Марина Серова - Мост исполнения желаний

• Название: Мост исполнения желаний
• Автор: Марина Серова
• Жанр: Детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-43888-4

Однажды ночью Полина Казакова, известная в городе как Мисс Робин Гуд, встречает женщину с маленьким ребенком. Аня Игнатьева собирается покончить с собой, бросившись с моста. Выслушав ее рассказ, Полина понимает, откуда появилось такое желание: погиб любимый муж, потеряна престижная работа, на руках осталась маленькая дочь. Хуже всего то, что виновницей всех несчастий является сводная сестра Ани, ненавидевшая ее с детства. Полина в ужасе от поведанной истории. Но, отставив в сторону эмоции, разрабатывает план, как не только отомстить циничной негодяйке, но и помочь Ане снова обрести душевный покой и счастье!..

---

Похоже, Алинкина поговорка пришлась к месту.

– Так все дело в этом?

– Нет, все дело в Таньке. Моя мама ее пригрела, а она... В общем, вас это не касается.

– Вероятно, так и есть.

Я не уговаривала женщину продолжать свой рассказ, не напоминала ей о том, что, сказав «а», надо говорить «б». Она и сама знала это не хуже меня. Помолчав несколько минут, моя пассажирка продолжила:

– Понимаешь, я должна была ее наказать. Ради моего мужа. Но в итоге снова пострадала. Я хочу к Андрюше. Нам с ним так хорошо было. Я уже никого не смогу полюбить, никого.

– Я тебя понимаю, тех, кто ушел из жизни, любить проще. Они уже не раскидывают свои шмотки по квартире, не сбрасывают пепел на новый ламинат, когда курят, не проматывают деньги на выпивку, более того, они не изменяют. Этого никак не скажешь о живых.

– Мой Андрюша и при жизни ничего такого, о чем ты говорила, не делал. Он был идеальным, другого такого нет. А если так, тогда зачем жить?

Ответ напрашивался сам собой, и я его озвучила:

– Ради дочери.

– Нет, этот мир слишком жесток для нее. Я не хочу, чтобы она выросла и страдала так же, как я, от его несправедливости. Она – ангел, а ангелы должны жить на небесах. Сонечка бы ничего не почувствовала, она умерла бы во сне. Я дала ей большую дозу снотворного. Мы снова оказались бы вместе, Андрюша, я и Сонечка.

– Думаешь, вам открылись бы эдемские врата? Соня, возможно, и попала бы в рай. А вот ты – определенно нет.

– Почему ты так говоришь? Ты же меня совсем не знаешь! Я никогда и никому ничего плохого не делала. А сколько я страдала!

– То есть ты считаешь себя святой? А ведь ты едва не совершила убийство собственной дочери. Самоубийство – это тоже грех. Я где-то читала, что души самоубийц становятся неприкаянными, они не могут вознестись на небеса.

– Значит, Андрюшина душа неприкаянная? И моя стала бы такою же? Это многое меняет, – незнакомка вдруг осознала всю нереальность своих ожиданий. Мне показалось, что иллюзия, испарившись, причинила ей душевную боль. – Выходит, я могла бы расстаться с Сонечкой навсегда?

– Я не большой специалист в этом вопросе. Тебе лучше сходить в церковь и поговорить с батюшкой, – сказала я и зарулила на парковку около круглосуточного супермаркета. На витрине была нарисована огромная бутылка кока-колы. Терпеть жажду было больше невыносимо. – Я сейчас схожу в магазин. Тебе что-нибудь купить?

Женщина молчала. Я даже засомневалась, слышит ли она меня. Пришлось повторить свой вопрос.

– Нет, – ответила она.

– А если подумать?

– Пожалуй, я бы что-нибудь выпила.

– Тогда оставайтесь здесь. – Я оглянулась на Соню. – А я пойду что-нибудь куплю.

Я догадывалась, что незнакомка может взять свою дочь и уйти. Это был бы ее сознательный выбор. Я вдруг поняла, что мне с ней больше не о чем разговаривать. Ей нужна была либо помощь психиатра, либо исповедь священнику. А я по профессии юрист.

На мое удивление, спасенная мною женщина осталась и даже не стала отказываться от булочки с марципаном, которую я ей предложила. На нее напал такой жор, что мне пришлось отдать ей свою порцию провизии. Себе я оставила только банку энергетического напитка. Откровенно говоря, мои глаза уже стали слипаться. Все-таки шел уже третий час ночи. Еще чуть-чуть – и забрезжит утро.

– Тебя как зовут? – запоздало поинтересовалась я.

– Аня. А тебя?

– Полина. Ну вот и познакомились. Аня, а расскажи-ка мне все с самого начала.

– С несчастного случая, после которого Андрюша стал инвалидом, или с моего увольнения?

Я попыталась взвесить значимость этих событий, но не смогла.

– А что было раньше?

Анна задумалась, потом выдала:

– Раньше было то, что моя мама вышла замуж за вдовца с маленькой дочкой на руках. Вот такой, как моя Сонечка. Потом родилась я.

– Аня, а это не слишком рано? Может, все-таки начать с твоего замужества?

– Даже не знаю, тут все так взаимосвязано.

– Ладно, если ты считаешь, что отправная точка – это замужество твоей матери, то начинай с него.

