Роберт Говард - Знак Огня

• Название: Знак Огня
• Автор: Роберт Говард
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1998
• ISBN: 5-7609-0084-0

Эль Борак по заданию своего нанимателя отправляется в город разбойников, окруженный неприступными скалами. Его ожидает «теплый прием» и смерть от лап огромной обезьяны, но ведь Стремительного еще никто не побеждал!

---

— Ну да, — понимающе усмехнулся Гордон, — несчастного подданного шейха «накачивали» наркотиками, а затем волокли в сад, где он представлял себя в том самом раю, что обещал ему Пророк. Потом его снова обкуривали до беспамятства, вытаскивали во дворец и сообщали, что единственный способ вновь обрести райское блаженство — это беспрекословно и фанатично верно служить шейху. Ни один король не мог похвастаться такой беззаветной верностью своих подданных. И так продолжалось до тех пор, пока в тысяча двести пятьдесят шестом году монголы под командованием Кулагу-хана не сровняли с землей эти дьявольские замки, избавив цивилизацию Востока от опасности полного уничтожения.

— Как видишь, опасность не исчезла, — с гордостью заявил шейх. — Я прямой потомок Хасана ибн Сабаха. С юности я грезил величием своего древнего рода. Потом пришли деньги — деньги западных держав, плативших мне за минералы и руды, найденные в моих горах и извлеченные из недр. Так мечта стала явью: Отман ибн Азиз стал шейхом Аль-Джебаля.

Хасан ибн Сабах был верным последователем Исмаила, учившего, что все люди и все их поступки подвластны всевидящему Аллаху. Вера исмаилитов прочна, как камень, и глубока, как море. Она заставляет отбросить, преодолеть, забыть религиозные и национальные отличия, объединяя людей из самых разных сект и народов. Это единственная сила, которая рано или поздно сумеет объединить Азию. Народ моих родных гор не забыл учение Исмаила, как не забыл он и сады-курильни. Именно там я нашел своих первых последователей. Вскоре к нам примкнули жители гор Курдистана, где я основал свою первую твердыню. Среди тех, кто пришел ко мне, были персы, езиды, курды, друзы, арабы, турки — изгои, отверженные, те, кто потерял всякую надежду, всякую веру и был готов проклясть даже Магомета ради обретения рая здесь, на земле. Но наша вера никого не проклинает, никого не отбрасывает. Она объединяет. Мои посланники путешествовали по всей Азии и привозили с собой тех, кто был готов следовать за мной. Я тщательно отбирал своих подданных. Наши отряды росли медленно, ибо каждого кандидата я подолгу проверял на крепость его веры и верность мне лично. Ни религия, ни национальность не имеют для меня никакого значения. Среди моих последователей есть мусульмане — сунниты, шииты и представители всех других течений религии Магомета, есть индуисты, есть те, кто поклоняется Мелеку-Таусу, есть и монголы из пустыни Гоби, почитающие Эрлика.

Четыре года назад я привел своих последователей сюда, в этот город, лежавший в руинах. Даже местным жителям ничего не было о нем известно: страшные легенды заставляли горцев держаться подальше от этих мест. Много столетий назад этот город был крепостью ассасинов, разрушенной превосходящими силами проникших сюда монголов. Его дома были разрушены, каналы засыпаны мусором и камнями, пышные сады сменились зарослями непроходимых колючих кустов. Три года напряженной работы потребовалось на то, чтобы восстановить здесь все, привести город в порядок. Огромные деньги — почти все свое состояние — я истратил на эту работу. Чего стоила только скрытная доставка сюда нужных материалов и инструментов! Мы привозили все через Персию по древней караванной дороге, которой перестали пользоваться, когда мир стал торговать другими товарами и возить их по другим маршрутам. Затем наш груз переносили через хребет и спускали на плато с западной стороны — там, где оно соединялось со склоном. Впоследствии я уничтожил этот перешеек. Но в итоге, затратив уйму денег, сил и времени, я все же обрел свой Шализар, которому суждено стать столь же грозным и могучим, каким он был во времена древних шейхов. Смотри!

Встав с трона, шейх жестом пригласил Гордона проследовать за ним.

Чернокожие великаны надежно прикрывали Отмана ибн Азиза, направившегося к скрытой за шторами нише. Один из рабов распахнул парчовые занавеси, и взорам шейха и Гордона открылся небольшой балкончик, выходивший во внутренний двор дворца. Двор представлял собой зеленый сад, окруженный пятнадцатифутовой стеной, почти полностью скрытой густыми кустами. Над сплошным ковром разнообразных деревьев, кустарников и цветов плыл диковинный пьянящий аромат, серебристыми колокольчиками журчали струйки фонтанов… Гордон заметил в саду стройных, грациозных девушек, чьи тела были лишь частично прикрыты — либо почти прозрачным шелком, либо небольшими кусочками расшитого драгоценными камнями бархата. Среди женщин американец заметил персиянок, уроженок Аравии, Египта и Индостана. Неожиданно ему стал понятен смысл необъяснимых исчезновений некоторых известных своей красотой девушек из знатных индийских семей. В последние годы число таких исчезновений выросло слишком значительно, чтобы быть списанным на традиционные похищения местными царьками.

