно найти человека, которого сможешь полюбить. Ты интересная женщина, Рода, тебе надо что-то сделать с этим шрамом.

Этих слов она не ожидала услышать. Никто не решался произнести эти слова с тех пор, как мисс Фаррелл осмелилась их выговорить. Рода запомнила совсем мало из того, что произошло потом, только собственный ответ, тихий, без какого-либо нажима: «Я от него избавлюсь».

Рода, видимо, время от времени задремывала. Но вот она, вздрогнув, очнулась, сразу четко осознав, что дождь совсем прошел. Бросив взгляд на приборную доску, она увидела, что уже без пяти пять. Она провела в машине почти три часа. Когда в неожиданно наступившей тишине она стала осторожно выбираться с площадки на дорогу, шум двигателя резко разорвал примолкший воздух. Одолеть остаток пути было легко. Повороты дороги оказывались именно там, где она их ожидала, а фары ее машины высвечивали на указателях ободряющие названия. Быстрее, чем Рода предполагала, она увидела название «Сток-Шеверелл» и свернула направо: оставалась последняя миля. Деревенская улица была безлюдна, в окнах за задернутыми шторами сиял свет, и только в угловом магазине с ярко освещенной, битком набитой витриной виделись признаки жизни. Но вот и табличка, которую она искала: «Шеверелл-Манор». Огромные, кованого железа ворота стояли открытыми: ее ждали. Рода проехала вперед по короткой аллее, полукругом расширявшейся в конце, и увидела перед собой дом.

В брошюре, которую ей вручили после первой консультации, была фотография Шеверелл-Манора, но то было лишь бледное подобие реальности. В свете фар она разглядела очертания дома, казавшегося гораздо больше, чем она ожидала: он вырисовывался темной массой на фоне еще более темного неба. Дом протянулся в обе стороны от центрального фронтона с двумя окнами наверху. В них виделся бледный свет, но большинство других окон в доме были слепы, кроме четырех больших, ярко горевших окон с решетчатыми переплетами слева от входа. Когда Рода осторожно подъехала ближе и остановилась под деревьями, дверь дома распахнулась и яркий луч света упал на усыпанную гравием дорожку.

Наконец-то, выключив двигатель, она вышла наружу и открыла заднюю дверцу — достать свой небольшой чемодан: прохладный сырой воздух дал ей желанное облегчение после долгого заточения в машине. В этот момент в дверях дома появилась темная фигура, и к Роде двинулся какой-то мужчина. Хотя дождь уже перестал, на нем был пластиковый плащ с капюшоном, который закрывал его голову, словно детская шапочка, придавая ему вид злого ребенка. Шагал он твердо, и голос у него был сильный, но Рода поняла, что он уже не молод. Он решительно отобрал у нее чемодан и сказал:

— Если вы дадите мне ключ, мадам, я припаркую вашу машину. Мисс Крессет не нравится, когда машины стоят перед домом. Вас ожидают.

Рода вручила ему ключ и последовала за ним в дом. То беспокойство, легкое чувство утраты ориентации, которое она испытала, сидя одна в машине во время грозы, все еще не оставило ее. Опустошенная, неспособная на эмоции, она чувствовала сейчас лишь некоторое облегчение оттого, что наконец приехала на место, и, войдя в просторный холл с лестницей в центре, вдруг осознала, что ей снова необходимо остаться в одиночестве, чтобы не нужно было пожимать руки, выслушивать формальные приветствия, когда ее единственное желание — оказаться в тиши собственного дома, а чуть погодя — в привычном уюте собственной постели.

Холл Манора поражал воображение, как она и ожидала, но показался ей неприветливым. Мужчина поставил ее чемодан у подножия лестницы и, открыв дверь слева, громко объявил:

— Мисс Грэдвин, мисс Крессет.

Потом, взяв чемодан, стал подниматься по лестнице.

Рода вошла в дверь и очутилась в большом зале, который привел ей на память картины, какие она, вероятно, видела в детстве или когда посещала другие загородные поместья. После темноты, царившей снаружи, здесь все было полно света и цвета. Высоко над головой арочные балки потемнели от старости. Резные панели покрывали нижнюю часть стен, а над ними висел ряд портретов — лица эпохи Тюдоров, Регентства, правления королевы Виктории, прославившиеся разнообразными талантами; некоторые портреты, как заподозрила Рода, получили здесь место больше из семейного почитания, чем за художественные достоинства. Прямо напротив нее располагался облицованный камнем камин с каменным же гербом над ним. В камине потрескивал огонь — горели поленья, пляшущие языки пламени отбрасывали блики на трех человек, поднявшихся ей навстречу.

