Роберт Святополк-Мирский - Дворянин великого князя

• Название: Дворянин великого князя
• Автор: Роберт Святополк-Мирский
• Издательство: Яуза-Пресс, Эксмо, Лепта Книга
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-903339-34-1

Увлекательный приключенческий роман, открывающий неизвестные широкому читателю страницы русской истории конца XV века — времени, когда маленькое московское княжество стало превращаться в могучее русское государство.

Дворянин Василий Медведев везет секретное послание Великого московского князя литовскому магнату Бельскому. Добравшись до места, герой нечаянно становится свидетелем зарождения зловещего заговора. Очистив свое имение от банды лесных грабителей, Василий тайно отправляется за рубеж, чтобы спасти похищенную дочь одного из своих новых друзей…

---

Ну да бес с ними, пусть, тешась, шепчутся по углам, лишь бы заговоров не затевали…

Позади тихонько лязгнул засов и приоткрылась дверь, но Иван Васильевич оборачиваться не стал, хорошо зная, что только один человек имеет право входить сюда в любое время, хотя, прежде чем войти, обычно постучит тихонько раза Два, а сейчас так вошел…

Неужто великая княгиня уже…

— Уже?

— Нет, государь. Еще нет. Но, говорят, уже скоро.

Только теперь великий князь обернулся. Вон как смиренно сложил пухлые ручки на большом животе братец Иван Юрьевич Патрикеев, а с какой знакомой притворной робостью топчется у порога!..

Никак опять что-то задумал.

Средним пальцем правой руки Иван Васильевич погладил горбинку на длинном носу и уселся в жесткое дубовое кресло, вздрогнув от боли — как обычно, весной снова проклятые болячки повылезали…

Поменьше сидеть надо… Нет, коли просить бы чего хотел, не ухмылялся б в усы так нагло. Должно быть, поручение какое исполнил.

— Ну, вижу, вижу, что доволен. Выкладывай, с чем пришел.

— Государь, я отыскал человека, пригодного для дела, о котором мы толковали на прошлой неделе.

Вот это хорошо. Порадовал.

— Очень кстати. Я как раз думал об этом.

Еще бы некстати! Не был бы он, Патрикеев самым близким и доверенным лицом государя, если б не умел исполнять поручений вовремя и как следует, да еще момент подходящий знать надо — когда войти, да что сказать, и как вести себя подобающе… Вот и сейчас взял да и поклонился в пояс, насколько живот позволял — ничего, не убудет, а для дела полезно, и размяться иногда не мешает.

— Счастлив служить, государь.

— Ближе к делу, Иван. Кто таков, откуда, как зовут?

— Василий Медведев, государь. Служилый человек с Дона.

Медведев… Медведев… Где-то я уже слышал… Ну, конечно!

— Уж не родич ли новгородского посадника Ефима Медведева?

Он что, совсем рехнулся, старый дурак, — поручать такое дело родне новгородца?!

— Боже упаси, государь! Как можно? Все досконально проверено. Это человек простой, рода незнатного, и новгородскому Медведеву никак не родня.

— Чем же он примечателен?

— Окажи милость, выслушай, государь, — все о нем доложу. Это воин смелый и опытный, хотя годами весьма юн. Родитель его, Иван Медведев, служил в некоем острожке засечной полосы на Дону, мать же умерла от морового поветрия, когда мальцу не было и шести. Ну а что вдовцу-воину оставалось — таскал дитя за своей спиной в седле, стычки же с татарами в тех местах, сам, государь, знаешь — семь раз на неделе, так что малый там всякого нагляделся, но и кое-чему научился, ибо, когда внезапно в тринадцать годов круглым сиротой стал, — убили-таки татары в ночном набеге батюшку его, — очень быстро отыскал тех татар и, сказывают, вполне достойно за родителя расквитался. Потом еще пару лет скакал по донским степям с горсткой забияк, пока один не остался, а полтора года назад, когда пополняли мы войско перед новгородским походом, приехал он в Москву и поступил в твою великокняжескую рать. Скоро стал десятским у сотника Дубины в полку боярина Щукина, и вот там-то, в Новгороде, я самолично видел его в деле прошлой зимой. Помнишь, государь, ты велел похватать бояр, что тянули к литовской стороне? Так вот, в доме старосты купеческого Панфильева такой отпор учинили, что сотник Дубина божился, будто без пушки никак злодеев не осилить, а и вправду дюжины две его людей уже полегло, когда я туда под вечер приехал и застал такую смешную картину: Дубина орет матерным словом, — вперед, мол, сучьи дети, на приступ! — а наши под частоколом лежат и головы поднять не могут — из дома градом стрелы летят, да время от времени пищаль бабахает. И тут гляжу — подходит к сотнику такой нагловатый юнец и говорит что-то вроде того: ты, дядя, лучше глотку да людей побереги, а мне дай полчаса сроку, и я тебе этот дом без всякого боя сам один возьму. Ну, Дубина, понятно, посылает его, куда в таких случаях шлют, и даже слушать не хочет. Тут я и вмешался. Риску, думаю, все одно никакого нет, вижу, и впрямь дом так запросто не возьмешь, надо подкрепления ждать, так уж лучше пусть один голову сложит, раз ему так невтерпеж, чем еще дюжину под забор класть. «Давай, говорю, добрый молодец, исполняй, что задумал, да только не осрамись перед нами, а то уж больно ты дерзок, как я погляжу». Он, хотя и поклонился низко, но глянул на меня так, вроде с гордыней, потом снял кольчугу и шлем, взял с собой один лишь меч, подмигнул друзьям и пропал в сумерках. И что же ты думаешь, государь, — не больше получаса прошло, как вдруг внутри дома поднялся грохот, лязг, вопли, потом все стихло, а еще затем выходит, как ни в чем не бывало, на порог этот самый Медведев и, вкладывая меч в ножны, говорит своим товарищам вроде как: чай, замерзли вы там, на снегу валявшись, — а то заходите, погреетесь, да и попариться можно, я, говорит, тут баньку недурную за домом приглядел.

