Мария Митропольская - Цветы Белого ветра

• Название: Цветы Белого ветра
• Автор: Мария Митропольская
• Жанр: Фэнтези

Когда на землях рекоставов и летнесторонцев не осталось ни одного представителя иных рас (ну или почти не осталось), правители этих земель принялись уничтожать тех, кто умел пользоваться магией. Однако ни один человек не вспомнил тогда о равновесии светлых и темных сил. А зря!.. Теперь их трое. Три темных мага, одному из которых предстоит сразиться на стороне добра. И если бы дело заключалось только в сражении!

---

Когда до сложника дошло, что это вовсе не сарай, а своеобразный фамильный склеп, то он принялся тормошить спящую Весту. Опустив глаза, Эсбер с таким же ужасом обнаружил, что на каменном "столе" тоже имеется надпись: "Кудемир сих Кудемиров, основоположник…" — далее возможности прочитать не было из-за распластавшейся по надгробию экс-ведьмы.

С криком "Пресветлый Геон! Я спал на покойнике!" сложник пулей выскочил за дверь.

— На ком, на ком ты спал? — заинтересованно встрепенулась бывшая ведьма.

Она долго обдумывала, что под этой загадочной фразой мог подразумевать ее спутник, пока случайно не прочла одно из имен, которое было высечено на частично покрытой плесенью и мхом, каменной плите.

— Подумаешь! — флегматично изрекла она. — Обыкновенный фамильный полярский склеп. Нашел проблему! Лежбище упырей — вот где была бы настоящая проблема! — Теперь Веста поняла, почему снаружи "дом" выглядел большим, а комната оказалась маленькой.

Утро приветствовало ее тихой, безветренной погодой. Лишь изредка драли горло первые петухи. На горизонте уже обозначилась алая полоса рассвета.

Проблема поисков убежавшего сложника решилась сама собой. Веста обнаружила его под растущей возле дороги березой. Он сидел на корточках и, глядя в одну точку, нервно грыз семечки.

— Предвижу, что ты сейчас скажешь, Вест. Не трать слов. Все чего я хочу — это забыть сонм Кудемиров!

Она понимающе кивнула и, не проронив ни единого слова, отправилась на поиски колодца. Склеп склепом, а лошади хотели пить, да и походные фляги были почти пустые…

Ехать по селу Зазорному в утренние часы все равно, что ехать по безлюдному лесу. Вокруг ни души. Потому что мало кто из селян отваживался покинуть свой дом до третьего крика петухов.

— И-ишь! — словно из ниоткуда заскрипел мерзкий голос.

Едва не вылетевший из седла сложник зажмурился и, как заводной, вновь и вновь, пытался вытащить меч из висящих за спиной ножен. Меч не поддавался — его как будто заклинило. Так что со стороны Эсбер походил на человека, спину которого нещадно кусают голодные вши, а тот ожесточенно чешется ножнами.

Неподалеку от дороги, рядом с красивым резным забором, на лавке сидела самая неразлучная супружеская пара Зазорного, которую Веста безошибочно сочла неопасной.

— Ежели вы за навьями — нет их тутова! — изрек дед, испытующе глядя на пришельцев из-под своих нависших густых бровей.

— Во-во! — подхватила старуха. — Сгинули! Вместе с мельниковым сараем сгинули! Говорила я, что у мельника нечисто!

— Вы, старче, всегда так рано просыпаетесь? — поинтересовалась Веста.

Дед с бабкой как-то досадливо переглянулись и последняя сказала:

— А не спится, милой, сон не идет. Лета уж не те.

— Вест, поехали быстрее! — Сложник оставил все попытки выудить свой меч, и сипло зашептал: — Говорят, с такими связываться себе во вред.

— Погоди ты! — Она заинтересованно разглядывала висящий на бабкиной шее оберег и думала о том, что такой замечательный экземпляр очень хорошо впишется в ряды ее обширной коллекции.

— Бабушка продай оберег! — Бывшая ведьма явно не намеревалась уезжать из села с пустыми руками.

— На кой он тебе, внучек? Гляди какой страшненький да старенький!

— Это ничего. Продай бабушка! Иначе, кто знает, что с вашим селом в ближайшее время станется.

— Угрожаешь, внучек?

— Нет бабушка… Пока нет.

— Твоя взяла, внучек, так и быть — продам! Сейчас токмо с зятька сниму. У него точнехонько такой же!

Веста расплатилась со старухой несколькими серебряными монетами и, окинув оберег нежным взором, осторожно засунула его в свой походный мешок. Когда бывшая ведьма и сложник отъехали от дома с резной калиткой, то бабка, пожевав губами, изрекла:

— Кто здеся только не ездит!

— Ага, мать! Идем скорее мельников забор дегтем мазать.

— Еще им дверку входную подпереть надобно. Чтоб из окон вылезали! — старуха разразилась противным скрипучим смехом.

— И коровьих лепех на крыльцо наложить! — фонтанировал идеями дед. — И трубу печную паклей заткнуть.

Его жена одобрительно закивала головой, и все же позволила себе усомниться:

— Ежели на нас подумают?

— На внуков свалим!

— Разумник ты у меня.

— Ну, дык!

Скоро должны были показаться последние сельские избушки, за которыми простирался широкий рукав реки протекающей возле засыпающего леса, по утрам застланного молочной пеленой тумана.

— Ой! — Веста обернулась. — А вдруг тем старцам что-нибудь известно о юных друзьях Белозора? Как они там, бедолаги?

