Петр Иванов - Тайна святых

• Название: Тайна святых
• Автор: Петр Иванов
• Издательство: Паломник
• Жанр: Религия
• Год: 1993

Петр Константинович ИвАнов (с ударением на втором слоге) родился 10 февраля 1876 года в Черкассах (по другим данным, в Киеве или в Москве) в семье генерала Константина Петровича Иванова. Дворянский род Ивановых происходит из Ивановской губернии. В 1901 году П.К. Иванов окончил историко-филологический факультет Московского университета. В 1903 году вышла его первая книга "Студенты в Москве", которая затем дважды была переиздана (1907 и 1918). Эта книга была подарена П.К. Ивановым в 1903 году Л.Н. Толстому с дарственной надписью и находится в музее Льва Николаевича в его библиотеке, равно как и вторая книга его же — "Врагам Леонида Андреева", вышедшая в 1904 г. и подаренная автором Софье Андреевне Толстой, также с дарственной надписью и имеющаяся в библиотеке Л.Н. Толстого. В молодости считал себя писателем и атеистом. Также занимался журналистикой. Женившись на дочери промышленника, взял за женой большое приданое. Отличался широкой благотворительностью. Жена и дочь скончались от тифа. В апреле 1923 г. принимал участие в московском епархиальном съезде и был выборщиком от Пречистенского благочиния на Всероссийский поместный собор 1923 г. Около 1923 г. имущество П.К. Иванова было конфисковано, а он сам выслан из Советской России. В эмиграции в Германии, затем около 1925 г. переехал во Францию. Проживал в Париже. Очень нуждался. Давал уроки русского языка, а также торговал вразнос земляникой и фруктами. Писал и читал лекции на религиозные темы. Принимал участие в работе религиозно-философской академии Н. А. Бердяева в Берлине и в Париже. Почти полностью лишился слуха. Принял на себя подвиг помощи больным русским эмигрантам. Посещая все парижские госпитали, узнавал о болящих и не оставлял их до выздоровления или смерти. Скончавшихся вносил в свой синодик и поминал их за службами. О деятельности П.К. Иванова с большим уважением писали митрополит Вениамин (Федченков) и монахиня Силуана (Соболева). Скончался 15 июля 1956 г. во Франции. Похоронен на кладбище г. Сен-Рафаэль на юге Франции.

---

* См. далее главу “Свидетели верные”.

Не подвиги служителей верных, как угодничество Богу, причина явления духовных в церкви оземлянившейся, а только исключительно помощь Бога всей церкви, через этих людей, являющего Свою силу. Они могут и не иметь никаких особых подвигов аскетических и молитвенных, как не имели их духовные апостольских времен.

Все же дела избранников Божиих, как бы выделяющие их из среды других членов церкви: великая аскеза, молитвенное стояние, столпничество и проч. — это есть служение, им с совершенной ясностью (каждому свое) указанное Духом Святым: полезное или необходимое в то время, в какое они посылаются на служение в церковь.

Итак, формулируем: особые духовные подвиги в церкви Христовой совершают только избранники Божии по указанию от Духа Святого. Основным же положением является то, что никакими подвигами, выделяющимися из общеустановленных церковных, Богу угодить нельзя*. Напротив, можно отойти от Бога, впасть в лжедуховность. Приятие на себя, самочинно (без мановения Духа Святого) трудных подвигов есть отказ от креста в простоте. Крест выпадает на долю, его нельзя даже искать, как и Господь Иисус Христос и апостолы его не искали, а даже молились: “да мимо идет чаша сия”. Но, если крест дан, необходимо принять его в терпении.

* Вообще, понятие угождать не применимо к Богу, угождать можно человеку, а не Богу; Бога необходимо любить и потому слушаться Его.

Говоря о самочинных подвигах, не мешает вспомнить, что появление в церкви самых злых пророчеств (во времена послеапостольские) сопровождалось, именно, проповедью чрезвычайных аскетических трудов, умерщвления плоти, расторжения браков, обязательного раздела имуществ. Все это, конечно, для возбуждения экстатического состояния в народе: иначе, для состояния удобного вселению диавола в человека. Первым епископам второго века пришлось не мало бороться с этими несчастными для церкви течениями в народе.

Однако, впоследствии иерархическая церковь утратила ясное представление о том, что подвижничество не есть угодничество Богу, а только служение, указанное Духом Святым особым избранникам Божиим. Вследствие утраты истинного духовного сознания помрачалось понятие о спасении души.

Приводим для примера выдержку из печатных лекций в духовной академии, готовящей будущих пастырей: “в первые века Христианства путь спасения для христиан был очень прост и ясен. Гонения на христиан были часты. Стоило только жаждущему спасения выйти на площадь и объявить себя христианином, чтобы подвергнуться мукам. Подвиг спасения был очевиден и венец царствия небесного достигался скоро”. (Ф. А. Тернавский “Греко-восточная церковь”, Киев, 1883).

Такого рода мысли о христианском спасении можно принять почти за насмешку над духом христианства. А между тем они очень распространены, почти типичны для современного церковного сознания. Возможны они только при полной утрате понятия о цели христианской жизни (на что и указал Св. Серафим Саровский Мотовилову: “вы ко многим великим духовным особам обращались, и никто не сказал вам, в чем цель христианской жизни”).

