Сергей Сартаков - Пробитое пулями знамя

• Название: Пробитое пулями знамя
• Автор: Сергей Сартаков
• Издательство: "Художественная литература"
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1974

---

Весовщик ушел вперед, и Порфирий катил свою тележку не торопясь. Лебедев помахивал пустым чайником с видом праздного пассажира, который рад прицепиться к кому попало, лишь бы поболтать на стоянке поезда. Порфирий ему подыгрывал. И между тем рассказывал, что со времени рубахииских событий и полиция и казаки стали как-то решительнее, злее. Теперь уже не поглядывают, как это было в январе и даже еще летом, а если соберется народ на собрание в цехе или на массовку за городом — разгоняют свирепо и бьют, бьют без пощады. Должно быть, от начальства сверху такой приказ получен, либо просто сами силу в себе почуяли.

Шибко наскакивать будут, Егор Иваныч, пускать нам в ход оружие? Все-таки мало-мало есть чем теперь обороняться.

Лебедев помедлил с ответом. Колесики тележки Порфирия тихо повизгивали.

На все случаи жизни, Порфирий Гаврилович, я тебе один совет дать не могу. Конечно, вооружаемся мы не для того, чтобы любоваться на оружие. Сильно насядут — отпор можно дать. Только с умом, чтобы на этом не потерять своих товарищей. Помнить всегда надо о главном — о восстании. Если мы на мелкие схватки и стычки с полицией растратим силы, припасы и оружие, с чем же мы тогда выйдем в момент восстания?

— Руку-то набить заранее тоже неплохо, — заметил

Порфирий

спорю. Поэтому и говорю: надо всякий раз учитывать обстановку, а о главном никогда не забывать.

Они стали прощаться. Лебедев попросил передать от него привет всем товарищам и отдельно Клавдее и Лизе.

Это обязательно, — заправляя под фуражку выбившиеся волосы, сказал Порфирий. — Ну и доктору тоже отдельный?

В самую первую очередь.

А про невесту свою если он поинтересуется? Ты об ней чего-нибудь знаешь?

Дали третий звонок. Главный кондуктор заливисто заверещал в свой свисток. Лебедев поколебался: что ответить? Нет, он не мог обрушить еще один удар на Мирвольского.

— Скажи, что Анна Макаровна здорова. И побежал к вагонам.

Поезд проходил через Шиверск вечером, но еще засветло, и когда оп тронулся, Лебедев стал у окна. Отсюда хорошо была видна Вознесенская гора и вытянувшаяся в ряд с нею Мольта. Тот путь, которым не так давно ему пришлось идти до разъезда вместе с Мирвольским.

Несколько минут — и поезд пробежал мимо Рубахиной. «Ах, Анюта, Анюта!..»

Потом прогремел по железному мосту через Уду. — Вот и разъезд. Двухминутная стоянка. Лебедев сошел на землю, пропахшую углем и мазутом, и до тех пор, пока не загудел паровоз, стоял и смотрел на реденький, немощный березник посреди луга, близ которого они тогда расстались с Алексеем Антоновичем. И Лебедеву в игре сумеречных теней померещилась среди осыпавшихся березок фигура одиноко стоящего человека.

5

Порфирий высказал Лебедеву верное предположение. Действительно, из губернского управления Киреев получил твердое указание: «…принимать самые энергичные меры к недопущению рабочих сходок, носящих противоправительственный характер, всеми средствами и, способами прекращать забастовки, если таковые будут возникать, а уличные беспорядки пресекать самым решительным образом, силой, в случае надобности не останавливаясь перед применением оружия». В циркуляре управления была ссылка на распоряжение товарища министра внутренних дел Трепова и указывалось, что о всех случаях бездействия полиции и жандармов товарищ министра приказал докладывать лично ему.

Киреев знал Трепова — и знал, что теперь спуску не жди. Особенно зол Трепов стал после покушения на него. Впрочем, так сказать, тут и каждый рассвирепел бы. Но Трепов, кажется, готов перепороть и перестрелять всю Россию. Вообще страшный человек: любит только наказывать, а поощрений от него не жди. Лучшее его поощрение — это не попасть под наказание.

Вот тебе и мечты о возвращении в Петербург! Безупречная служба в такой «дыре», как Шиверск, в течение почти восьми лет. И все может лопнуть, окажись он,

Киреев, виновным в бездействии, не выполни он этих беспощадных распоряжений Трепова. А попробуй выполни их успешно, когда кругом идет такая канитель! И но ослабевает, а усиливается. Приказ начальства, безусловно, дело великое, особенно когда сила стоит за этим приказом. Разумеется, у Трепова есть так называемые силы. Может быть, есть они где-нибудь и в других городах. Видимо, есть, коли даже в губернском управлении так уверенно стали писать циркуляры. Но у него, у_ Киреева, сил — шашек и винтовок — отнюдь не прибавилось, чтобы все «решительно пресекать и не допускать». И в подкреплениях ему отказывают. Как быть?

