Мария Митропольская - Цветы Белого ветра

• Название: Цветы Белого ветра
• Автор: Мария Митропольская
• Жанр: Фэнтези

Когда на землях рекоставов и летнесторонцев не осталось ни одного представителя иных рас (ну или почти не осталось), правители этих земель принялись уничтожать тех, кто умел пользоваться магией. Однако ни один человек не вспомнил тогда о равновесии светлых и темных сил. А зря!.. Теперь их трое. Три темных мага, одному из которых предстоит сразиться на стороне добра. И если бы дело заключалось только в сражении!

---

Через пару минут, юные наемники уже направлялись в сторону базара, чтобы попытать счастья и сбыть с рук меч Растрепая и плащ Тальки. Ястребинка осталась на привале, ей тоже нашлось дело: стеречь лошадей.

Именно на базаре смрад протухшей рыбы достигал своего апогея, еще здесь легко было угадать, кто из великого множества посетителей базара является приезжим, а кто местным. Первые морщились, вытирали слезящиеся глаза и мужественно дышали через нос, вторые же чувствовали себя словно рыба в воде, потому что давно освоили иной способ дыхания — через рот. Очутившись на базаре, молодые наемники не рискнули углубляться в лабиринты рядов и проследовали ту в сторону, где основными предметами продажи являлись либо деревянные поделки, глиняные горшки, кружки и прочая утварь, либо пресловутая рыба. Таль и Растрепай ходили по рядам и предлагали купить их скромные пожитки, однако, несговорчивые торговцы ни в какую не желали расставаться с кровными монетами и поэтому просто-напросто предлагали обменять товар на товар, но наемников совершенно не устраивали ни глиняные горшки, ни полмешка муки, ни связки вяленой рыбы. Им были нужны деньги.

Ближе к середине крайнего ряда им посчастливилось набрести на горбатого торговца. Горбун откровенно скучал посреди шумной суеты: он поглаживал свою густую черную бороду, часто зевал и вообще вел себя так, словно торговля его совершенно не касается. На прилавке — старой обшарпанной доске — лежал товар, который отнюдь не являлся продолжением хозяйственно-продовольственной темы.

— Дядь, ты вот здесь один кинжалами торгуешь, а остальные едой и горшками. Почему так? — полюбопытствовал остановившийся возле прилавка горбуна Растрепай.

— Да потому! — не глядя на юных наемников, раздраженно изрек тот.

Он не собирался опускаться до праздных разговоров с какими-то мальчишками.

— Что он сказал? — не понял Таль.

— Сказал, что умалишенный.

— А! — вздохнул сын поляра. — Слушай, уважаемый, меч купить не желаешь? — он вдруг подумал о том, что странного торговца может заинтересовать их товар. — Всего тридцать серебряных монет.

Чернобородый поднял глаза, и осторожно взяв предлагаемый меч толстыми коротенькими пальцами, придирчиво осмотрел его.

Под личиной "уважаемого" скрывался местный хапуга и аферист, снискавший дурную славу тем, что подсовывал людям некачественный товар. Именно по этой причине знающие люди обходили его лавку стороной, а другие торговцы гнали взашей из оружейных рядов.

— За это, — горбун брезгливо сморщился, — ты мне сам приплатить должен!

Не проронив ни слова Талька забрал меч обратно и поманив за собой Растрепая, побрел дальше. У них не было времени на пререкания и ссоры с нахальным горбуном.

— Стой! — за спиной раздался голос чернобородого. — Вернись, малый! За твой второй меч я бы раскошелился!

Наемники остановились и недоуменно переглянулись: ножны Тальки выглядели более чем невзрачно, а в торчащей из ножен рукояти меча не было ничего примечательного. Так что сделанный на совесть меч смог бы распознать только опытный оружейник или кузнец. Конечно, торговец не относился ни к первым и ни ко вторым, просто его острый глаз всегда безошибочно определял выгодный товар. И действительно, меч Ледяна, выигранный у Северина в каком-то давнем споре, являлся предметом зависти почти всех знакомых поляра. Во-первых, это был идеально сбалансированный меч, во-вторых, в его навершие была вкована руна, которая сохраняла лезвие клинка в самом наилучшем состоянии, впрочем, такая руна встречалась довольно часто. Так же у меча была особенность предрекать грядущую непогоду, в подобные моменты острие клинка приобретало синий оттенок, вдобавок, оно начинало переливаться серебристо-голубым светом, если где-то поблизости находился какой-либо ручеек или водоем. В походах такой меч являлся весьма и весьма полезной вещью.

Поначалу чернобородый скупился, предлагая слишком маленькую цену, а в вскоре и вовсе устроил "истерику". Торговец дергал себя за бороду, заламывал руки, кричал, что он "бедный человек", который всю жизнь торгует себе в убыток, и, указывая пальцем на горб, называл его "карой за излишнюю доброту".

Наемники удивленно переглядывались, время от времени сочувствовали страдальцу, но при всем при этом продолжали упрямо настаивать на своей цене.

