Елена Яковлева - Считайте это капризом

• Название: Считайте это капризом
• Автор: Елена Яковлева
• Жанр: Детектив

---

- Еще сестра Коромысловой - Полина... - начала Марина.

- И с Полинами тоже, - едва сдерживая раздражение, добавил он. - И вообще хватит мне уже, что я тут с этими чемоданами таскаюсь, будто мне делать нечего. Разберемся мы, разберемся, - повторил он.

Марина ему не поверила, она прекрасно понимала, что все, о чем он мечтает, - это побыстрее от нее отделаться.

***

Однако из "уазика" Марина выбралась с твердым намерением последовать совету Мохова. Не потому, что так же, как и он, предпочитала считать случившееся с Валентиной Коромысловой несчастным случаем на воде, вовсе нет, просто другого выхода у нее не было. Все, Валентина утонула, чемодан она сама оставила у Машки, а та продала ее любимое платье по ее же, Валентининому, совету. Как говорится, решили и постановили. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

И - не исключено - она бы немедленно приступила к выполнению моховского завета - отдыхать, отдыхать и еще раз отдыхать, - если бы... Если бы не произошло нечто непредвиденное. Она увидела директора пансионата "Лазурная даль", понуро входящего в здание милиции. Под мышкой у него был портфель, такой раздутый, будто в него засунули пару арбузов.

- Да это же, это же!.. - удивленно воскликнула Марина.

- Ну что там еще? - немедленно запаниковал Мохов, едва успевший вывалиться из "уазика" с чемоданом наперевес.

Марина, не обращая на него внимания, рысью понеслась за Павлом Николаевичем. В результате чего уже через минуту стала свидетельницей трагикомической сцены, разыгравшейся в дежурной части.

Директор "Лазурной дали", все еще сжимая в дрожащих руках свой распухший портфель, стоял навытяжку перед дежурным по отделению, наскоро перекусывающим бутербродом, и дрожащим же голосом говорил:

- Я пришел сделать заявление...

- Какое еще заявление? - буркнул дежурный, не переставая жевать.

- О растлении несовершеннолетних, - еле слышно прошептал директор, откашлялся и повторил громче:

- Я пришел сделать заявление о растлении несовершеннолетних!

Дежурный застыл со своим недоеденным бутербродом в руке, а Мохов, только что вошедший в вестибюль, немедленно включился в этот идиотский разговор:

- И кто кого растлил?

Директор обернулся на его реплику, увидел Марину и выронил из рук свой раздутый портфель:

- Вы.., вы уже тут?

- Так что там у вас стряслось? - нетерпеливо спросил директора Мохов, шаря по карманам, наверное, в поисках ключа от кабинета.

Директор сделал глубокий вдох, потом выдох, открыл рот, чтобы что-то сказать, и.., стал медленно оседать на пол.

Глава 17

ЖЕРТВА АДЮЛЬТЕРА

Пока дежурный с помощью нашатыря приводил в чувство директора пансионата "Лазурная даль", Марина, преданно глядя в глаза совершенно оторопевшего Мохова, повторяла, словно заклинание:

- Вы только ему не верьте... Не верьте... Он ее не растлевал, потому что она совершеннолетняя, ей уже девятнадцать лет!

Мохов затряс головой, как пес, вылезший из речки:

- Кому девятнадцать лет? Да о чем вообще речь? Вы меня тут с ума сведете!

- Машке девятнадцать лет, Машке! Директор тем временем пришел в себя, и дежурный, заботливо обнимая его, как барышню, за талию, усадил на стул и посоветовался с Моховым:

- Может, ему "Скорую" вызвать? Директор оклемался до такой степени, что стал активно возражать:

- Не надо, не надо "Скорую"... Все пройдет, я только сейчас...

Вытащил из внутреннего кармана пиджака какой-то флакончик, вытряхнул из него на ладонь таблетку и, запрокинув голову и закатив глаза, бросил ее себе в рот. Проглотил, усиленно работая кадыком, и примерно через минуту уже порозовел.

"Сердечник, - решила про себя Марина, - а смотри-ка, туда же, по девкам бегает!" Она присела на стул рядом с ним.

- Пал Николаич, Пал Николаич, вы напрасно переживаете, Машке девятнадцать лет, понимаете, девятнадцать!

- Что? Повторите! - Директор перевел на нее страдальческий взгляд.

Марина с удовольствием выполнила его просьбу:

- Машке девятнадцать лет, а значит, вы ее не растлевали!

Его губы задергались и сложились в отдаленное подобие улыбки:

- Машке - девятнадцать?

- Ну да, она сама мне так сказала.

- Сама сказала? - не поверил директор и поискал взглядом свой портфель, который по-прежнему валялся посреди вестибюля, и вид у этого портфеля был совершенно сиротский.

