Алексей Доронин - Сорок дней спустя

• Название: Сорок дней спустя
• Автор: Алексей Доронин
• Жанр: Прочая научная литература

«Люди заслужили свой Черный День. И Черный День настал. За несколько часов человечество распяло само себя, превратив цветущую планету в ледяной ад. Не остановилось только время. И вот со дня, когда взмыли в небо первые крылатые ракеты и взбухли первые ядерные грибы, минуло сорок дней... Раньше считалось, что самое живучее существо на планете ? таракан и только тараканы переживут атомную войну и приспособятся к ядерной зиме. Оказалось, люди не менее живучи. Люди способны выживать в условиях, когда любой таракан давно бы сдох: Когда температура минус сорок. Когда сгорела пятая часть лесов на планете и в атмосфере осталось мало кислорода. Когда запасы продовольствия иссякают, а новое взять неоткуда. Когда уже не во что верить. Однако ты еще жив. Пусть последняя банка тушенки пуста, а патронов осталось только на то, чтоб с гарантией вышибить себе мозги, но твой дух не сломлен. И ты еще поборешься...»

---

Но видели бы вы ее глаза. Как это назвать, кроме печати обреченности, не знаю. Искренней, не выдуманной! В первый раз я заметил ее еще на эскалаторе, она спускалась передо мной. Я не буду тягаться со всякими Блоками и прочими. Она была симпатичной, на этом и остановимся. Все на месте. Я решил, что этого достаточно, чтоб попытать счастья. В конце концов, этот вечер у меня был свободен - после звонка мастеру я узнал, что машины на ходу мне не видать до утра. У меня был кореш в городе, в случае чего нашлось бы где переночевать. Но, глядя на нее, я подумал, что возможен более приятный расклад.

С некоторых пор моим кредо стало: "Попытка не пытка". Я не ждал у моря погоды, и за проявленную инициативу часто получал награду в виде свежего тела. Само собой, бывали проколы. Некоторые отшивали мягко, некоторые не очень. Ну да ладно, я не гордый.

Но она, как выяснилось, относилась к третьему, особому типу.

"Почему грустит такая красивая девушка?" - начал я стандартно.

Она посмотрела на меня так, будто с ней заговорил светофор. Или собака. Или труп. Ничего не ответила.

"У меня тоже бывали трудные времена, - выдал я экспромт. - Не отчаивайся. Все проходит и это пройдет".

Она тихо рассмеялась и произнесла:

"Тоже мне, царь Соломон... Вот и ты проходи".

"Странная" - подумал я, пожимая плечами. Но интереса к ней только прибавилось.

Мы сели. Жалкие десять человек на весь вагон. По экрану в вагоне крутили новости, похожие на фильм-катастрофу, или наоборот. Я смотрел одним глазом; или даже делал вид, что смотрю. Нас разделяло полвагона, но я видел ее хорошо. Она глядела в окно, в темноту тоннеля, явно погруженная в себя.

Но вот мы подошли к кульминационному моменту. Все произошло так неожиданно и буднично. Только что все было спокойно, кто-то клевал носом, кто-то рассматривал потолок, кто-то, как я, думал о своем - и вдруг началось.

Свет погас. Дикий скрежет тормозов. Мы резко остановились, так что у меня клацнули зубы, а кто-то, судя по грохоту, растянулся на полу. Мы ждали долго, нам ничего не говорили. Похоже, они сами там не понимали, что творится и как быть. Вскоре стало душно. У кого-то начали сдавать нервы. Кто-то возмущался, кто-то жаловался плаксивым голосом. Наконец, по громкой связи объявили, что пассажирам надо по одному, не создавая давки, покинуть состав.

Легко сказать, блин. На ощупь! Двери открылись, и мы начали выходить, натыкаясь друг на друга, задевая за поручни и тычась в стены, как слепые. Но все же выбрались.

В тоннеле было ощутимо холоднее. Вскоре к нам подошел и машинист с фонарем.

Нас оказалось человек сорок на весь состав. Сначала мы толпились гурьбой, но машинист худо-бедно выстроил нас в колонну. Мы как пассажиры первого вагона оказались в голове. Всматриваясь в темноту, я увидел где-то впереди огонек пресловутый свет в конце тоннеля. Это, наконец, сработало аварийное освещение на станции .

Туда мы и пошли. Перегон оказался дюже длинным. Тоннель в этом месте прямой как стрела, поэтому огонек оказался почти в паре километров.

Народу оказалось много, и царил полный бардак. Рядом с платформой застыл на обесточенных путях темный поезд. Работники метро выясняли отношения с ментами из станционного пикета, и с двух сторон на них наседал народ. Все орали, матерились. На нас никто не обратил внимания.

"Что это было, вы нам скажете?" - прицепилась к машинисту дамочка бальзаковского возраста, которая достала меня своей болтовней еще в вагоне.

"Конец света, нах", - ответил за него мужик в кепке.

"Ядерная война", - уточнил лысый тип в очках.

"Или просто Звездец", - подвел итог Машинист.

"Нас не достанет? - не очень уверенным голосом спросил у него парень, по виду студент, - Я читал, метро предназначались как убежища".

"Больше лажи читай, - смерил его взглядом пожилой мужик. - Мало ли че там планировалось. Тут не Москва, все станции неглубокого залегания. Да даже в Москве метро это не убежище, а душегубка, мля. От ядерной атаки оно не защитит. А если и защитит, то лучше не надо. Стойте здесь, я разведаю обстановку".