— В доме купца был потайной ход? — улыбнулся великий князь.

— Как всегда зришь в корень, государь. Болван сотник уложил две дюжины людей, и ни у кого не хватило ума сообразить — отчего это панфильевцы так упорно стоят. А этот не только сообразил, но и выполнил. Сам. Один. Оказалось, на том берегу речки выход был из подземного лаза, что вел прямо в погреб дома. Медведев перешел по льду Волхов — подальше за излучиной, чтоб отсюда не увидели, нашел лаз, проник через него в дом и нежданно напал на противника с тылу. Пятерых уложил на месте, а остальные сдались, в уверенности, что с ним целый отряд, а подземный ход уже взят московитами. Я похвалил его за храбрость да смекалку и, на всякий случай, запомнил имя, а давеча, когда ты, государь, дал мне то поручение, тут же вспомнил о нем и отыскал.

Если так, то молодец. Похоже, это то, что нужно… А может, врет да приукрашивает, проталкивая какого-нибудь свояка. Да нет. Не посмел бы. Дело слишком важное, и если окажется, что человек негодный, несдобровать братцу — и он это знает.

— Сирота, говоришь?

— Полный, государь. Ни братьев, ни сестер.

— И что, — вот так, вовсе — никакой родни?

— Никакой, государь. Даже из дальних родичей все давно померли. Самолично проверил. — Патрикёев низко поклонился.

— Ну, что ж… Это хорошо. Прикажи, пусть войдет, желаю с ним потолковать.

— Однако, государь… Я не думал, что сегодня когда великая княгиня….

Иван Васильевич прищурил глаз:

— Державные дела, воевода, не должны зависеть от здоровья великой княгини. И потом, Патрикеев, — он погрозил пальцем, — народ не зря дал хитрой лисе отчество по твоей фамилии, я отлично знаю, что парень давно ждет за дверью, ты, конечно, обо всем наперед подумал и лишь-хочешь сделать вид, будто немедля достанешь его из-под земли, буде я того вдруг пожелаю!

— Ничто не укроется от твоей проницательности, государь!

А голос-то, голос какой медовый!

— Ну ладно, вели дьяку тотчас приготовить грамоты. Да, и возьми из казны десяток золотых — надо пожаловать нового холопа чем-нибудь стоящим… Хотя, обожди, — он остановил боярина на пороге. У меня тут завалялся один, и хватит — негоже смолоду баловать деньгами. Пускай сперва дело сладит, а там поглядим…

Патрикеев вышел, улыбаясь в пышную седую бороду, и бояре, заполнившие проходы и толкущиеся под дверями в ожидании каких-нибудь новостей или выгодных поручений, сразу с привычной завистью разгадали, что воевода опять сумел угодить чем-то великому князю — везет же некоторым: тут месяцами ждешь государевой милости, как манны небесной, и никак не дождешься, а то и, не приведи Господь, в опалу угодить можно, а вот кое-кому все легко дается…

Прошло не больше минуты, как Патрикеев вернулся и объявил:

— Василий Медведев, государь.

Спустя много лет великий князь, вспоминая по разным поводам первую встречу с Медведевым, постоянно мучился вопросом: почему она так прочно засела в памяти, что же было особенного в этом даже еще не мужчине — юноше, — то ли его уверенная твердая поступь, когда он приближался к великокняжескому трону, то ли этот поклон — низкий, почтительный — ни к чему не придерешься — и все же совсем не такой, как у московских придворных, или быть может, запомнилась нарушающая этикет какая-то наивная естественная свобода, с которой он оперся левой рукой на рукоять длинного меча, выпрямившись после поклона…

Иван Васильевич принял обычную для официальных приемов величавую позу и посмотрел в глаза Медведева суровым, пристальным взглядом, от которого обычно опускают взор придворные бояре, однако Медведев спокойно выдержал этот взгляд, а великий князь повнимательнее разглядел смуглое, продолговатое лицо, светлые, будто выгоревшие на солнце волосы, а в больших серых зрачках обнаружил почти детское любопытство, толику лукавства, но ни тени страха, волнения или притворного восхищения, которые так часто выражают глаза людей, удостоенных чести впервые предстать перед самим Государем-батюшкой…