Антон Леонтьев - Код одиночества

• Название: Код одиночества
• Автор: Антон Леонтьев
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-29840-2

Алексей Спасович всю свою жизнь посвятил одной цели – мести врагу. Беспринципный нувориш Афанасий Беспалов, пользуясь рассеянностью профессора, отца Алексея, завладел его изобретением и стал самым богатым человеком в России начала XX века. Семья Спасовичей оказалась разорена и погублена, и молодой человек поклялся – Беспалов рано или поздно поплатится за это.

Мог ли Алексей предполагать, какой сюрприз преподнесет жизнь: дочь заклятого врага влюбится в него и даже станет его женой. Планы Спасовича немного изменились, теперь он решил отомстить Беспаловым по-другому…

Так соединились судьбы двух семей, положив начало веку одиночества. Его тщетно пытались преодолеть и Алексей, и его жена Татьяна, ведь там, где ненависть сильнее любви, нет места счастью.

Смогут ли их дети и внуки, не подозревающие о том, что случилось в далеком прошлом, избежать семейного проклятия – одиночества?..

---

Но Червяков ей не поверил. На прощание он потрепал Алексея по плечу (что было знаком высочайшего расположения и даже симпатии!) и заверил его:

– Более вам не придется ни о чем беспокоиться, я лично позабочусь об этом! А вам, сударыня, должно быть очень стыдно за свое несносное поведение, – отчеканил он, окидывая Глафиру Аристарховну презрительным взглядом. – Никогда бы не подумал, что кто-либо может держать своего племянника в чулане, как Козетту, и использовать в качестве домашнего раба, как Золушку! Мы еще непременно увидимся!

Глава 5

Едва за гостем захлопнулась входная дверь, тетка Глафира закатила Алешке знатную оплеуху и крикнула:

– Что ты наделал, маленький мерзавец! Натравил на нас учителя! Ну, теперь тебе придется долго расплачиваться!

Тетка схватила ремень и избивала племянника до тех пор, пока он не потерял сознание. Затем она оттащила его в холодный погреб и, заперев там, заявила:

– Посиди здесь недельку-другую и подумай о своем поведении, неблагодарный!

Глафира Аристарховна непременно привела бы угрозу в исполнение, однако на следующий день в доме появилась делегация из нескольких важных господ, среди которых были директор гимназии Юрий Мстиславович Арбенин, представитель департамента юстиции, знатная дама из благотворительной организации, высокий полицейский чин и, конечно же, вездесущий Максим Петрович Червяков. Именно он накануне вечером навестил своего патрона и в подробностях доложил об удивительном открытии, сделанном им в доме мещанки Сысковяк.

Юрий Мстиславович тотчас проникся симпатией к незнакомому подростку, страдающему под игом властной и жадной тетки и обладающему к тому же незаурядными математическими способностями. Сам господин Арбенин был в начале своей педагогической карьеры идеалистом, затем превратился в реалиста, а под конец сделался пессимистом, однако в глубине его директорской души теплилась надежда на то, что не все так безнадежно в российской системе образования. Юрий Мстиславович еще никогда не видел Максима Петровича Червякова в столь возбужденном состоянии. Преподавателем алгебры и геометрии тот был великолепным, однако обладал мерзким, занудным характером и был напрочь лишен чувства юмора. И когда этот самый Максим Петрович поведал, не скупясь на прилагательные в превосходной степени, о сыне профессора Спасовича, директор решил немедленно действовать. Он шапочно знал профессора, читал в газетах о его самоубийстве, слышал и о трагедии, разыгравшейся в семье ученого, доносились до него и слухи о том, что профессор перешел дорогу самому Афанасию Беспалову и пытался обхитрить его, за что и поплатился.

– Сударыня, мы хотим видеть вашего племянника Алексея, – заявил Арбенин без церемоний.

Глафира Аристарховна оробела – перед ней стоял статный седой господин с остроконечной бородкой, в очках с золотой оправой, облаченный в вицмундир и сопровождаемый несколькими не менее солидными господами и одной чрезвычайно элегантно одетой дамой, явно из высшего общества. Будь неожиданные визитеры не столь важные птицы, тетка Глафира непременно подняла бы скандал, но не пререкаться же с представителями государственной власти, причем такими могущественными (перечисление в должности пришедших с директором гимназии произвело на женщину впечатление). Поэтому она избрала иную тактику – лебезя и заискивая, как Лиса Патрикеевна, мадам Сысковяк попросила гостей пройти в гостиную и предложила им прохладительные напитки.

– Сударыня, мы пожаловали к вам не со светским визитом, – строго оборвал ее Арбенин, – а исключительно для того, чтобы иметь беседу о вашем племяннике. Для начала мы желаем видеть его. Причем немедленно!

Глафира принялась лихорадочно соображать – мальчишка, хорошенько ею поколоченный, лежал в погребе, и показывать его в таком виде важным посетителям было решительно невозможно.

– Он заболел, – соврала тетка Глафира, – у него... у него краснуха! Доктор велел его не тревожить. Вот и положили племянника на чердаке, подальше от всех, чтобы не заразил моих ребятишек.

– Странно, – процедил Червь, – я общался с вашим племянником чуть более двенадцати часов назад, и он не произвел на меня впечатления человека болящего.