— Насмешила. У старой кочерги сто лет назад память отшибло!

Дорога резко свернула влево, за фруктовый сад и пред путниками предстали деревянные развалины, некогда служившие сараем зазорскому мельнику.

— Смотри, Эсбер! Избу-то как разнесло!

— Это сарай, — приглядевшись, ответил тот. — И, с чего ты взял, что "разнесло"? Сам рухнул, от старости! Единственная крепкая постройка Зазорного — это мельница.

— И склеп Кудемиров. — Скорее машинально, нежели из мести добавила Веста, а после долго не могла взять в толк, почему ее спутник посерел лицом, став при этом мрачнее осеннего неба.

Глава 11 Двоедушник

Просторная лодка плавно скользила по Горьким Водам. Бывший владелец лодки продал ее за смешную цену, а если бы Сиг и его наемники поторговались еще, то владелец отдал бы ее безвозмездно, лишь бы скорее отвязаться от угрюмых бандитских рож. Торг проходил в точности по придуманному Лагемом плану, то есть торговался Сиг, а наемники стояли рядом и хмуро безмолвствовали, оказывая пагубное психическое давление на торговца. И уже через каких-то полчаса команда бандитов, временно переквалифицированная в команду гребцов, медленно, но верно направляла выторгованную посудину к месту назначения.

Путь к Фандиану был скучен и долог. Предусмотрительный Лагем неустанно напоминал Сигу не спускать бдительного ока с их пленника.

— Да что он сделает? — скептически фыркал Сиг. — Прежней силы-то в нем нет!

Однако на исходе второго часа пути у Северина было изъят обломок тонкого лезвия ножа, которым он пытался подцепить одну из наименее плотно подогнанных друг к другу досок.

— Что я говорил? — вопил медноволосый, — Вздумал утопить нас?

Маг невозмутимым взглядом смотрел на безмятежную водную даль, пожимал плечами и думал, каким же надо быть болваном, чтобы признаться в содеянном злодеянии. Когда ему наскучило изучать довольно однообразный пейзаж, он подсел к сидящим на веслах наемникам и, облокотившись о борт, начал свой монолог:

— Вижу, загрустили вы здесь, господа важные. Позвольте потешить вас, да рассказать всю правду о Горьких Водах.

Наемники перемигивались и скалили зубы, но перебивать Белозора не торопились потому как не были против того, чтобы выслушать мага, а заодно и скоротать медленно тянущиеся минуты. И Северин не разочаровал их.

— В незапамятные времена, жил на землях рекоставных, точнее, среди гор рекоставных, громадный змей по имени Змей, у которого в услужении находился гномий народец. Гномы добывали каменья драгоценные, золотишко мыли и отдавали все Змею, а если их хозяин прознавал, что те отдают не все, а подворовывают, приходилось зажимать нос и жрать дерзких нахалов. В назидание остальным, так сказать. Да, чуть не забыл! Сейчас поясню, почему приходилось зажимать нос. Видите ли, гномы (то ли из-за вредного характера, то ли действительно до умопомрачения боялись) во время экзекуции очень плохо пахли.

Через сотню лет запасы золота и камней не то что бы закончились, но изрядно истощились и решил тогда Змей поискать счастья на других землях. Да только жаль было ему, скользкому, оставлять сокровища свои без надлежащего присмотра и решил он перетащить их туда, где не ступала нога человека и уж, тем более, загребущая гномья ножонка. Месяц змей питался летучими мышами и тучными коровами, так сказать, растил себе крылья — чтобы летать без устали и еще пару дополнительных когтистых лап — чтобы в них побольше золота уместилось, а потом полетел змей на разведку, через леса высокие, через реку быстроходную. Понятное дело, с сокровищами в лапищах — не оставлять же драгоценности таким ненадежным, вечно ноющим, сопливым гномам. Но недооценил Змей слуг своих, которые к тому моменту начали вполне решительно переходить от нытья к делу; не знал он, что зацепились за хвост его два гнома. Я, кстати, забыл упомянуть, что к тому времени змей сильно постарел, потерял былой нюх, потому-то и не почуял дух гномий. А может и почуял, но не придал значения — все же столько лет бок о бок прожили! И подлетел Змей к другой реке, неспокойной да бушующей и подумал о том, что слишком устал для очередного долгого перелета и решил он отдохнуть хорошенько, прежде чем за такое ответственное дело браться. Ну а гномам только этого и надо. Едва захрапел убеленный сединами Змей, те поднатужились, да оторвали ему крылья. А тот — ничего, спит себе, похрапывает. Гномы спалили крылья, мерзко похихикали и в укромное место спрятались. Как только занялась заря, проснулся и наш Змей. Проснулся, потянулся, сгреб сокровища и сразу на разгон, чтобы реку перелететь. Чего ждать-то, правда же? Я упоминал, что с разбега змею взлетать было удобней? Нет? Ну считайте, что уже упомянул. И вот разогнался он, горемычный, подпрыгнул, захотел расправить крылья, смотрит, а вместо крыл только голая чешуя на солнце искрится! От неожиданности такой он разжал лапы и уронил каменья с золотом в реку, но большая часть сокровищ осталась на маленьком клочке суши, впоследствии нареченным Фандиан. А когда упал наш Змей прямо в пучину речную, то река еще больше взволновалась, разбежалась далеко-далеко в разные стороны, сметая все на своем пути, и от яда змеиного стала горькой.