Значит, надо брать только, так сказать, треповской яростью, злостью…

И.на следующий день, отправляя в Рубахину на расправу казачью полусотню, Киреев уже сам напутствовал есаула Ошарова:

Характер свой прошу проявить полностью. Это может оказаться так называемой пробой.

Потом Киреев собирал нижних чинов и внушал им:

Можешь дать зуботычину — бей. Спрошу не за то, что ударил, а за то, что не ударил, если, так сказать, ударить мог. Случится стрелять — режь, коси под корень. На дело пошел — выпей водки, руки свободнее будут действовать.

А «действовать» жандармам, полиции и казакам приходилось теперь все чаще и чаще.

Но и рабочие научились многому. Митинги в цехах объявлялись внезапно и были очень короткими. Пока шпики успевали добежать до Киреева и пока готовился наряд жандармов — рабочие уже расходились. То же получалось и с загородными массовками. Люди собирались то под «скалой Свободы», то на Уватских полянках, то в Рубахинском логу, и о месте сходки Киреев не всегда мог узнать заранее. А на массовки соваться только с жандармами почти бесполезно. Надо стягивать всю полицию, брать в поддержку казаков. А полицмейстер Сухов и есаул Ошаров всякий раз капризничают, не любят так называемых согласованных действий. Им собственные лавры нужны. Ответственность же за порядок во всей округе лежит на нем одном, на Кирееве. Ошарову что — Трепов не бог его судьбы. А Сухову только карманниками да проститутками заниматься бы.

Так получилось и в этот субботний день, когда Киреев ушел в пристанционную баню. Ему надоело мыться в душевых кабинках и хотелось основательно пропариться березовым веником. Он распорядился никого больше не впускать в баню и только пригласил с собой Маннберга. Тот согласился. Разок в месяц и он любил доставлять себе это удовольствие. Дежурный жандарм заявился в парную как раз в тот момент, когда Киреев, поддав сухого, колючего пару, неистово нахлестывал себя веником по животу, а_Маннберг в шапке и в рукавицах, уже закончив такую экзекуцию, обливался из шайки прохладной водой.

Киреев смачно выругался, но, не вставая и только прикрывшись веником, все же принял устный рапорт от дежурного жандарма. Тот, обливаясь потом в тесной шинели, быстро отбарабанил свой доклад. Все рабочие из депо и мастерских потянулись за город, к Рубахинскому логу. К ним присоединяются обыватели. Замечено много вооруженных рабочих. Идут митинговать. На митинге выступит приезжий агитатор. Кто он и о чем будет говорить — не установлено.

Ну вот, — свирепо сказал Киреев, — мерзавцы, и выбрали же самое время! Я здесь, а у Ошарова сегодня теща именинница.

Он вышел в предбанник и мокрой рукой написал две записки — Сухову и Ошарову: принять немедленные меры к разгону массовки. А чтобы растопить самолюбивое сердце Ошарова и заставить его покинуть на время праздничный стол, Киреев приписал, что командование сводным отрядом жандармов, казаков и полиции он поручает ему, об успешных же действиях его, Ошарова, сообщит не только в жандармское управление, но также и войсковому атаману.

Взобравшись снова на полок и растрясая в пару уже остывший веник, Киреев ворчливо пожаловался Маннбер-гу на трудности своего положения: оберегать спокойствие государства, когда для этого уже никаких сил не хватает.

Ну, а не кажется вам, наконец, Павел Георгиевич, что пора бы России, правительству нашему, подумать о вооруженной помощи со стороны других государств? — проговорил Маняберг.

Мне этого не кажется, потому что я люблю Россию.

А вам не кажется тогда, что если произойдет революция, так и России придет конец?

Киреев что-то пробубнил насчет того, что он не из пугливых.

Нет, Павел Георгиевич, а вы не уклоняйтесь от прямого ответа на прямой вопрос. Конец тогда России или не конец?

Черт! Ну, нельзя же так, в лоб.

Вы не согласны с мыслью о гибели России и потому не согласны с великолепной идеей заранее призвать на помощь иностранные войска?

Киреев легонько, для пробы, потрепал себя веником по спине и снова стал трясти его в пару.

Говорят, французы нам предложили большой заем. Сколько-то сот миллионов. Деньги брать надо. Это я вполне одобряю. Честная помощь иностранцев. В русских руках французские деньги станут тоже, так сказать русскими.