Мохов посмотрел на дежурного, при этом в глазах его стоял вопрос: ты что-нибудь понимаешь? Дежурный ответил ему соответствующим взглядом. Тогда Мохов приземлился на стул по другую руку от директора пансионата "Лазурная даль" и задушевно поинтересовался:

- Могу я все-таки узнать, что здесь происходит?

- Сейчас я все объясню. - Марина мужественно взвалила тяжелый груз ответственности на себя, правда, перед этим заручилась разрешением директора:

- Можно рассказать?

В знак согласия тот молча опустил веки.

Историю Павла Николаевича, Машки и покойной Валентины Коромысловой Мохов выслушал на удивление бесстрастно, ни разу не перебив Марину. А когда она наконец замолчала, в разговор неожиданно вступил сам "виновник торжества", тоном, достойным древнегреческих трагедий:

- Я пришел, чтобы все рассказать... - И после апокалиптической паузы:

- Я понял, что лучше самому все рассказать, потому.., потому что одна ложь рождает другую... Я и жене все рассказал, и она мне велела: пойди, Паша, от-, кройся, иначе этому не будет конца.

Марине стало жалко несчастного директора, которому пришлось каяться перед женой. Просто же было покойной Кристине-Валентине задурить мозги такому легковерному бедолаге!

Мохов, которому, похоже, надоел директорский монолог, исполненный жертвенного пафоса, уперся ладонями в колени и заявил тоном, не терпящим возражений:

- Короче, так, граждане, ситуация мне ясна. Вас, уважаемый, шантажировали, и мы с этим разберемся непременно.

- А как же?.. - начал было директор, но договорить ему не удалось.

- А наперед, папаша, советую вам быть поосмотрительнее. Таких Машек у нас за сезон знаете сколько бывает! - укоризненно добавил Мохов почти по-дружески. ("Наверное, не меньше, чем утопленников", - подумала Марина.) - Такой сброд съезжается - только держись. Нельзя, нельзя быть таким легковерным. - И поспешил снова обнадежить:

- Разберемся мы с этим, разберемся. А пока отправляйтесь домой, врача вызовите, что ли...

- И.., это все? - опешил директор.

- Все, уважаемый, все. - Мохов вскочил со стула и в очередной раз посмотрел на свои часы. - Я бы и рад, но больше не могу уделить вам ни одной минуты. Начальство ждет, извините.

И он ушел, бормоча себе под нос что-то неразборчивое, оставив Марину и директора в вестибюле, наедине с дежурным, который, успокоившись, с энтузиазмом принялся за свой недоеденный бутерброд.

- И это все? Он не шутит? - снова спросил директор, на этот раз обращаясь исключительно к Марине.

- Все, все, - Марина баюкала его успокаивающими словами, словно малое дитя. - Отправляйтесь домой. Хотите я вас провожу? - Она подобрала с полу толстый портфель, невольно присвистнув. - Что там у вас, кирпичи? Портфель был даже тяжелее рыжего чемодана Валентины Коромысловой.

- Да нет, - устало отмахнулся директор, - там смена белья, две банки консервов... Жена собрала.., на всякий случай...

Бедняга, оказывается, серьезно собрался в кутузку, и в этом, если положить руку на сердце, была и Маринина вина. Как она его напугала! Наверное, не успела она утром ретироваться из его кабинета, как он кинулся к жене - каяться в грехах и посыпать голову пеплом. Впрочем, не без вины, если разобраться. Не заглядывался бы на пышнобедрых Машек, ничего подобного с ним не произошло бы. Хотя, как знать, не исключено, что поход налево и на этот раз сошел бы ему с рук, не вмешайся в эту историю Валентина Коромыслова, предпочитавшая имя Кристина, шантажистка-любительница, а может, и профессионалка. Чем больше Марина узнавала о своей бывшей соседке по номеру, о которой как о покойнице говорить следовало или хорошо, или ничего, но почему-то не получалось, тем тверже становилось ее убеждение: такие сами по себе не тонут, в этом им скорее всего помогают. К сожалению, убеждение, ничем пока не подтвержденное. А главное - не разделяемое теми, кого обстоятельства, сопутствующие гибели Валентины Коромысловой, должны были бы насторожить в первую очередь. Следователем Кочегаровым, например. А также Виктором Васильевичем Моховым, проще - Василичем.

Марина под руку вывела директора "Лазурной дали" из серого здания местной милиции и уже на крыльце, слегка переведя дух, осведомилась:

- Куда вам? На автобус?

- Не стоит беспокоиться, - неожиданно взбодрился этот недавний полутруп и, посмотрев в сторону ближайшей скамейки, возвестил:

- Аня, Аня, меня не посадили!

Со скамейки легко, будто сухой листок, подхваченный ветерком, вспорхнула невысокая брюнетка, такая субтильная, что определить ее возраст, хотя бы даже и приблизительно, не представлялось возможным, и стремительно подалась вперед, чтобы подхватить драгоценную ношу с портфелем, которую Марина с большим удовольствием передала из своих рук в ее.