Он собирался подойти к спорящим, но не успел. До нас долетел далекий гул, а пол задрожал под ногами. Мы, с поезда, еще держались кучкой с краю, не смешиваясь с остальными.

Машинист отреагировал мгновенно. "Кто жить хочет - сюда!". Он рванул на себя какой-то люк, прыгнул... и исчез. Остальные в основном стояли столбами. Но мы, человек десять, которые находились ближе всего, кинулись за ним.

По лесенке мы скатились вниз. Вряд ли было глубже, чем два метра. Тут оказался длинный бетонированный желоб, который, видимо, проходил под всей платформой. Коллектор, как сказал потом машинист. В нем было по колено мутной воды, в которой плавал мусор и мерзкого вида пена. И в это дерьмо нам пришлось улечься. Женщины плакали, мужчины матерились. В этой узкой канаве мы набились как шпроты в банке. "Лицом вниз!" - скомандовал этот изувер, подавая пример. - "Вниз, блядь, если жить хотите! Задержите дыхание!"

Все это заняло от силы секунд десять. Мы лежали, не позволяя себе шелохнуться. А потом накатило. Надо мной пронеслась волна раскаленного воздуха, и я вжался в пол еще сильнее, глотая мерзкую воду и царапая лицо. В первый момент боли не было, но потом я насчитал на спине штук пять волдырей.

Вода стала горячей, как в батарее отопления. Теперь я понял, что чувствовали раки, которых мы, с корешами варили на природе. Тряска прекратилась, а грохот все продолжался. Наверху на станции что-то, падало. Даже через толщу воды я слышал раскатистый грохот.

Казалось, это продолжалось вечность. Наконец, я почувствовал, что спина больше не горит. Мы высовывались из воды, глотая раскаленный воздух. До сих пор не понимаю, как мы это выдержали.

Я посчитал людей по головам. Одной не хватало. Я почему-то сразу понял, что ее. Протянул руку и нащупал ее под водой. Наверно, потеряла сознание и наглоталась. Я вытащил ее рывком и прислонил к стенке желоба. Искусственное дыхание не понадобилось - из носа и рта у нее потекла вода, она закашлялась и начала судорожно дышать. К счастью часть воды выкипела, иначе бы мы все могли захлебнуться. Лестница, как и все металлические части, так нагрелась, что на ней можно было жарить мясо, и нам пришлось ждать. Это было невыносимо.

Выбрались мы оттуда грязные как сволочи, но живые. И хоть промокли до нитки, но быстро высохли - жара была как в Сахаре, дышать трудно, гарь щиплет ноздри и ест глаза. Закрыли лицо чем попало, идем-бредем. Пол оказался раскаленным. Кто был в тапочках-вьетнамках или босоножках, запрыгали на одной ножке. Йоги, блин, на угольях. Я был в кроссовках, так те аж оплавились.

"Вот суки, - бормотал под нос Машинист, выжимая фуражку. - Гермозатворы на новых станциях ??? ветки не поставили... Выжгло все метро как нору Бени Ладена. Сэкономили, значит, сволочи... Хотя толку-то - надевай, не надевай, все равно оттрахают..." - тут он надолго замолчал, погруженный в свои мысли.

Я только теперь заметил, что спустились не все бывшие пассажиры. Многие не успели или не поняли, а может, пачкаться не захотели. Я взглянул на одного мужика - помню, он сидел недалеко от меня. Они не обуглились, как я ожидал. Просто обгорели. Один даже был еще жив и слабо шевелился. Хрипел. Наверно легкие сожжены.

Запах жженой резины был невыносимым, напрочь перебивая запах горелого мяса.

Это было не аварийное освещение. Станция горела. Не вся. Чему там гореть, там же только бетон?

"Что встали, болезные? Им уже не поможешь. Пошли бегом, бегом!"

Так моя жизнь перевернулась с ног на голову, и я снова стал тем, кем был 6 лет назад - жалким потерянным одиночкой. Мне оставалось только следовать за всеми в надежде спасти свою жизнь. Тогда я не знал, что все бессмысленно.

*****

Она вспоминала.

Они бежали по тоннелю, а вода догоняла их. На станции ???, которую они оставили пять минут назад, она уже могла плескалась на платформе. К счастью тут был подъем, почти незаметный, градусов пять.

- Линза что ли? - бормотал Машинист себе под нос непонятное. - Нет, многовато для линзы, льет и льет. А! Вот мля! Плотина... плотина накрылась. Ну это всем звездецам звездец, спасайся кто может. Че встали, господа покойнички? Пошли!

Они шли по колено в грязной мутной жиже. Но и она не стояла на месте - как самая настоящая подземная река, она неслась им навстречу, норовя сбить с ног и увлечь за собой.

- Этот перегон длинный, почти два километра, - сказал Машинист, не сбавляя темпа. - Силы рассчитывайте. Упадете, пеняйте на себя. Будете как эти.

Все его поняли. Три минуты назад они прошли мимо нескольких тел, правда, те сначала угорели, а потом утонули. Теперь они покачивалась на черной маслянистой поверхности, и двигались к ним с наступающей водой, словно преследуя их.

Один раз она упала, но тот самый плотный и коротко стриженный мужчина, который пытался подбивать к ней клинья на перроне, помог ей подняться и некоторое время вел под руку. По сути, он спас ей жизнь, ведь остальные даже не остановились. Она была благодарна, но что-то в его прикосновении ей не понравилось.