Роберт Святополк-Мирский - Дворянин великого князя

• Название: Дворянин великого князя
• Автор: Роберт Святополк-Мирский
• Издательство: Яуза-Пресс, Эксмо, Лепта Книга
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-903339-34-1

Увлекательный приключенческий роман, открывающий неизвестные широкому читателю страницы русской истории конца XV века — времени, когда маленькое московское княжество стало превращаться в могучее русское государство.

Дворянин Василий Медведев везет секретное послание Великого московского князя литовскому магнату Бельскому. Добравшись до места, герой нечаянно становится свидетелем зарождения зловещего заговора. Очистив свое имение от банды лесных грабителей, Василий тайно отправляется за рубеж, чтобы спасти похищенную дочь одного из своих новых друзей…

---

Куда, болваны!? — заорал Кожух на своих людей. — Назад! На коней! В погоню! Их только пятеро!

Во дворе началась страшная неразбериха, и только тогда из дома, пошатываясь, вышел Алеша с окровавленной головой и разрезанными остатками веревки на запястьях рук.

— Хозяин, — закричал он Кожуху. — Меня ударили! Забрали ключи! Связали… — и, не добежав, упал ничком посреди двора.

— Какая великолепная сцена! — воскликнул Симон Черный и рассмеялся своим беззвучным смехом.

Он по-прежнему невозмутимо сидел в кресле у окна и с большим интересом наблюдал за событиями, развернувшимися внизу.

— Да, это было хорошо задумано, — согласился стоящий рядом Елизар. — И не будь тебя здесь, остроумный план удался бы на славу. Однако мне помнится, ты говорил, что тебе жаль бедную девушку и что не ты был бы человеком, который помешал бы ей бежать…

— Видишь ли, Елизар, если бы в этом деле не участвовал Медведев, о котором мы сегодня так много узнали, я и не подумал бы спасать от гнева князя Семёна прогнившую шкуру этого Кожуха…

Но если сегодняшняя попытка не удастся, Медведев будет и дальше преследовать Кроткого. Он ведь не оставит своих друзей — это ясно. А пока Медведев будет двигаться в глубь Литвы — я поеду к Медведеву. Во-первых, в его отсутствие мне гораздо легче будет пересечь рубеж, а во-вторых — и это главное, — я наконец смогу оказать неоценимую услугу Полуехтову, выручив его сына, если этот Степан еще жив… Великокняжеский дьяк нам очень нужен.

— Тонкое и дальновидное решение, — одобрил Елизар.

Глядя, как слуги Быка уносят в дом бесчувственного Алешу, Симон снова рассмеялся.

— Больше всего меня восхищает этот юный хитрец. Посмотри, как ловко он все проделал и остался при этом вне подозрений Кожуха. Мы с тобой не ошиблись относительно истинных причин его преданности мнимому хозяину. Мальчишка далеко пойдет! У этого Медведева и его друзей верные люди. Я убежден, что не довезти Кожуху пленницы! Но это — не наше дело. И потом, ты ведь знаешь: сильные люди — это моя слабость. Я от всего сердца желаю им победы! Нам нужно было всего лишь придержать здесь Медведева, и мы это сделали. Больше они ничем нам не мешают — не будем же и мы мешать им! Раньше, чем в Гомеле, девушку не вызволить. А мне этого времени вполне достаточно.

Симон взглянул в окно и встал.

— Я убежден, что погоня вернется ни с чем. Куда Кожуху угнаться за такими молодцами. Нам очень не хватает людей, подобных этой тройке.

Но, боюсь, никто из них никогда не пойдет с нами, — с грустью улыбнулся он.

— Ты не прав, Симон. Они служат великому князю, и если на Московском троне воцарится великий князь, который будет служить нам…

— Думаешь, удастся?!

— Отбрось сомнения, Симон! Разве ты забыл небесный знак, под которым родились мы оба?

Ты ведь не хуже меня знаешь астрологию. Мы всего добьемся — ибо людям, рожденным под знаком Быка, принадлежит мир.

Поздним дождливым вечером того же дня в глухом лесу под Рославлем четыре человека, опустив головы, стояли перед свежей могилой.

— Пришлось мне все же, хозяин, вернуть свой долг — теперь мы квиты, — сказал Аким перед смертью и слабо улыбнулся. — Вы поезжайте… Не ждите…

Но они подождали.

Потом молча сели на коней и выехали на Гомельскую дорогу.

Навстречу им промчалась карета, запряженная четверкой лошадей, и хотя они посторонились, давая ей дорогу, она все же окатила их фонтаном грязных брызг.

Никто из четырех всадников не заметил бледного лица, окаймленного седыми волосами, мелькнувшего на секунду в окошке кареты.

Симон Черный ехал к рубежу.

На мягких подушках переднего сиденья легко покачивался маленький узелок с изодранным рубищем нищего и неподвижно лежала, глубоко вминая бархат, красивая тяжелая трость, доверху набитая венгерскими золотыми…

Глава седьмая DUX TEODOR DE BELA

Над рекой Ипутью висел густой туман.

До восхода солнца оставалось не меньше часа, птицы еще не проснулись, и глухая тишина царила вокруг.