– Пожалуй, надо начинать с моего рождения, – определилась Анна, но дальше этого не пошла. Снова замкнулась.

Я стала мягко подталкивать ее к откровению:

– Аня, а сколько тебе лет?

– Двадцать три, – ответила она.

Честно говоря, я думала, что ей уже тридцатник. В свете уличных фонарей она выглядела намного старше и казалась очень измотанной. Впрочем, женщины, глаза которых светятся от счастья, не собираются бросаться с моста, да еще и со своими детьми. Что-то, а скорее всего, кто-то довел ее до такого безрассудства. Кажется, это была сводная сестра Таня. Все-таки я правильно сделала, что не проехала мимо. Похоже, мне предстоит новая работа...

* * *

С некоторых пор я помогаю людям, которые стали жертвами преступлений, оставшихся по тем или иным причинам безнаказанными. И дело даже не в том, что я юрист по образованию. Причина того, что я решила занять такую узкую нишу в деле восстановления справедливости, кроется в событиях четырнадцатилетней давности. Тогда мои родители погибли по вине пьяного водителя. А этим водителем был Владимир Дмитриевич Синдяков, прокурор города. Ему не только все сошло с рук, он еще и очернил моего папу, свалив на него всю вину в том дорожно-транспортном происшествии. Результаты экспертиз были нагло сфальсифицированы. Оказалось вдруг, что в момент аварии пьяным был мой папа, а не прокурор. Такие вот случаются иногда метаморфозы!

Я не держала долго зла на патологоанатома, сделавшего заключение о том, что в крови Андрея Аристарховича Казакова обнаружен алкоголь в больших дозах. На наших доблестных гаишников, исказивших схему ДТП, тоже. С годами я поняла, что у них, скорее всего, не было выбора. Им приказали, и они написали то, что отвечало интересам прокурора города. В противном случае эти люди могли бы лишиться работы.

Бабушек из нашего двора, ставших невольными свидетелями той аварии и подписавших заведомо ложные протоколы, я перестала осуждать, когда узнала, что их просто-напросто запугали. Семеновне грозились тем, что посадят ее внука, отличника музучилища, за распространение наркотиков. Никитичну уличили в том, что она незаконно держит квартирантов, хотя этими квартирантами были ее многочисленные родственники из деревни. Петровне припомнили самогоноварение, на котором она попалась несколько лет назад. В общем, к каждой из свидетельниц участковый нашел свой подход. Но даже если бы эти старушки пошли наперекор представителям власти, это все равно не вернуло бы мне маму и папу.

Виноват в их смерти был только один человек – Синдяков. Это не вызывало у меня никаких сомнений, потому что я, будучи четырнадцатилетней девчонкой, своими собственными глазами видела, как все произошло. И лучше всех знала, что папа не выпил в тот день ни глотка. Он вообще пил спиртное очень редко, исключительно по праздникам. А вот когда прокурор вылез из своего авто, то сразу стало ясно, что он нетрезв. Все признаки его алкогольного опьянения были налицо. Было бы удивительно, если бы, находясь за рулем, этот человек не создал ни одной аварийной ситуации. Он ее создал, да еще и с самыми тяжкими последствиями.

В силу своей профессии Синдяков должен был блюсти закон, но выходило, что нарушал его направо и налево. Два человека по его вине погибли, а он еще умудрился извлечь из этого выгоду, заставив моего деда выплачивать ему моральный и материальный ущерб за испорченный автомобиль. Ариша был вынужден продать нашу городскую квартиру, и мы переехали с ним в коттеджный поселок.

Я не могла смириться с тем, что Синдяков живет и здравствует, а моих родителей больше нет. Это было неправильно, несправедливо. Он однозначно должен был быть наказан. Однажды решив это для себя, я привела свой приговор в исполнение. Через четырнадцать лет после того преступления благодаря моим стараниям мир Синдякова сузился до одной комнатки в доме престарелых, по которой он стал передвигаться в инвалидном кресле. По прошествии нескольких месяцев я посетила его там. Синдяков еще не превратился в призрак, но уж не был человеком: отвисшая челюсть, дрожащие веки, судорожное дыхание.

Как же мне удалось все это организовать? Теперь мне кажется, что легко, а тогда я сильно рисковала. Даже едва не загремела в КПЗ вместе с проститутками и наркоманками.

Отомстив убийце своих родителей, я стала по-другому смотреть на окружающий меня мир. Оказалось, что в нем полно негодяев. Одним из них был Кудринцев, директор кирпичного завода, на котором я работала юрисконсультом. Из-за его неуемного стремления к незаконному обогащению и к показухе на заводе произошел несчастный случай, в результате которого погиб молодой рабочий. Кудринцев сразу же нашел козла отпущения среди своих подчиненных – главного технолога, и тому грозил немаленький срок. Я вмешалась в эту ситуацию. В результате невиновный был оправдан, а Кудринцев... Нет, он не сел в тюрьму, он превратился в безвольный овощ, и остаток своей жизни ему предстоит провести в больничной палате. Я думала, что это будет для него репетицией ада. А вот какой-то остряк написал на заборе клинического городка: «Тяжело в лечении, легко в раю». Может, он и прав.