Георгий Чистяков - Размышления о Евангелии от Иоанна

• Название: Размышления о Евангелии от Иоанна
• Автор: Георгий Чистяков
• Жанр: Религия

---

При этом нельзя не вспомнить, что в Своей Первосвященнической молитве (Ин., 17:1-26), являющейся одним из самых удивительных мест всего Нового Завета, Иисус говорит: «Я о них молю: не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои» (ст. 9). У того, кто прочитал это место Евангелия от Иоанна в русском переводе, может создаться впечатление, что Иисус не только просит Отца, но и умирает не за всех, а за избранных, за «тех, которых Ты дал Мне», ибо Он ясно говорит «не о всем мире молю». Этот текст, однако, приобрел такое звучание в результате чистого недоразумения. В греческом тексте в словосочетании «не о всем мире» отсутствует слово «всем», появившееся только в русском переводе; таким образом, Иисус говорит о том, что Он молит не о мире, а о людях.

Дело в том, что в текстах Нового Завета слово «космос» («мир»), обозначающее, если переводить его с греческого буквально, такие понятия, как «красота» или «порядок» (именно такое значение имеет и латинское слово mundus), приобретает не совсем обычное для него значение. Здесь это не Вселенная, не тот мир вокруг нас, что сотворен Богом, прекрасен и полон Его присутствия, но общество, какая-то человеческая структура, которая возникла благодаря тому, что люди начали объединяться друг с другом вне Бога и вопреки тому, чего ждет от них Бог.

«Мир (il mondo) как враг добра, – пишет в своих «Мыслях» фантастически наблюдательный и беспредельно начитанный Джакомо Леопарди, – это понятие получило всеобщую известность благодаря Евангелию и современным писателям, в том числе и светским, тогда как древним оно было совершенно незнакомо». «Мир» для Нового Завета – это действительно nemico del bene, или «враг добра», как говорит Леопарди. Это то общество, что «лежит во зле» (1Ин., 5:19), и «ненавидит» учеников Иисуса (Ин.,. 15:18), именно поэтому Иоанн Богослов пишет своим ученикам: «Не любите мира, ни того, что в мире» (1Ин., 2:15).

Однако и мир (не каждый в отдельности взятый человек, но человечество в целом) может стать другим, потому дней после Пасхи, и это не случайно. Христос действительно находится среди нас, но очень часто мы Его не замечаем. И сегодня (как и тогда!) Мессия зачастую остается неузнанным.

«Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира», – говорит, указывая на Иисуса, Иоанн Креститель; и в этих словах угадывается текст пророка Исайи:

«Как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущими его безгласен, так Он не отверзал уст Своих» (Ис, 53:7).

Агнец из пророчества Исайи – образ кротости и смирения. Иисус выступает как этот кроткий библейский агнец. В течение первых веков церковной истории, пока запрет на изображение лица человеческого как образа Бога будет традиционно действовать и среди христиан, Его, Иисуса, будут изображать в виде Агнца, о Котором повествует Предтеча.

Иоанн говорит, что «пришел крестить в воде». Дальше текст как бы обрывается. Из синоптических Евангелий мы знаем, что эта фраза должна быть продолжена: Тот, Кто придет после, «будет крестить Духом Святым» – у Марка, а у Матфея и Луки – «Духом Святым и огнём». Но Иоанн обрывает начатую фразу, как бы предлагая нам дочитать ее у синоптиков. Это достаточно распространенный в Евангелиях случай, когда в одном из них текст, казалось бы, должен быть продолжен, но обрывается, и дочитывать его нужно у других евангелистов, в Деяниях апостолов или в одном из апостольских Посланий. Так и тут: о том, что Тот, Кто придет после, будет крестить Духом Святым и огнем, мы можем прочитать в другом месте. Значит, здесь нет необходимости говорить об этом. Но в Евангелии от Иоанна есть другая, гораздо более важная фраза: «Но стоит среди вас Некто». Это «стоит среди вас» напоминает литургический возглас «Христос посреди нас!», с которым предстоятель во время литургии перед пением «Верую» обращается к своим сослужителям.

«Стоит среди вас Некто», – говорит Иоанн. И сразу вспоминается Евангелие от Матфея. «Где двое или трое собраны во имя Мое, – говорит Иисус, – там Я посреди них» (Мф., 18:20). «Я с вами во все дни до скончания века» – последний стих 28-й главы Евангелия от Матфея. Итак, здесь опять обозначена именно эта тема: присутствие Христа среди людей. «Он среди вас», – говорит Предтеча. «Он среди нас», – отвечаем на это мы.

«Могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених?» (Мк., 2:19). Мы знаем, что Жених, Который грядёт в полунощи, – это Иисус. Но этот Некто, или Агнец Божий, – Он же и Отрок. В Евангелии от Матфея цитируется текст из книги пророка Исайи: «Се, Отрок Мой, Которого Я избрал, Возлюбленный Мой», – говорит Бог (2:18). Слово «отрок» на первый взгляд совсем из другого ряда. На иврите, в греческом, латинском и славянском языках между словами «отрок» и «агнец» нет ничего общего. Но на арамейском оба слова звучат одинаково: талья. Значит, если прочитать или домыслить эти слова Иоанна Крестителя по-арамейски, то будет непонятно, что именно он сказал: «Вот Отрок Божий» или «Вот Агнец Божий». Очевидно, что здесь имеется в виду и то, и другое одновременно, как это часто бывает в Библии. В ней вообще очень много омонимов, которые дают возможность создавать совершенно особую библейскую игру слов. Итак, Агнец Божий – одновременно и Отрок Божий, Тот Отрок Яхве – Эвед Яхве, о Котором говорится в пророчествах Исайи.

Далее Предтеча продолжает тему Отрока, или Агнца, тему Мессии, говоря о том, что он «видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем». В русском Синодальном переводе греческое слово передано как «голубь», но в греческом языке это слово женского рода (как и в латинском). Значит, если более точно – Дух Божий сходит с неба в виде голубки (кстати, на иврите слово «дух» – руах – тоже женского рода). что Агнец Божий, как говорит об этом Иоанн Креститель, «берет грех мира» (Ин., 1:29), то есть принимает на себя ответственность не только за те грехи, которые люди совершают каждый по отдельности, но и за то зло, что совершается нами сообща – в силу нашей принадлежности к тем или иным социальным группам, государствам, партиям и так далее.

На вопрос, заданный священниками и левитами из Иерусалима, Христос ли он (Ин., 1:20), Иоанн Креститель отвечает «нет», и на вопрос, Илия ли он, Иоанн тоже говорит «нет». Дело в том, что в последние века ветхозаветной истории в иудейской среде все больше утверждается точка зрения, согласно которой незадолго до пришествия Мессии должен прийти Илия-пророк как Его предтеча, предшественник и глашатай. Поэтому иудеи, пытаясь узнать, что происходит, не сбываются ли предсказания, содержащиеся в речениях пророков, спрашивают Иоанна: «Ты Илия?», на что Иоанн отвечает «нет».

Можно привести два библейских текста, где говорится о том, что перед лицом Мессии должен прийти Илия. Это третья глава книги пророка Малахии и 48-я глава книги Премудрости Соломона, сына Сирахова. Иоанн заявляет, что он не Илия, и тем не менее говорит именно как Предтеча, и все это понимают. Он говорит: «Я крещу в воде; но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете. Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня. Я недостоин развязать ремень у обуви Его» (Ин., 1:26-27). Из этих стихов ясно, что Иоанн – действительно Предтеча. Однако он предшественник не того Мессии, которого ждут и которого создало народное сознание, не того Мессии, которому уже заранее придуманы фольклорные черты, он – Предтеча настоящего Мессии, Того, приход Которого неожидан «как вор в нощи» и потому просто не принимается большинством. «Стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете», – говорит Иоанн фарисеям. Во время богослужения эти слова читаются в один из первых. Этот текст вновь отсылает нас к началу книги Бытия где говорится, что «Дух Божий носился над поверхностью вод», в Синодальном переводе – «над водою» (Быт., 1:2). В древнееврейском оригинале глагол мерахефет, переданный в Синодальном переводе как «носился», употребляется довольно редко, обычно лишь в тех случаях, когда речь идет о птице, которая парит над гнездом, не взмывая вверх и не опускаясь на него, как бы охраняя его своими распростертыми крыльями. Значит, Дух Божий парит, подобно птице, над землей. Иисус скажет затем в Евангелии от Матфея: «Сколь крат и столько Я хотел собрать вас, как птица». В Синодальном переводе это передано следующим образом: «Как птица собирает птенцов своих под крылья…» (Мф., 23:37). Более точен славянский вариант: «Яко ко`кош (т. е. как курица. – Г. Ч.) собирает птенцов». Вероятно, и надо было перевести: «как курица», но в XIX в. Синодальная комиссия смиренно не решилась сравнивать Иисуса с этой птицей.

Образ птицы, парящей над землей, предельно ясен. И потому образ Бога, Который оберегает, охраняет нас, подобно тому как птица бережет своих птенцов, – это голубка. Не случайно образ голубки появляется на первых же страницах всех четырех Евангелий. Эта тема – Бог оберегающий, а не карающий – чрезвычайно важна, она еще не до конца исчерпана и нуждается в развитии. Вообще очень важно помнить, что если Бог что-то запрещает нам устами пророков или Иисуса, то это не новый ритуальный запрет, не запрет этикетного характера. Устами Иисусовыми запрещается только то, что опасно для нашей жизни. Эти запреты сравнимы, образно говоря, с запретом перебегать железную дорогу перед идущим поездом, так как это опасно для жизни. Запреты Иисуса – не требования ритуального характера, они просто оберегают человека.