– Внезапно все приключилось, сразу после вашего ухода, господин советник, – уверила тетка Глафира, прикидываясь дурочкой. Она давно усвоила: со слабыми надо вести себя по-хамски, с сильными же строить из себя недалекую особу.

– Если у мальчика краснуха, то ему требуется квалифицированная медицинская помощь, – вступила в разговор дама из высшего общества, вдова известного генерала, героя Шипки. – Мне не раз приходилось выхаживать больных детей. Я хочу осмотреть мальчика и проконсультироваться с медиком.

Мадам Сысковяк пыталась уверить, что это совершенно излишне, однако гости не желали уходить, не повидав Алексея. Наконец, сдавшись, Глафира протянула Арбенину большой металлический ключ и сказала:

– В погребе он!

– В погребе? – изумился Юрий Мстиславович. – Но вы же утверждали, что мальчик находится на чердаке, сударыня!

Еще больший сюрприз ожидал посетителей в означенном погребе: именно там они и обнаружили Алешу, чье тело и лицо были покрыты синяками, кровоподтеками и глубокими порезами, правый глаз заплыл, нос, судя по всему, был сломан. Ребенок лежал на холодном каменном полу и находился в беспамятстве.

– Да что это такое, сударыня? – вскрикнул шокированный представитель департамента образования. – Что приключилось с несчастным?

– Я ведь сказала, краснуха у него, – грубо бросила тетка Глафира, понимая, что у нее только одна возможность – придерживаться своей версии до конца. – Жар был всю ночь, мальчишка пошел в погреб за молоком, свалился с лестницы, разбился...

Полицейский чин категорично заявил:

– Увечья возникли вовсе не от падения с лестницы, говорю с полной уверенностью! Мальчика кто-то жестоко избил. И даже если ваша версия, сударыня, правдива, то отчего вы оставили его лежать на холодном полу? Это же может иметь непредсказуемые последствия!

Директор Арбенин подхватил Алексея на руки и вынес из погреба. Генеральская вдова, пощупав лоб мальчика, воскликнула:

– У него в самом деле жар, однако вовсе не от краснухи! Наверняка у подростка серьезные травмы, скорее всего, сотрясение мозга, а также, не исключено, повреждения внутренних органов. И не буду удивлена, если у мальчика окажется еще воспаление легких!

Юрий Мстиславович уложил мальчика в бричку, стоявшую перед домом Глафиры Сысковяк.

– С вами, сударыня, мы еще разберемся, – пригрозил он и велел кучеру немедленно ехать в Крестовоздвиженскую больницу.

Там директор гимназии передал Алешу в руки профессора медицины, своего старинного приятеля. Тот после осмотра маленького пациента не стал скрывать от Арбенина, что ситуация критическая: да, мальчик был жестоко избит, а кроме того, после ночи, проведенной на холодном полу, у него двусторонняя пневмония, которая может закончиться летальным исходом. Профессор заверил, что сделает все, что в его силах, однако напоследок сказал Юрию Мстиславовичу:

– Собственно, остается только одно – молиться.

Юрий Мстиславович Арбенин не был верующим человеком, хотя, являясь уже более десяти лет директором гимназии, не мог позволить себе открыто исповедовать атеизм. В справедливости небесных сил он разуверился около двадцати лет назад, когда его любимая дочь Ирина, катаясь на лошади, упала и сломала позвоночник. Девочке тогда было двенадцать лет, и врачи вынесли неутешительный вердикт: она до конца жизни останется парализованной. Арбенин и его супруга, Елена Викентьевна, самоотверженно ухаживали за Ириной в течение последующих шести лет, однако ни лучшие доктора, ни поездки за границу на курорты, ни новомодная терапия не смогли помочь девушке. В день девятнадцатилетия Ирина покончила с собой – долгое время она тайком собирала болеутоляющие таблетки и, накопив их в изрядном количестве, выпила разом.

Юрий Мстиславович и его супруга были безутешны. Задействовав своего друга, профессора медицины, Арбенин сделал так, что в официальных бумагах фигурировала кончина от закупорки сердечной аорты, а не как следствие наложения на себя рук. С тех пор Юрий Мстиславович окончательно разуверился в Боге, считая его выдумкой и блажью, однако дни после доставки Алексея в больницу он отчаянно и горячо молился, к своему удивлению чувствуя небывалое облегчение в душе.

Так и осталось тайной, что же оказало воздействие – то ли радикальный способ лечения, выбранный профессором, другом Арбенина, то ли молодой организм Алексея самостоятельно справился с болезнью, то ли Бог, в которого Юрий Мстиславович потерял веру, услышал его молитвы, но кризис миновал. Подросток медленно пошел на поправку.

Тем временем Юрий Мстиславович, посоветовавшись с Еленой Викентьевной, принял кардинальное решение: после смерти Ирины они решили не заводить более других детей, ни собственных, ни беря на воспитание, однако случай с Алексеем заставил директора и его супругу передумать. Елена Викентьевна, узнав трагическую историю семьи Алексея и побывав у постели мальчика, нашла, что они с мужем не имеют права бросить несчастного ребенка на произвол судьбы. Поэтому, задействовав свои многочисленные связи, Юрий Мстиславович добился того, чтобы ему было выдано разрешение стать опекуном Алексея.