Петр Иванов - Тайна святых

• Название: Тайна святых
• Автор: Петр Иванов
• Издательство: Паломник
• Жанр: Религия
• Год: 1993

Петр Константинович ИвАнов (с ударением на втором слоге) родился 10 февраля 1876 года в Черкассах (по другим данным, в Киеве или в Москве) в семье генерала Константина Петровича Иванова. Дворянский род Ивановых происходит из Ивановской губернии. В 1901 году П.К. Иванов окончил историко-филологический факультет Московского университета. В 1903 году вышла его первая книга "Студенты в Москве", которая затем дважды была переиздана (1907 и 1918). Эта книга была подарена П.К. Ивановым в 1903 году Л.Н. Толстому с дарственной надписью и находится в музее Льва Николаевича в его библиотеке, равно как и вторая книга его же — "Врагам Леонида Андреева", вышедшая в 1904 г. и подаренная автором Софье Андреевне Толстой, также с дарственной надписью и имеющаяся в библиотеке Л.Н. Толстого. В молодости считал себя писателем и атеистом. Также занимался журналистикой. Женившись на дочери промышленника, взял за женой большое приданое. Отличался широкой благотворительностью. Жена и дочь скончались от тифа. В апреле 1923 г. принимал участие в московском епархиальном съезде и был выборщиком от Пречистенского благочиния на Всероссийский поместный собор 1923 г. Около 1923 г. имущество П.К. Иванова было конфисковано, а он сам выслан из Советской России. В эмиграции в Германии, затем около 1925 г. переехал во Францию. Проживал в Париже. Очень нуждался. Давал уроки русского языка, а также торговал вразнос земляникой и фруктами. Писал и читал лекции на религиозные темы. Принимал участие в работе религиозно-философской академии Н. А. Бердяева в Берлине и в Париже. Почти полностью лишился слуха. Принял на себя подвиг помощи больным русским эмигрантам. Посещая все парижские госпитали, узнавал о болящих и не оставлял их до выздоровления или смерти. Скончавшихся вносил в свой синодик и поминал их за службами. О деятельности П.К. Иванова с большим уважением писали митрополит Вениамин (Федченков) и монахиня Силуана (Соболева). Скончался 15 июля 1956 г. во Франции. Похоронен на кладбище г. Сен-Рафаэль на юге Франции.

---

Но вот интересно вспомнить одно духовное событие, происшедшее в первый приезд св. Ионы в Москву при Василии Темном. Когда Василий заверил св. Иону, что он не тронет Новгорода, Иона задумался и вдруг заплакал. Когда с удивлением все стали спрашивать его, почему он скорбит, достигши желаемого, Иона ответил: “Кто в состоянии унизить и смирить вольный город мой, такой сильный и многолюдный? Но междоусобие, раздоры сограждан, неправда, зависть сокрушат всю его силу”. Значит, то, что случилось после с Новгородом, было ею судьбой, которую он сам себе избрал. Семь гор и семь царей приходят, когда время их созрело.

Семь голов зверя в царях обнаружили себе превозношением, как мы изобразили это у Ивана III, семь гор — начальник церкви — себя знаменовали угашением любви, т. е. исчезновением Христовой правды в них.

Борьба внешняя

Новые отношения между князем и иерархом начали создаваться при митрополите Геронтии в княжение Ивана III. Началось дело с размолвки между князем и митрополитом, причина разногласия не имела никакого духовного значения. В 1479 году Ивану III показалось неправильным, что митрополит совершает крестный ход вокруг церкви с запада на восток, тогда как, по его мнению, надо ходить с востока на запад. При любви такое несогласие скоро исчезло бы, как бы его и не было, ибо любовь умеет все по-доброму разрешать. Но здесь дело пошло совершенно иначе. Ни та ни другая сторона не хотела уступить. Раньше, первое слово любви всегда исходило от пастыря русского, теперь митрополит проявил тяжкое упрямство: в виде наказания князю митрополит Терентий уехал в Симонов монастырь, оставив церковь без правителя. Он говорил, что не вернется, пока князь не станет бить ему челом, т. е. ему хотелось унижения противника. Большинство священников и книжных мирян были на стороне Геронтия. И Иван III вынужден был уступить, поехал просить митрополита. Геронтий победил и унизил князя.

Такая победа создает почву для действия духа антихристова. Обе стороны, затаив в себе злое недовольство друг другом, ожидают только случая, чтобы снова и снова проявить вражду. В конце концов победит сторона сильнейшая, согласие будет достигнуто унижением и порабощением стороны более слабой (т. е. имеющей менее материальных средств в подобной борьбе).

Именно так было в России. Завершение борьбы — ее можно назвать соперничеством между царством и священством — произошло через двести лет после ее начала при царе Алексее Михайловиче и патриархе Никоне. Инициатива борьбы всецело принадлежала здесь патриарху: тем глубже был провал властолюбия священства при его поражении. Царь Алексей Михайлович чрезвычайно уважал патриархов; письмо Алексея о смерти патриарха Иосифа свидетельствует как бы даже подобострастие царя перед высшим иерархом; царь Алексей восклицает в священном ужасе: “Подумай, кого мы погребаем!”