Они, очевидно, сидели за чаем: перед камином под прямым углом стояли друг против друга четыре кресла с полотняной обивкой — только они были здесь современными предметами обстановки. Между ними на низком столике — поднос с остатками еды. Группа приветствующих новоприбывшую состояла из одного мужчины и двух женщин, хотя слово «приветствующие» вряд ли могло быть подходящим, поскольку Рода чувствовала себя нежеланным гостем, запоздало явившимся к чаю и ожидавшимся без особого энтузиазма.

Более высокая из двух женщин представила ее присутствующим.

— Я — Хелина Крессет, — сказала она. — Мы с вами уже беседовали. Рада, что вы благополучно добрались. У нас тут случилась сильная гроза, но грозы здесь часто бывают на каком-нибудь одном пятачке, так что вы могли в нее и не попасть. А вам я хотела бы представить Флавию Холланд — операционную сестру, и Маркуса Уэстхолла — он будет ассистировать мистеру Чандлеру-Пауэллу во время вашей операции.

Они обменялись рукопожатиями, лица сморщились в улыбках. Впечатление о новых знакомых у Роды всегда было моментальным и сильным, зрительный образ запечатлевался в уме и никогда не мог стереться полностью; он нес с собой восприятие характера, которое, как она знала, со временем и углублением знакомства могло оказаться превратным, а порой и вводящим в опасное заблуждение, но такое случалось очень редко. Сейчас, усталая, с несколько притуплённым восприятием, она увидела в этих людях всего лишь стереотипы.

Хелина Крессет была в отлично сшитой брючной паре и джемпере с высоким горлом: ее костюм не выглядел слишком нарядным для сельской местности, но громко заявлял, что он не куплен в магазине готового платья. Никакого макияжа, только губная помада; прекрасные светлые волосы с чуть заметной рыжинкой обрамляют высокие скулы; нос чуть длинноват, чтобы считать лицо красивым: об этом лице можно сказать, что оно интересное, но никак не миловидное. Замечательные серые глаза смотрели на Роду скорее с любопытством, чем с формальной любезностью. Рода подумала: «Экс-староста класса, теперь — директор школы или, вероятнее всего, ректор какого-нибудь Оксбриджского колледжа». Рукопожатие Хелины было твердым, новенькую приветствовали с осторожностью, все суждения о ней были отложены на потом.

Сестра Холланд оделась менее официально: джинсы, черный джемпер и длинный замшевый жилет — удобная одежда, говорящая о том, что медсестра освободилась от безличной профессиональной униформы и с дежурством покончено. Она была темноволоса, с дерзким лицом, не скрывающим уверенную сексуальность. Взгляд ее блестящих темных, почти черных глаз с крупными зрачками сразу охватил шрам, словно она в уме уже прикидывала, какие трудности может представлять эта пациентка.

А мистер Уэстхолл удивил Роду. Худощавый, высоколобый, с лицом тонко чувствующего человека, он скорее походил на поэта или ученого, чем на хирурга. Она не почувствовала в нем той силы и уверенности, какие так явственно исходили от мистера Чандлера-Пауэлла. Его улыбка была теплее, чем улыбки обеих женщин, однако ладонь его, несмотря на жарко пылавший в камине огонь, была холодна.

— Вам, конечно, хорошо бы выпить чаю, — сказала Хелина Крессет, — а может быть, и чего-нибудь покрепче. Вы предпочитаете пить здесь или у себя в гостиной? В любом случае я сейчас отведу вас туда, чтобы вы могли там устроиться.

Рода ответила, что предпочла бы выпить чаю у себя в комнате. Они вместе поднялись по широкой, не покрытой ковром лестнице и прошли коридором, где стены были увешаны картами и снимками — похоже, давними фотографиями Манора. Чемодан Роды был оставлен у двери ее палаты, находившейся в средней части коридора для пациентов. Подняв чемодан, мисс Крессет открыла дверь и отступила в сторону, давая Роде пройти. Она показала Роде две комнаты, ей предназначавшиеся, так, словно была хозяйкой гостиницы, коротенько указывавшей постоялице на удобства номера: это была рутина, слишком часто повторявшаяся, чтобы восприниматься иначе чем простая обязанность.

Рода обнаружила, что ее гостиная — комната не только приятных пропорций, но к тому же прелестно обставленная старинной мебелью. Большая часть обстановки, похоже, была георгианской — восемнадцатого или начала девятнадцатого века. Тут стояло бюро красного дерева с откидной доской, достаточно большой, чтобы удобно было писать. Из современной обстановки здесь были только два кресла перед камином и высокая угловатая лампа для чтения рядом с одним из них. Слева от камина на тумбе располагался новый телевизор, а под ним на полочке — DVD-проигрыватель: несообразное, но предположительно необходимое добавление к интерьеру комнаты, которая не только оказалась приветливой, но и обладала собственным характером.