— Ладно, душегубы! — сдался чернобородый и отер рукавом покрывшееся испариной, раскрасневшееся от недавней "истерики" лицо.

— Вот вам все, что у меня есть! — он протянул им затянутый тесемкой мешочек. — Берите! Можете не считать! Здесь ровно сто монет серебром.

После сделки Талька еще долго стоял возле прилавка и пересчитывал монеты, под пристальным взглядом горбуна, который очень надеялся, что юнцы едва ли сумеют сосчитать до двадцати. Монет оказалось ровно тридцать.

— Еще пара таких кошелей и меч твой, уважаемый! — сердито нахмурился сын поляра. Даже за сто монет ему было тяжело расставаться с отцовской собственностью. А еще он подумал о том, что отныне ему лучше не появляться в родных краях без меча родителя.

Из уст бородача выскользнуло несколько ругательств, и он, видя, что юнцы не так просты, как кажется, полез за пазуху кафтана. На самом деле горбом являлась туго набитая холщовыми мешочками с монетами, кожаная сумка. Впрочем, наемники так и не успели понять того, что горб был фальшивым, потому что через миг в пухлых и ловких руках торговца появились еще два кошеля.

После этой "доплаты" источающий подозрения Талька несколько раз пересчитал количество всех монет, а Трепа перепробовал их на зуб. В итоге оба наемника остались довольны: и не фальшивка и количество монет совпадало с желаемым. Торгаш тем временем придирчиво осмотрел меч и, поняв, что со своей стороны в накладе не остался, с издевкой сообщил наемникам, что если те вдруг захотят вернуть проданное орудие, то им придется заплатить вдвое больше.

Таль тяжело вздохнул, понимая, что батюшкин меч утерян навсегда и то, что никогда больше ладонь его не ощутит удобную, отполированную до блеска и в то же время совершенно не скользкую, черную рукоять. Но другого выхода он не видел — нужно было на что-то существовать: купить еду, нанять лодку. И ко всему прочему не мешало бы определить лошадей в мало-мальски приличную конюшню.

"Все правильно! — повторял про себя сын поляра. — Я поступил правильно! Господин Северин спас Трепу тогда, в избе лесника. Срастил мне ногу. Все верно! Проданный меч — это знак моей благодарности".

Безмерно уставший Талька брел вдоль бесконечного, на первый взгляд, берега, оставляя за собой ровную цепочку, отпечатанных на рыхлом и мокром песке следов. Юный наемник любил проявлять чудеса отваги и решительности, особенно в те моменты, когда остальные теряли последнюю надежду. Именно так получилось и на этот раз: его друзья предложили оставить все дела до наступления следующего утра. На принятие подобного решения их подтолкнули бесконечные насмешки рыбаков, к которым они обращались с просьбой нанять лодку. Поэтому вскоре упрямый Таль продолжил поиски более сговорчивого рыбака в одиночку. Время от времени он останавливался и утирал рукавом взмокший лоб. Под подошвами сапог Тальки хрустели крошечные ракушки, и высохшие кости когда-то выброшенных на берег мелких рыбешек. В своих невеселых размышлениях сын поляра вновь и вновь возвращался к украденному кошелю и укорял себя за рассеянность. Новый приступ подобной самокритики возник из-за того, что количества вырученных за меч монет хватило бы только на какое-нибудь самое утлое суденышко, может быть даже не слишком подходящее для достаточно долгих путешествий, а может быть даже дырявое. По крайней мере, так ему сказал встретившийся по пути высокий детина — рыбак в четвертом поколении, на котором из одежды были только завернутые до колен сероватые штаны. В одной руке у парня находилась самодельная удочка, а в другой пустое ведро. Детина не стал вести долгих разговоров и вскоре он пошел своей дорогой, а Талька своей. Примерно через сто шагов сын поляра набрел на суетящихся возле берега рыбаков: кто-то из них вернулся с крупным уловом в сетях, а кто-то вообще ни с чем. Чем дальше заходил Таль, тем меньше рыбацких лодок и расположенных вдоль берега обжитых лачуг попадалось на его пути.

"Да, господин Вест предупреждал, что найти лодку будет не легче, чем нанять ее… Теперь становится ясно, на что намекал господин Вест. На то, чтобы украсть ее!.. А вот батя не одобрил бы!.. Он, небось, и так злиться за то, что я убежал, взял без спросу меч… Правда, он еще не знает, что я его продал!.. Ну дела!" — Юному наемнику стало не по себе, когда он представил разъяренное лицо Ледяна, его гневную отповедь, а так же щедрые подзатыльники родителя.

Задумавшись о своей тяжелой доле, Таль не обратил внимания на то, что уходит все дальше от берега. И все бы ничего, если бы его нога не запуталась в одной из сохнущих на солнце, многочисленных сетей. Он предпринял попытку освободиться, но от этого запутался еще больше и, в итоге, упал на другие сети, которые служили неким подобием загона для кур. Птицы, оглашая округу истошными воплями, забились в наброшенных сверху сетях. Из окруженной щербатым частоколом лачуги, выбежали трое мужчин, которые со всех ног направились к незадачливому пленнику.