В лице Никона Алексею Михайловичу казалось, что он нашел себе друга. Так и было бы, если бы Никон шел по пути правды Христовой, т. е. любви. Но по истине он вступил в печальнейшую борьбу с этой правдой. Никон был настоящий борец, но законнического характера: буквой он заглушал в себе дух. Один момент казалось, что дух торжествует в Никоне: так, будучи архиепископом в Новгороде, он увещевал царя при бунте новгородцев действовать мирно и сам показал себя столь кротким, что дал себя избить и тем умирил граждан. Это необходимо отметить, ибо позднее, будучи патриархом, Никон вступил на иной путь: очевидно, духовные его силы были недостаточны для борьбы с соблазнами могущества власти, которую он возымел, став патриархом. Постепенно Никон становится жестоким к подчиненным ему священнослужителям, подвергал их мучительным заключениям; являвшихся к патриарху священников собственноручно бил посохом (а ведь посох пастыря символизирует любовь христианскую). Никон хотел избыть погрешности церкви, но чисто материальным способом: исправив церковные книги, он требовал рабского подчинения ко всему исправленному, не кротко наставлял противников, а с величайшим насилием. Преклонение Никона перед всем греческим носило характер идолопоклонства. Никон требовал писания икон по старым греческим образцам и, чтобы грознее внушить это, приказал собрать все иного писания иконы в Успенский собор: став на возвышение, брал иконы и изо всех сил бросал их на каменный пол, так что они разбивались; приказывал в старых иконах выкалывать глаза. Чтобы во всем походить на греков, Никон нанял даже греческого повара.

И вот этот духовнонесчастный человек вступил в пререкание с царем из-за принципиального вопроса: чья власть выше — священническая или царская? Патриарх доказывал, что иерархия выше царства, и домогался, чтобы в государственных бумагах его именовали рядом с царем. Никон проявил злое упрямство: так же как Геронтий, бросил правление церковью и удалился в монастырь. Однако теперь патриарх русский был побежден и даже гораздо глубже, чем личное его поражение. Собор 1667 г. поставил на свое разрешение роковой для властолюбивой иерархии вопрос: чья власть выше — священническая или царская? И собор этот решил: царская. По существу постановление бессмысленное, ибо такого вопроса быть не может: церковная иерархия и царская власть — различные роды правления. За это постановление, а также за одобрение казни еретиков собор 1667 г. следует признать разбойничьим. Надо помнить, что эти постановления, не будучи отмененными, и до сих пор имеют полную силу, неправдой своей вопиют к Богу.

Установленное собором главенство царской власти использовал до конца Петр I: учредив синод, он свел церковное управление к одной из отраслей государственного управления. Иерархи стали в положение царских чиновников, и тем принуждаются быть слепыми орудиями самодержавия. Печалование прекратилось в русской церкви. Ибо печалование, хотя и было просьбой о милосердии, но с некоей незримой духовной властью, что всегда чувствовали князья и как бы даже и не имели силы отказывать. Свидетельством чувства царя при печалова-нии может быть одно из тех требований, которые предъявил Иван IV для своего возвращения на царство из Александровской слободы: “чтобы священники своим печалованием не мешали мне казнить врагов”. Печалование в XVIII, XIX и XX веках приравнено было к вмешательству посторонних лиц в царские дела, посягательством на главенство царской власти в церкви. Таким образом, духовное дело священства в правлении царством, как мы созерцали во времена Феодосия Печерского и других святых, теперь было уничтожено. Русские иерархи сделались безгласными для свидетельства Христовой правды перед лицом царя. Но с ними произошло и нечто более страшное: они подпали духу антихристову.

Борьба внутренняя

Самое страшное в русской церкви имеет свою историю. Помимо внешней борьбы царства со священством, внутри церкви происходила борьба между святыми и духом антихристовым. И дух антихристов победил, согласно пророчеству “Откровения св. Иоанна”: “и дано было зверю вести войну со святыми и победить их”.

Начало этой борьбы совпадает с распространением в московском народе домостроевских идей. Тогда и внутри церкви явился проповедник этих идей, т. е. материальности и свирепости. Материальность и корыстолюбие, как мы говорили в предыдущем очерке, стали развиваться у русских священнослужителей во время татарского ига вследствие больших жизненных преимуществ, дарованных ханами русским священникам. Однако никому еще не приходило в голову превозносить материальную зажиточность и богатство, как некую священную необходимость для монашества и иерархии. Учение об этом русской церкви совершенно ясно: оно провозглашается самими деяниями великих святых: Сергия Радонежского, Кирилла Белозерского и др. Эти святые не только не собирали никаких богатств, но запрещали монахам своих монастырей ходить за сбором пожертвований.

Проповедник нового учения в русской церкви Иосиф Волоцкий говорил на соборе 1503 года, где был поднят вопрос об отобрании у монастырей сел с крестьянами: “Если у монастырей сел не будет (т. е. богатства), то как честному (почетному) и благородному (т. е. знатному) человеку постричься; а если не будет доброродных старцев, откуда взять людей на митрополию, в архиепископы, епископы и на другие церковные, властные места? Итак, если не будет честных и благородных старцев, то и вера поколеблется”.

Это целое новое миросозерцание для церкви. Рассмотрим, что оно заключает в себе. По мнению Иосифа, знатные и богатые люди не захотят постригаться в монастырях, если там нет достаточно материальных средств, чтобы им можно было жить так же роскошно, как в миру. А если таких доброродных старцев среди монашества не будет, то нет возможности заместить властные места в церкви. Архиереев не будет, и вера поколеблется.