Мученичество (как и подвижничество) есть служение особо указанное Духом Святым данному человеку. Так Игнатий Богоносец чувствовал желание быть растерзанным дикими зверями на арене цирка. Но мученичество, как соискание скорого спасения души, отнюдь не есть путь для каждого христианина. Никто из святых периода гонений не искал мученичества, а только принимал, как крест. Например, Св. еп. Киприан удалился в безопасное место и оттуда управлял епархией (в следующее гонение он был казнен). Типична также легенда об ап. Петре: он уходил из Рима, спасаясь от гонений. Но ему было видение Христа с указанием принять крест, и он вернулся в Рим чтобы пострадать. Мученики и мученицы объявлявшие себя христианами, делали это во славу Христа, а не для того, чтобы казнью скорее спасти душу.

Жизнь христианина священна, искать смерти, как венца противоречит духу Божию. Страдания принимаются — крест, — но не самочинно налагаются на себя (языческое умилостивление богов).

Христианство знает только одну драгоценную Христову истину: сердце сострадающее, милующее, любящее (милости хочу, а не жертвы).

Среди страшных всеобщих падений сердца Христовы продолжают гореть никому неведомые и как бы бессильные. И они есть залог всеобщего спасения и восстановления добра. Ибо никогда не хотят спастись одни, а только со всеми вместе (Римл. 9, 3). О спасении всех бесскончаемо вопиют к Богу.

Только эти сердца знаменуют, что церковь христианская на земле не погибла и никогда не погибнет. Напротив, вернется к совершенству.

Как трудно распознаваемы эти лучшие Христовы друзья, сколь незаметны они, рассказывает следующий случай из жизни одного из прославленнейших священников по чину Мельхиседека — Макария великого. Этот святой воскрешал мертвых, мог сорок дней стоять в углу кельи, не вкушая пищи, и еще многое совершал невидимых дивных дел. Но когда однажды помысел превозношения стал смущать его, голос Божий сказал, чтобы он шел в один город, где ему будут показаны люди, степени совершенства которых он еще не достиг.

И кого же встретил там св. Макарий, — двух простых женщин, имеющих мужей. И все, что они сказали ему о себе, — например: “мы никогда не ссорились”, - было так мало, что познать тайну их любви и веры может, конечно, только Господь Иисус Христос.

* * *

Мы говорили о внутреннем состоянии членов церкви, потерявшей способность рождать духовных. Скажем теперь об ее обличии, об устройстве церкви.

Если потеряла способность рождать духовных, то перестала и понимать духовное, сделалась душевно-подобной. “Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает сие безумием, и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно” (I Коринф. 2, 14).

Поэтому следует и самое устройство церкви приспособить к данному внутреннему ее состоянию.

Действительно, если мы внимательно рассмотрим признаки и отличия церкви апостольского периода и церкви послеапостольских времен, мы увидим существеннейшую перемену.

Церковь первого века была исполнена духовности. Если 12 апостолов записывали немногое из того, что слышали от Христа при жизни, то гораздо больше говорили неслыханного — по внушению Духа Святого. Ибо, конечно, рожденные свыше, светясь огнем Духа Святого, они теперь разумели бесконечно большее, чем при жизни учителя; также и все духовные.

Самое сокровенное и, если можно так выразиться, самое интересное они говорили устами к устам. То, что осталось от них записанным было случайно и не полно: писалось вследствие возникавших в общинах недоразумений. Об этом хорошо выразился первый историк Евсевий — муч. Памфил: “Павел не предал письму ничего, кроме весьма кратких посланий, хотя мог говорить о бесчисленных и таинственных предметах”. Тоже следует сказать и о прочих апостолах и всех духовных апостольских времен.

Собрания тогдашней церкви были собеседованием людей, имевших духовные дары (каждый имел), — т. е. говоря на нашем скудном языке, собрания эти были исключительно духовным общением в любви Христовой.

Таинственны были все духовные проявления. Таинственно узнавание духовных людей народом святым.

Следует отметить, как характернейшие черты церкви первоапостольской: незаметность обрядов, отсутствие регламентации, малое пользование писанным. Все шло по вдохновению.

Самое совершение таинств было чрезвычайно простым. “Ехали около воды, и евнух сказал: вот вода; что препятствует мне креститься? Филипп сказал ему: если веруешь от всего сердца, то можно. Он сказал: верую, что Иисус Христос есть Сын Божий, — и сошли оба в воду, Филипп и евнух, и крестил его”. — В начале вечерей любви вкушали трапезу, после трапезы причащались тела и крови Христа. Вероятно, слова Христа: примите, ядите… и проч. огненно, Духом Святым запечатлевались в сердце каждого при совершении Евхаристии.

Все, как бы походя, без приготовлений, без определенных мест, без заранее принятых инструкций. и это не потому, что не успели еще ввести обряды, не успели регламентироваться, не успели обставить достаточно должно и торжественно таинства, а потому что когда церковь горит огнем Духа Святого, все в ней свободно (“где Дух Божий — там свобода”), не вмещается ни в какие рамки регламентации и порядка видимого.

Когда же церковь по немощности не в состоянии выдержать огонь и получает только благодатную помощь, тогда все входит в тесные границы обрядов, распорядка, чинослужения и самые таинства совершаются не в простоте, а включены в строго обдуманный и принятый собором церкви сложный обряд. Церковнослужители совершают храмовые службы, составленные и принятые церковью как бы на все времена. Ничего лишнего, ничего своего; ничего по вдохновению не допускается на этих службах. Считается нарушением церковной дисциплины и грехом против послушания введение чего-нибудь (даже малейшего) необычно установленного и давно принятого.