На большом плоском валуне у самой воды сидел человек. Он сидел здесь давно — дорогие, расшитые золотой нитью сапоги на высоких каблуках глубоко увязли в мокром песке; он не замечал промозглой утренней сырости — теплый мохнатый плащ бесполезно свисал за его спиной, покрывая влажный от росы камень; его обнаженная, коротко стриженная голова чуть склонилась, а большие таза, глубоко спрятанные под высоким лысеющим лбом, смотрели вперед напряженно и внимательно, будто силились разглядеть, что прячется там, за непроглядным туманом, за рекой Ипутью, за непроходимой пущей на том берегу и где-то еще дальше…

Он ощутил, что пальцы его ног закоченели от холода, и, с усилием вытащив глубоко увязшие сапоги, переменил позу. При этом рукав кафтана зацепил рукоять поясного ножа, нож легко выскользнул из ножен и упал в песок.

Он склонился, поднял нож и, вытирая полой лезвие, задумчиво наблюдал, как быстро исчезают, сглаживаясь в зыбучем песке, глубокие следы его сапог. Разве не так же бесследно забываются в этом мире наши деяния, когда мы уходим? Нет, не может быть!

Глубоко вонзая острое лезвие в мягкое жидкое песочное тесто, он написал

DUX TEODOR DE BELA[11]

Некоторое время он пристально вглядывался в эти слова. Песок, легко сомкнувшийся над широкими следами подошв, казалось, не мог справиться с тонкими глубокими линиями…

"Dux Teodor de Bela" — последний раз он подписался так три года назад. На обычных грамотах он писал просто по-русски — "Федор, князь Бельский", но государственные бумаги международного значения требуют торжественной латинской подписи. Это было посольство короля Польского и Великого князя Литовского Казимира IV к папе римскому Сиксту IV. После короля его подписали самые знатные и приближенные ко двору вельможи. Тогда он был одним из них… И тогда же совершил эту ошибку… Дьявол ухмыльнулся за его спиной и толкнул под локоть. Князь поставил свою подпись и, чуть помедлив, добавил роковые слова: "…брат королевский по крови".

Увидев это, тщеславный Михаил Олелькович немедленно добавил после своей подписи: "…брат королевский по телу".

В сущности, ничего особенного не было в этих чуточку хвастливых уточнениях. Действительно, Васса Ольшанская, мать князя Федора, и королева Сонка, мать короля Казимира, были родными сестрами, а Александр-Олелько Владимирович, отец Михаила и родной дядя по отцу Федора, был двоюродным братом короля. Таким образом, князь Федор Бельский был с королем в двойном родстве, но, считая родство по отцу более далеким и не заслуживающим внимания, отметил родство по матери. Ну, а князь Михаил похвастался родством по отцу. А не похвастаться он просто не мог — такой уж у него характер, Впрочем, король никогда бы не придал этим пышным подписям никакого значения, если бы не Семен…

Да, князь Семен Бельский, родной брат князя Федора, уже в который раз дерзко встал на его пути.

Его не пригласили подписать посольство — он младший брат, и вот он намекнул фавориту короля, что, дескать, не слишком ли много братьев завелось у его величества и не грозит ли это короне? А фаворит тотчас вспомнил, что однажды, хоть и давно, у литовских вельмож греческой веры уже возникало намерение возвести на престол Литовского княжества какого-нибудь достойного православного князя. Намекали тогда на Семена Олельковича, князя Киевского, старшего брата Михаилами, между прочим, Федор Бельский поддерживал эту идею. В то время ничего из этого не вышло, Семен Олелькович вскоре умер, а вот теперь из мужчин рода Олельковичей остался один Михаил, и смута может возникнуть снова. А ведь Федор Бельский и Михаил Олелькович двоюродные братья и неразлучные друзьям.

Одним словом, с тех пор князья Федор Бельский и Михаил Олелькович больше не подписывали никаких государственных бумаг и потихоньку удалились от двора. Зато Семен Бельский стал вдруг в почете и, видно, скоро будет подписывать такие бумаги. Ему бы еще перейти в латинский закон,[12] и тогда уж он наверняка станет маршалком дворным, воеводой Виленским и мало ли кем еще… Ну что ж, если понадобится, он не остановится и перед сменой веры. Он был таким с детства — ни перед чем не останавливался, если ему это было выгодно…

У князя Ивана Владимировича Бельского и княгини Василисы было восемь детей. Первые сыновья, Иван и Януш, умерли в детстве, а потом стали рождаться дочери. Их родилось четыре, и когда надежда на сына окончательно пропала, появился Федор. Радости отца не было предела. Все было хорошо. Тут бы и остановиться. Но — через три года негаданно родился Семен, на этот раз совсем нежданный сын. И родной дом стал для Федора адом.

Заботы, ласки, любовь — все для Семена. Семен у нас такой, Семен у нас эдакий… Он тощенький, он слабенький. А Семен к десяти годам вымахал здоровенным детиной! Это Федор был тощим и слабеньким, но никто этого не замечал — все смотрели на Семена. Семену разрешалось все. Он рос проказником, забиякой, и никто не сознавал, что складывается у Семена нрав злой, жестокий и коварный. Хотя нет — видел это Иван Андреевич, князь Можайский, близкий друг отца. И не раз говорил об этом старому князю Бельскому. "Да что там! — отмахивался князь. — Он ведь младшенький, когда меня не станет, все перейдет к Федору, все почести, вся слава, а Семену всю жизнь быть вторым, так пусть хоть сейчас побудет первым!" Так своеобразно старый князь понимал справедливость…