Под деревьями на шелковых покрывалах лежали мужчины — явно вкусившие гашиша или какого-нибудь другого дурмана. Откуда-то доносилась приятная негромкая музыка, соответствовавшая общему настроению мира и покоя, царившему в саду. Гордону нетрудно было почувствовать, что для восточного человека, вкусившего гашиша, это место превращалось в рай, обещанный Пророком.

— Я скопировал, а затем и усовершенствовал сады Хасана ибн Сабаха, — сказал шейх, задергивая занавеси балкона, предусмотрительно защищенного ими от взглядов из сада.

Вернувшись на трон, он доверительно добавил:

— Я показал тебе их потому, что не хочу, чтобы ты «вкушал райские наслаждения», как другие. Я не столь глуп, чтобы рассчитывать на то, что тебя удастся так легко одурачить. Да это и не нужно. Никому — ни тебе, ни нам — не будет хуже от того, что ты это узнал. Если Багила не согласится принять тебя, твое знание умрет вместе с тобой. Если же ты останешься с нами, то ты все равно скоро узнаешь это и еще многое другое — то, что положено знать человеку, который займет важное место в выстраиваемой мною империи. Я стану могущественным, как мои великие предки. Три года я строил этот город, еще дольше я шел к нему, зато теперь… Теперь я начал наносить удары. В течение последнего года мои ассасины отправились в путь в разные столицы, неся смерть на клинках своих отравленных кинжалов. Все происходит так, как тогда, много столетий назад. Для них нет иного закона, кроме моей воли. Они неподкупны, неустрашимы и непобедимы, ибо алчут скорее смерти, чем жизни в предательстве. Смерти же они не боятся, ибо уже при жизни вкусили того блаженства, что их ждет на том свете.

— И какова же твоя главная цель?

— Разве ты до сих пор не понял? — почти прошептал шейх, сверкая горящими фанатическим огнем глазами.

— Ну, в общем-то мне все понятно. Другое дело — услышать это от тебя.

— Так слушай же и внимай! Я хочу и я буду править Азией! Отсюда, из моей тайной твердыни, я буду вершить судьбы мира. Короли на тронах? Они будут лишь марионетками, танцующими на нитях, которые дергаю я. Те, кто осмелится не повиноваться мне, умрут — внезапно и мучительно. Вскоре непокорных не останется. Власть будет принадлежать мне! Мне одному! Власть! О Аллах, что может быть слаще и величественнее?!

Гордон не стал отвечать на этот чисто риторический вопрос своего собеседника. Про себя он обдумывал странное соотношение стремления шейха к единоличной власти и его почтительные реверансы в адрес некоего Багилы, который должен был решить судьбу пленника. Это заставляло предположить, что правление шейха в Шализаре вовсе не было таким единоличным, как он стремился представить новичку. Гордон терялся в догадках по поводу того, кто скрывался под именем Багилы. Само по себе это слово обозначало пантеру и, скорее всего, было псевдонимом или прозвищем, как и данное Гордону уроженцами Востока имя Аль-Борак.

— А где мой сикх? — неожиданно спросил американец, глядя в глаза правителю. — Твои езиды увели или унесли его с собой, убив другого моего спутника — Ахмад-шаха.

Перс явно переусердствовал, изображая на лице удивление и непонимание.

— Понятия не имею, о ком ты говоришь, — сказал он. — Никакого пленного езиды не приводили.

Гордон понял, что шейх лжет, но не менее ясно ему было и то, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут, по крайней мере сейчас. Точные причины, по которым Отман ибн Азиз отрицает, что ему известна судьба Лала Сингха, были скрыты от Гордона, но настаивать на объяснении после формального, но недвусмысленного отказа было бы непростительно неучтиво, да и откровенно опасно.

Шейх сделал знак стражнику, и тот вновь ударил в гонг. В зал опять тотчас же вошел Муса и замер, низко склонившись перед троном.

— Муса проводит тебя в комнату, куда тебе принесут еду и вино, — сказал правитель. — Разумеется, ты мой гость, а не пленник. Стража не будет приставлена к тебе, как не будет заперта и твоя комната. И все же я должен попросить тебя не выходить из нее, пока я не пришлю за тобой слугу. Мои люди очень подозрительно относятся к иностранцам, и пока ты официально не посвящен в члены нашего братства, сам понимаешь…